Милосердие выше справедливости (с)
Название: Sweet Lonely
Автор текста: Laora
Автор артов: Gin-san
Сборка во флэш: Волчья Бабочка Ши
Бета текста: Red Fir
Форма: визуальная новелла (графический роман)
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Сакияма Йоджи, Широнума Тецуо, Мита Макото, Окинага Зенья, Китани Кохей
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Исходники: официальные арты, OST, командные арты и текст
Продолжительность и вес: 78,3 Мб, примерное время прохождения одной концовки - полтора часа (в игре 3 концовки + общий путь)
Примечание/Предупреждения: скачать игру 800х600рх; скачать текст в .doc (9444 слова); скачать арты в .zip
Читать текст с артамиИ сотворил Господь за шесть дней небо и землю, растения и животных — и человека, по образу и подобию Своему.
И сказал Господь: нехорошо быть человеку одному.
Ибо двоим лучше, нежели в одиночестве, потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.
Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется…
Не для одиночества сотворил Господь человека, но для любви.
***
Ночь была беззвездной.
А может, это Зенье так казалось: даже самое светлое время покажется темным, если на душе неспокойно.
Зенье было неспокойно. Он продолжал думать про Широнуму Тецуо и Сакияму Йоджи, слишком сблизившихся в последнее время.
Они оба были не вполне обычными. Такими же, как Зенья, пусть поначалу он считал иначе.
— Х-ха.
Зенья выдохнул сквозь зубы и присел на пустующие качели; детская площадка. Зачем он, интересно, пришел сюда? Китани будет волноваться…
Китани такой же, как все.
Зенья прикрыл глаза. Скрип качелей возвращал его в детство.
Нет.
Он открыл глаза: на этот раз все было не так.
— Молодой господин…
Китани. Все-таки нашел.
— Я тебя не звал, — протянул Зенья. — Убирайся.
— Вас продолжает интересовать Сакияма Йоджи?
— Интересовать? Не совсем.
— Я бы хотел его проверить. Но Йоджи осторожный, очень осторожный…
— Он беспокоит вас настолько, что вы бежите из дома?
Зенья посмотрел на Китани недоуменно. До этого тот в таких вопросах замечен не был.
— Дома душно, — Зенья решил, что Китани заслуживает подобного признания. — Надоело. Этот… и комната, — Зенья передернул плечами. — Моя комната. В ней не так уютно, как раньше.
К удивлению Зеньи, Китани улыбнулся.
— Вы повзрослели.
— А?..
— Если вам тесно в доме отца и хочется общаться с Сакиямой Йоджи, почему бы не попросить его об этом?
— Попросить?..
— Необязательно принуждать к чему-либо его или Широнуму Тецуо. Они оба кажутся стойкими молодыми людьми, готовыми бороться до последнего…
— Бороться? — перебил Зенья почти презрительно. — Они не сумеют.
— Ни у кого из них достаточно сил, чтобы… — Зенья замолчал.
Он не должен был слушать Китани, да и что тот мог знать?
Тем не менее, прерывать его не хотелось.
— Вы можете договориться с Сакиямой Йоджи, молодой господин. Не думаю, что он вам откажет.
— В чем не откажет? — уточнил Зенья. Китани уж точно имел в виду не то, о чем он подумал. Не посмел бы.
— В том, чтобы позволить вам жить с ним в одной квартире.
— Хи-хи~ Я бы позаботился о Йо-чине… до тех пор, пока он не закричит.
Качели на детской площадке снова скрипнули:
— Давай, Китани.
Китани понял с первого раза: в конце концов, именно он раскачивал Зенью на качелях, когда тот был ребенком.
День не задался с самого утра. Сначала Макото перепутал слова в утренней молитве, заслужив несколько косых взглядов, потом не успел купить булочку ому якисобу, а, в довершение всего, был вынужден смотреть, как беседуют Широнума Тецуо и Сакияма Йоджи.
— Эх.
Не вздохнуть тут было решительно невозможно: рядом с Широнумой Йоджи становился совершенно другим.
Замкнутый и недоверчивый, возле Широнумы Йоджи будто опускал свои невидимые щиты, подпускал его так близко, как не подпускал никого из школьных знакомых…
Ближе, чем Макото.
Думать о том, что Йоджи мог позволить Широнуме, кроме вот такого непринужденного общения, было непросто.
Богатой фантазией Макото никогда не отличался, но даже в его воображении Йоджи томно улыбался Широнуме и откидывался на спину на невесть откуда взявшуюся кровать, чтобы там раздвинуть длинные худые ноги и…
— Я гомик, — печально заключил Макото.
Он познакомился с Йоджи меньше года назад и до сих пор почти ничего о нем не знал. Да и не особенно стремился узнать, если честно; Макото понимал, почему у него так много знакомых.
Он никому не лез в душу; ему и себя самого вполне хватало. Потому с ним было легко.
— …учитель Ёшимура.
Макото вздрогнул и перевел взгляд на Широнуму Тецуо. Показалось, что сегодня тот даже говорит эмоциональнее, чем обычно.
Широнума улыбался. Макото моргнул, чтобы убедиться, не обман ли это зрения, и услышал голос Йоджи:
— Учитель?..
— Да, математики. Говорил, ты стал лучше. Хвалил.
— …
Йоджи выглядел польщенным.
Макото немедленно захотелось стать первым учеником на потоке, чтобы это он, а не Широнума, занимался с Йоджи математикой, и чтобы он принес Йоджи благую весть.
Ему бы Йоджи улыбнулся по-настоящему, так, как до этого улыбался, только разговаривая по телефону с сестрой. Макото как-то видел.
Перед Широнумой Йоджи не был готов открыться так, как перед сестрой.
Пока.
Нужно было что-то делать. Расспросить его… узнать, что он чувствует. Да, Макото не знал, как Йоджи к нему относится; самое время узнать.
После уроков поймать Йоджи не удалось. Он ушел раньше, вместе с Широнумой — математикой заниматься, наверное. Или еще чем-то, тем, что предполагало раздвигание длинных ног…
— М-да.
Огорчение Макото сменилось другими, странными чувствами.
Ненужными.
Он совсем недавно понял, что просто говорить с Йоджи ему недостаточно.
Совсем недавно во время разговора ему захотелось придвинуться к Йоджи вплотную, втянуть ноздрями исходящий от него запах, уткнуться носом в высокую шею, надавить руками на широкие плечи: Йоджи был выше и в каком-то смысле мужественнее, хотя не занимался спортом, в отличие от Макото.
Йоджи был невероятно красив. Куда там девушкам, которые бегали за Широнумой Тецуо… или иногда подходили к самому Макото.
Эту красоту хотелось заполучить себе. Не отдавать… никакому Широнуме.
…Насадить Йоджи на свой член, как на кол, в упор, по самые яйца, двигаться в нем, слушая стоны не то удовольствия, не то боли… впиться в него зубами.
Не отпускать. Никогда.
— Нгх…
Макото согнулся пополам, будто от боли.
Эти мысли будто ему не принадлежали. И уж точно не могли ему понравиться. С ними нужно было бороться, чтобы не прийти однажды к Йоджи домой и не…
— Эй, Макото! — послышался рядом обеспокоенный голос. — Ты в порядке?..
— Да, — взять себя в руки оказалось неожиданно легко. — Живот прихватило.
— Жрать надо меньше.
Макото только рассмеялся; Йоджи все равно ушел. А на еду зарабатывать нужно было. В конце концов, любовь приходит и уходит…
С работы Макото возвращался уже ночью и сам не мог сказать, что привело его на пустующую детскую площадку неподалеку от дома Йоджи.
Выгуливать Мери не требовалось — об этом позаботилась мать Макото. Она знала, что сегодня он задержится.
На площадке были пустующие качели. Выкрашенные в алый цвет, они выглядели совсем новыми, и Макото рискнул — присел на них, оттолкнулся ногами.
Он услышал легкий скрип и одновременно с этим увидел рядом с домом Йоджи странного человека.
Макото узнал его, потому что уже видел раньше: это был шофер черной иномарки, которая приезжала за Окинагой Зеньей.
Макото огляделся по сторонам. Точно, иномарка тоже была здесь. Стояла в отдалении.
Человек со шрамом, встречавший Окинагу, курил, прислонившись к стене рядом с подъездом.
Несмотря на то, что они общались уже почти год, Йоджи ни разу не приглашал Макото к себе домой. А вот Широнума Тецуо к нему домой приходил, Макото сам видел. Правда, и Широнуму Йоджи не пускал дальше прихожей. Хотя бы этому стоило радоваться.
Радоваться не получалось. Макото был обеспокоен. Что здесь делает этот человек?
А что он сам делает? Мысль обожгла, как ударом. Зачем он пришел к дому Йоджи? Хотел встретить того? Поговорить? Он же знал, что Йоджи подрабатывает кассиром в магазине и потому поздно возвращается.
Макото собирался сказать что-то Йоджи? Предупредить, чтобы тот держался от него подальше? Или от Широнумы с Окинагой?
А может, он намеревался напроситься в гости?
Это было невыносимо. Сидя на качелях, Макото обхватил голову обеими руками.
…Он бы швырнул Йоджи на кровать… целовал бы его и кусал столько, сколько бы сам захотел. Входил бы в него, так глубоко, как мог бы, а потом…
Он бы сделал Йоджи своим.
— Невыносимо, — пробормотал Макото. — Это невыносимо.
Держась за голову, он поднялся с качелей и, пошатываясь, побрел домой.
Нужно было подумать о Йоджи, но сейчас Макото не мог думать даже о себе самом.
Постороннего рядом с дверью собственной квартиры Йоджи заметил не сразу.
— …
Он только хрипло выдохнул, когда его схватили за руку.
— Сакияма Йоджи? — над ухом прозвучал чужой низкий голос. Йоджи обернулся, одновременно высвобождая руку. Ее не стали удерживать.
— Нужно поговорить.
Йоджи знал этого человека. Он подвозил Окинагу Зенью до дома.
— …
— О молодом господине, — голос водителя Зеньи звучал неприязненно и несколько неловко, так, будто он не привык общаться с другими людьми.
В этом они с Йоджи были похожи; понимание заставило напряжение, сковавшее спину и плечи, отступить.
— Об Окинаге Зенье.
Йоджи промолчал. Он полагал Зенью ненормальным, и пока тот не сделал ничего, что могло бы доказать обратное. Самым действенным и безопасным способом общения с Зеньей было не обращать на него внимания.
В противном случае могло произойти все, что угодно. В этом Йоджи уже убедился.
Но сейчас с ним говорил не Зенья, а его водитель. И, несмотря на известную неловкость, на опасность, исходящую от подтянутой фигуры, на тяжелую подавляющую ауру, окружавшую его, этот человек казался Йоджи здравомыслящим.
В конце концов, аура Тецуо тоже подавляла. Несмотря на это…
Йоджи мысленно покачал головой. Он начинал видеть Тецуо в каждом встреченном человеке — опасный симптом. Сейчас нужно было не стоять, как изваяние, а бежать. Захлопнуть дверь у шофера Зеньи перед носом…
Нет. Он бы не успел. Безопаснее было выслушать этого человека. Йоджи не чувствовал опасности с его стороны, во всяком случае, сейчас.
— Он не совсем здоров. На него плохо влияет домашняя атмосфера. Имение Окинага… — водитель замолчал, потом продолжил:
— Это не самое лучшее место. Господин Кунихито тяжело болен. Он убивает животных в подвале и проклинает собственного сына. Молодому господину тяжело.
— Он не может жить в такой обстановке, не может запоминать лица людей. В школе он может вспомнить только вас и Широнуму Тецуо. Он считает вас врагами, но в то же время чувствует: между вами есть что-то общее.
«Ты такой же, как я».
Йоджи вздрогнул.
«Тоже не человек».
— Я прошу… быть к нему благосклоннее.
— ?..
— Прошу приютить его. Хотя бы временно. Дать ему пристанище… под одной с вами крышей, — добавил водитель.
— !..
Йоджи выдохнул, отводя взгляд.
— С ним должен быть рядом тот, кого он узнает. Я не могу остаться с молодым господином. Я должен присматривать за господином Кунихито. Они оба мне дороги.
Окинага Зенья был ненормальным. Впустить такого в свой дом?..
Никогда.
Зенья нуждался в лечении, которое ему должны были предоставить профессионалы. Не другие люди.
Но профессионалы — тоже люди, а «ненормальность» зачастую объясняется недостатком внимания и человеческого отношения.
Йоджи уже немного знал об этом; у Тецуо была другая сторона, не такая, которую он показывал в школе. Возможно, у Зеньи тоже…
Йоджи никогда не впускал никого в свой дом. Ни Макото, ни Тецуо; он не был настолько доверчив, хотя, возможно, они его доверие заслужили.
«Попробуй пойти навстречу», — сказала сестра, когда Йоджи говорил ей об изменившихся отношениях с этими двумя.
Пойти навстречу… Йоджи никогда не испытывал удовольствия от общения с другими людьми. Он понимал, что это может быть весело, но сам веселья не чувствовал.
Возможно, все дело было в нем. Он не желал открыться. Он считал Тецуо странным, Зенью — ненормальным, а Макото — не заслуживающим доверия.
Для Йоджи благом было одиночество, и он упивался этим одиночеством; по своей воле он бы никогда не пришел в дом Тецуо.
Но только в этом доме смог поесть по-человечески… почувствовать себя человеком.
С кем-то было проще, чем одному.
— Если вы откажетесь, я обращусь к Широнуме Тецуо.
Выбор:
- … (в пользу Тецуо)
- Я согласен (в пользу Зеньи)
Шофер Окинаги смотрел на него выжидающе.
Помолчав какое-то время, Йоджи сказал:
— Я могу впустить Зенью в свой дом, но только на неделю.
Это было рискованно. Возможно, следовало отказаться.
Но Йоджи не мог всю жизнь существовать за стеклом, ограниченный собственным «аквариумом», собственным одиночеством. Следовало выйти в люди; повзрослеть.
Не было смысла замыкаться в себе и ограничивать собственный круг общения. Да, общение с другими людьми — всегда риск. Но только благодаря другим можно почувствовать себя по-настоящему счастливым.
Не рисковать означало не узнать этого счастья; не рисковать, как понял Йоджи в последнее время, означало прожить жизнь зря.
Окинага Зенья заслуживал свой шанс.
— …
Выражение лица человека, который говорил с Йоджи, неуловимо изменилось. Он больше не казался пугающим, словно, как Тецуо, позволил ауре вокруг себя смягчиться.
— Завтра молодой господин подойдет к вам. Запишите мой номер. Если с ним возникнут проблемы — я сразу приеду.
— Как вас зовут? — спросил Йоджи, вбивая номер в телефон.
— Китани Кохей. Спасибо, что согласились.
Вообще-то, Йоджи был готов проклинать себя за то, что согласился… но при этом у него было чувство, будто он все сделал правильно.
На следующий день после уроков Макото предложил Йоджи перекусить вместе.
Сегодня он выглядел чуть бледнее, чем обычно, возможно, от недосыпа, но по-прежнему улыбался.
— Ну, пойдем!..
Йоджи решил, что компания Макото ему не повредит.
В конце концов, в последнее время они и вправду мало общались. А Макото в общении с Йоджи нуждался, судя по его взглядам.
Может, потому он так легко и общался с другими людьми: потому что хотел этого. Всем нравится чувствовать себя нужными.
Даже самому Йоджи нравилось. Иначе он не стал бы сближаться с Макото и уж точно не разрешил бы ему доедать за ним завтраки.
Но в последнее время они общались меньше, а завтраки Йоджи приходилось доедать самому — Тецуо был строгим репетитором и на голодный желудок обучать математическим премудростям отказывался наотрез.
— Машины сегодня нет, — заметил Макото, когда они с Йоджи вышли из школы. — Похоже, Окинага дома отсиживается.
Йоджи мог бы рассказать Макото много интересного об Окинаге, вернее, его временном месте жительства, но предпочел промолчать.
Если честно, он волновался. Договориться с серьезным и, без сомнения, взрослым Китани Кохеем — это одно, но общаться с Зеньей — совсем другое. Ночью Йоджи долго не мог уснуть, переживая о том, как пройдет сегодняшний день.
Оказалось, что волновался он зря: Зенья даже не появился в школе. Наверное, он переедет под вечер, в компании своего слуги. Так даже лучше…
Но потом слуга уйдет, и Йоджи останется с Зеньей наедине.
Подобный поворот событий не радовал.
— Эй, Йоджи, — Макото помахал рукой у него перед глазами. Йоджи моргнул: они шли уже довольно длительное время, и все это время Макото что-то говорил.
— Ты в каких облаках витаешь? Снова о математике думаешь? — Макото лукаво прищурился.
В этом прищуре проскользнуло что-то недоброе, заставившее Йоджи на мгновение напрячься, но странное ощущение тут же схлынуло.
Макото улыбался, как обычно; они направлялись к его любимой закусочной, специализирующейся на фастфуде.
— Идем быстрее, — сказал Макото вдруг все с той же улыбкой и сжал запястье Йоджи.
Обычно Йоджи даже не обратил бы на подобный жест внимания, но в этот раз было что-то не так. В том, как Макото держал его за руку, чувствовалась подавляющая властность.
Выбор:
- бездействовать (в пользу Макото)
- освободить руку (в пользу Тецуо)
Во втором случае:
Йоджи высвободился. Макото будто ничего и не заметил.
В обоих случаях дальше:
В закусочной было шумно и многолюдно.
Йоджи подумал, что наконец дозрел до Мегабургера, но Макото его опередил:
— Сегодня плачу я.
— Макото…
Йоджи не понимал, в чем дело. Макото собирался угостить его?
— Я все еще не рассчитался с тобой за завтраки, которыми ты со мной делился.
Объяснение Макото казалось разумным, но что-то в нем продолжало смущать.
Все, что произошло в последнее время… с Широнумой Тецуо… а потом это предложение со стороны Зеньи, пусть и не высказанное напрямую…
— Мясной Мегабургер, — Макото тем временем уже общался с кассиром. — Пять… нет, шесть штук! Два съешь, а, Йоджи?
— Нет уж, спасибо.
— Ладно, а я вот от лишнего не откажусь. Три упаковки картошки, кофе со льдом, сок, колу… большу-у-ую! И три мороженых.
— С клубникой, черникой, шоколадом или карамелью?
Кассир попался на редкость невозмутимый. Количество заказанного его, кажется, нимало не удивило, и неловкость, которую Йоджи неминуемо почувствовал бы за Макото в другом случае, приказала долго жить.
Сейчас Йоджи скорее испытывал неловкость по поводу того, что раньше стыдился друга.
— М-м-м, — протянул Макото. — Слишком сложный выбор! Йоджи, ты с чем мороженое будешь?
— Не знаю, — вынужден был признаться Йоджи. Он слишком редко ел мороженое.
— Тогда давайте четыре! — решился Макото. — По одному с каждым наполнителем.
Кассир сосредоточенно кивнул.
— Так любишь мороженое, Макото? — спросил Йоджи чуть позже.
— Еще бы! — Начал тот, однако, с мясного Мегабургера, каким-то чудом умудряясь говорить даже с набитым ртом.
Это тоже было странно.
Обычно Макото наслаждался едой, не обращая внимания больше ни на что вокруг. В этот раз он не отводил глаз от Йоджи — наверное, ждал, пока тот тоже приступит к еде.
Йоджи решил не разочаровывать Макото.
Он откусил от Мегабургера под неумолчную болтовню Макото:
— Вот представь: гуляете вы с девушкой, ты покупаешь ей мороженое… и себе, конечно. Ну, ты свое съел, а у нее по руке течет. Как тут не облизнуть? — Глаза Макото лукаво сверкнули.
— Прольется же. Обнять ее потом, за талию, скажем… А если ей понравится, можно привести ее к себе домой, раздеть, взять мороженое и…
— Клеенку подстелить не забудь, — посоветовал Йоджи.
Макото подавился и долго кашлял. Йоджи не поддавался искушению похлопать друга по спине.
— Ты мне в первый раз ответил, — глаза Макото, немного покрасневшие от выступивших после кашля слез, блестели. От счастья, что ли?
— Ответил по-настоящему! — Макото ликовал. — Теперь мы с Йоджи сможем обсуждать девушек и… Эй, Йоджи! Твое мороженое!
Пока Макото кашлял, Йоджи и впрямь успел расправиться с Мегабургером, чтобы перейти к мороженому. Да еще и сунуть нужную сумму денег в сумку Макото — незаметно, естественно.
Угощать себя Йоджи так просто позволить не мог. Он же, в конце концов, не девушка.
Хотя Макото, кажется, считал иначе, потому что мороженое, пролившееся на руку Йоджи, бросился слизывать с неуместным энтузиазмом.
Йоджи не стал отталкивать Макото, рассудив: в некотором смысле это то же самое, что поделиться с другом завтраком.
Другом?
Да, он только что признал Макото своим другом.
— М-м…
Язык у Макото был чуть шершавый, будто у животного, влажный и горячий. Йоджи не сразу догадался убрать мороженое, потому сейчас все пальцы у него были в липком и сладком.
Макото вылизывал их один за другим, забирая в рот по одному и посасывая. В какой-то момент это перестало походить на дружескую шутку.
Йоджи сглотнул. Нет, это не было умиротворение, как во время общения с Тецуо… ему не было больно, как с Тецуо. Было горячо и неудобно, и краснел он по-другому, не уютно, «по-домашнему» — бурно, как будто пальцы ему облизывала та самая гипотетическая девушка.
— М… Макото, — выдохнул Йоджи. Сердце билось, кажется, чаще, чем должно, только вслед за этим не было ничего: ни боли, ни тошноты, ни отвратительных комков плоти.
«Макото — человек».
Зенья, Тецуо и он, Йоджи — не вполне люди. А Макото — человек. Все дело в этом.
Если Йоджи… и Макото…
Ни одному не будет больно. Ни одному не будет плохо.
«Я должен быть один».
Непрошеная мысль обожгла: все верно, Йоджи всегда считал именно так.
Когда-то у него была девушка, не гипотетическая, а самая что ни на есть настоящая. Она бы тоже могла слизывать мороженое с его пальцев, а он мог бы целовать ее в приоткрытые губы, совсем не такие нежные, как губы его сестры.
Они расстались по инициативе девушки.
«Ты не уделяешь мне достаточно внимания. Ты всегда где-то витаешь, когда я с тобой говорю».
Он выбирал одиночество. Всегда. Если бы не Широнума Тецуо…
Выбор:
- оттолкнуть Макото (в пользу Тецуо)
- Хватит (в пользу Макото)
Макото приподнял голову, глядя на Йоджи будто затуманенным взглядом.
Интересно, о чем он все же мечтал, подумал Йоджи, пытаясь справиться с учащенным сердцебиением.
Что бы Макото сделал, приди к нему партнер, готовый выполнить его фантазии?.. Не обязательно… Йоджи сжал зубы… не обязательно девушка.
Кажется, Мегабургер ударил ему в голову. Или общение с Тецуо сказалось.
«Пойди навстречу», — сказала сестра. Чтобы не получилось так, как с той девушкой. Чтобы удалось сохранить дружбу.
Широнума Тецуо — друг или враг? А Макото? И кто тогда для Йоджи Зенья? Он разрешил Зенье жить в своей квартире. Пока что это только слова. Но что будет потом?
Где грань, разделяющая дружбу и другие чувства?
Йоджи предпочитал не задумываться.
— А... точно. Извини, Йоджи, — Макото почесал в затылке. — Все-таки с карамелью лучше всего. Не возражаешь, если я съем твою порцию?
Подтаявшее мороженое с карамелью выглядело не самым лучшим образом, но, если оно понравилось Макото, Йоджи не возражал.
— А ты мое можешь съесть. С клубникой, — предложил Макото.
Он вел себя так, будто ничего не случилось. Его выдавали разве что излишне суетливые движения.
— Не люблю клубнику, спасибо, — отказался Йоджи.
— Ты знаешь, — Макото вытер потеки мороженого со стакана салфеткой и теперь слизывал растаявшую массу движениями проворного языка, — это похоже не непрямой поцелуй.
— А?
— Ну, сначала ты ел это мороженое, потом я… — остаток фразы потонул в чавканье: Макото ухитрился засунуть оставшийся немаленький кусок себе в рот целиком.
Выглядело это уморительнейшим образом. Определенно, в рот Макото многое могло поместиться…
Да что ж такое.
Йоджи потянул к себе стакан кофе со льдом, надеясь, что хоть это его немного охладит.
Макото тем временем отодвинул поднос с мусором и принялся за один из оставшихся Мегабургеров. О том, что пищу нужно употреблять в определенной последовательности, он, похоже, не слышал.
Йоджи наблюдал за ним с самым мрачным выражением лица.
…После сытного ужина Йоджи направился к магазинчику, в котором работал. Макото вызвался его проводить, хотя особой нужды в этом не было.
Йоджи не стал отказываться от сопровождения. Сегодня Макото вел себя странно, но сам Йоджи был не менее странным; зато совместный визит в закусочную помог на время забыть о Зенье.
— Йо-чи-и-ин.
Сначала Йоджи подумал, что у него начались слуховые галлюцинации.
А потом Макото выступил вперед:
— Чего тебе надо, Окинага?
Вид у него был самый что ни на есть воинственный.
— Йо-чин и я теперь живем вместе, — сообщил Зенья мечтательно. — Я пришел встретить его после школы.
— Что за глупая ложь, — начал Макото, — Йоджи бы никогда…
Выбор:
- Макото… (в пользу Зеньи)
- промолчать (в пользу Макото)
Макото обернулся, с недоверием глядя на Йоджи. Судя по тому, как изменилось выражение его лица, он все понял правильно.
Йоджи подумал, что с работы придется отпрашиваться.
…Вопреки опасениям Йоджи, Зенья вел себя очень смирно. Когда Йоджи, так и не придумав, что сказать Макото, позорно сбежал, Зенья двинулся за ним; Китани Кохей обнаружился за первым же углом. Он очень заботился о Зенье, и это неожиданно трогало.
Ни один человек не пропащий, пока он хоть кому-то нужен.
— Йо-чин, — голос Зеньи, раздавшийся совсем рядом, заставил вздрогнуть. — У тебя красивые рыбки.
Зенья уже минут двадцать торчал у аквариума, с тех самых пор, как ушел Китани. До этого они выгружали вещи из иномарки и раскладывали их по одобренным Йоджи местам.
Вещей было немного, всего один пакет, хоть и достаточно объемный — надолго Зенья, похоже, и вправду задерживаться не собирался.
Потом Китани выгрузил продукты. Вот их действительно было слишком много, холодильник Йоджи наполнился моментально, не все еще и влезло. Похоже, Зенья любил поесть. Неудивительно, что он так вымахал.
После Зенья и Китани оккупировали кухню Йоджи: Китани готовил, Зенья мешал ему по мере возможности. Сначала Йоджи настороженно прислушивался к их действиям, потом отвлекся на учебник и успел начисто забыть о гостях.
Войдя на кухню и застав там Китани в фартуке, умиленно глядящего на Зенью, Йоджи вынужден был вцепиться в косяк. К чужакам в собственном доме он не привык.
— Присаживайтесь, — предложил Китани после секундного молчания.
— Да, Йо-чин тоже голодный, наверное, — предположил Зенья беспечно.
В голову Йоджи закралось страшное подозрение: все знакомые решили закормить его до смерти.
— …
Эти двое вели себя так, будто это Йоджи был гостем.
— Сок? — неожиданно предложил Зенья. — Китани…
— Да, молодой господин, — Зенье не нужно было даже заканчивать предложение; пару секунд спустя Йоджи была протянута картонная упаковка. — Все, как вы любите.
— …
Похоже, кто-то тут вдумчиво изучал его предпочтения.
Впрочем, Йоджи их и не скрывал; он взял сок и вернулся к учебникам. Присутствие Зеньи и Китани больше совершенно его не беспокоило: наверное, так побывавших на краю уже не тревожат незначительные мелочи.
На мгновение Йоджи подумал: узнай Широнума о его гостях, он бы…
Выбор:
- …разозлился. (в пользу Зеньи)
- …расстроился. (в пользу Тецуо)
Впрочем, Широнуме до гостей Йоджи не должно было быть никакого дела.
В отличие от сестры. Йоджи не решился позвонить ей вчера, после разговора с Китани: не хотел тревожить понапрасну. Сестра недавно родила, все еще оставалась в больнице и была очень слаба.
Он обязательно ей скажет… позже. Возможно, уже когда Зенья съедет.
«Только Макото знает».
И вправду, Зенья будто специально дал Макото знать. Теперь, если с Йоджи вдруг что-нибудь случится, даром Окинаге это не пройдет; нарочная подстраховка. Йоджи не удивился бы, узнав, что это придумал Китани.
От собственных соображений ему стало гораздо легче.
— Если что — звоните, — напутствовал Китани на прощание.
— Непременно, — напевно пообещал Зенья. Китани бросил взгляд на Йоджи, показывая, что реплика скорее была обращена к нему. Йоджи кивнул.
Потом Китани ушел, а Зенья заинтересовался аквариумом.
Подобного интереса Йоджи от него не ожидал, но втайне был рад, что Зенья не пытается с ним заговорить. Неловкость в комнате казалась осязаемой: Йоджи в который раз жалел, что впустил Зенью в свое личное пространство. Что вообще заставило его согласиться?..
Он никогда не был настолько сумасшедшим.
Когда Зенья похвалил рыбок, Йоджи почувствовал почти облегчение. Он опустил книгу:
— Нужно разобрать кресло.
Он совсем об этом забыл. И Китани, похоже, забыл тоже: они не обсуждали, где Зенья будет спать, хоть и распределили его вещи по строго определенным местам. Бардака Йоджи не терпел.
— А у меня есть Кристи, — Зенья будто и не услышал. — Она тоже живет в аквариуме. Только без воды. Я буду навещать ее каждый день, — добавил он, оборачиваясь. — Проверять, кормит ли Китани ее вовремя.
— Окинага.
Йоджи не ожидал, что в его тоне прозвучат интонации Камии, их преподавателя химии.
— Йо-чин? — Зенья отвернулся от аквариума.
Почему-то Йоджи ожидал, что Зенья будет улыбаться. Но нет, тот казался серьезным.
— Я не буду спать.
— Что?.. — Йоджи чуть книгу не выронил.
— Не бу-у-уду, — протянул Зенья капризно, — никогда. Буду смотреть на рыбок.
— Я буду спать, — нашелся с ответом Йоджи. У него было чувство, будто он общается с ребенком. — Тихий час. Как в больнице.
Зенья смотрел непонимающе. Да, подумал Йоджи, вряд ли он когда-то попадал в больницу. Сам Йоджи провел там почти половину жизни, но не подумал, что у других нет такого опыта.
— Делай, как хочешь, — сдался Йоджи после паузы.
— Я буду мешать?.. — Зенья проявил редкостную толерантность.
Он выглядел так, будто только что совершил какое-то неприятное открытие.
— Не будешь, — ложь далась с такой легкостью, будто Йоджи не говорил всю жизнь правду, только правду и ничего, кроме правды. Или то, что лично ему казалось правдой. — Но не спать — вредно. Голова будет болеть. Кристи расстроится.
— Крис, — пробормотал Зенья.
— Да. Поэтому давай разберем кресло.
— А можно спать с Йоджи?
Йоджи захотелось сбежать. После того, как они с Широнумой… под дождем…
…как тесно было внутри. Ощущение заполненности, и это скользкое… горячее… больно. Но вместе с тем…
…в общем, с определенного времени слово «спать» Йоджи воспринимал неадекватно.
— У меня кровать слишком узкая, — Йоджи чувствовал, как горят щеки.
— Йо-чин будет толкаться во сне? — Зенья склонил голову набок.
…да, именно это Широнума и делал — толкался. Проталкивался внутрь Йоджи, нисколько не интересуясь ответной реакцией, вынуждал отдаваться, надрачивал член Йоджи, нисколько не считаясь с…
— Не буду, — перспектива вот так «толкаться» в кого-то показалась соблазнительной только на долю секунды. Уподобляться Широнуме Тецуо Йоджи не хотел.
А еще ему, кажется, было нужно в ванную.
Йоджи достаточно часто болел, поэтому стояки у него случались куда реже, чем, должно быть, у среднестатистического парня. Втайне он этому радовался: Йоджи всегда предпочитал думать верхней головой, а не нижней.
В последнее время он все чаще задумывался о неприличных вещах, и это Йоджи нисколько не радовало. Ладно еще Широнума, с ним было связано нечто особенное, то, во что Йоджи вникать не хотел.
«Ты не человек, — сказал Зенья однажды, — как и я».
Означало ли это, что Широнума — тоже не человек?..
В любом случае, деление на людей и нелюдей не так-то много значило.
Сегодня в закусочной Йоджи возбудился, когда Макото облизывал его пальцы. А теперь еще и Зенья. Не мог заговорить о чем-нибудь другом!
Страх перед Зеньей удалился, не попрощавшись; теперь Йоджи больше всего боялся, что Зенья заметит. И предложит помочь.
Йоджи боялся, что не сумеет отказаться от помощи; воспринимать Зенью как насильника решительно не получалось, хоть он и избивал Йоджи раньше.
— Но кровать слишком узкая.
— Китани никогда со мной не спит, — проникновенно пожаловался Зенья. — И Кристи тоже.
— Тебя это огорчает?
— Я им не нужен, — просто сказал Зенья.
Это Йоджи не понравилось.
— Ты не прав, — сказал он с нажимом. — Китани-сан заботится о тебе.
— Он не хочет жить со мной, — отрезал Зенья. — Он хочет жить с ним.
«Я не могу остаться с молодым господином. Я должен присматривать за господином Кунихито. Они оба мне дороги».
— Так было всегда, — выражение лица Зеньи изменилось, — он всегда был важнее.
— Ты не думаешь, — Йоджи перебил его, удивляясь собственной смелости, — что для него важны вы оба? Только у тебя вся жизнь впереди, у тебя могут быть… друзья, — слово показалось новым, но удивительно подходящим. — А у него — нет. Только Китани-сан.
— Друзья? Ха-ха, — Зенья рассмеялся. — Это Мако-чан может быть другом Йо-чина. Мы с тобой не друзья, — добавил он холодным голосом.
Выбор:
- Макото?.. (в пользу Макото)
- … (в пользу Зеньи)
— Ты просто… — продолжил Зенья.
— Такой же, как ты, — перебил его Йоджи. — И я не вижу ничего постыдного в том, чтобы быть таким.
— …
— А теперь, — продолжил Йоджи, — вон из кресла. Его надо разобрать… и, кстати, нужные друг другу люди не всегда спят в одной кровати.
К удивлению Йоджи, на следующее утро Зенья вскочил раньше него. Был выходной, поэтому, выслушав что-то о Кристи, которую непременно нужно проведать, Йоджи проводил Зенью до прихожей, вернулся в комнату и завалился спать.
Йоджи думал, что не сможет уснуть в одной комнате с Зеньей, но ошибся. Наоборот, давно он так хорошо не высыпался.
Сегодня Йоджи не работал и не собирался никуда выходить, поэтому ключи Зенье не выдал. Да тот о них и не вспомнил.
…Во второй раз Йоджи проснулся, потому что телефон рядом с подушкой завибрировал.
На ощупь найдя его, Йоджи хриплым после сна голосом сказал:
— Алло.
— Сакияма, — голос Широнумы Тецуо был похож на голос робота, — я приглашаю тебя в кино.
Йоджи сел на кровати.
— Что?!
— На новый фильм, — похоже, Тецуо было неловко, — «Вторжение инопланетян».
— …
— Тебе нравятся инопланетяне? — спросил Йоджи после паузы.
В трубке послышался еле слышный выдох.
— Это дневной сеанс. Билеты уже у меня. И я у твоего дома.
— Ты…
— Сейчас десять часов утра. Сеанс начинается в одиннадцать. Ты идешь?
— …Да.
До станции метро они дошли в полном молчании. Говорить с Тецуо было не проще, чем забивать гвозди — без должной сноровки непременно стукнешь себя по пальцу и натерпишься ненужных ощущений.
Ненужные ощущения Йоджи, впрочем, уже предчувствовал: ему впервые пришлось оставить ключи у пожилой соседки, чтобы Зенья их забрал у нее, если вернется раньше самого Йоджи. Предполагалось, что потом Зенья вернет ключи соседке; Китани, которому Йоджи позвонил, план одобрил.
Конечно, намного проще было отказаться от кино. Тем более что инопланетяне ему не нравились.
И роботы, кстати, тоже.
Впрочем, он сам был в чем-то роботом.
— Твой запах, — задумчиво сказал Тецуо, когда они вошли в поезд. Людей пока было немного, что Йоджи обрадовало: можно было сохранять дистанцию.
— А? — Йоджи показалось, что он ослышался.
— Запах изменился, — добавил Тецуо ровным голосом.
Это замечание вызвало у Йоджи очень противоречивые чувства.
Ему не нравилось, что к нему относились, как к девушке.
Макото угостил его едой.
Зенья пришел его «встречать» и обосновался у него дома, хорошо еще, рыбок из аквариума не съел.
А Тецуо… с Тецуо был отдельный разговор.
— Мы выходим, — когда Тецуо это сказал, Йоджи понял, что размышляет о двусмысленности своей ситуации уже минут десять. Это было необычно — раньше в компании Тецуо Йоджи думал только о самом Тецуо. О том, как бы ему врезать, например… или как бы убежать подальше. И стоит ли бежать.
Вообще-то, бежать стоило. Но по неизвестной причине Йоджи никогда этого не делал.
Кинотеатр располагался в двух шагах от станции.
Как и в метро, в зале в это время было не так уж много людей. Среди них Йоджи не увидел ни одного ребенка: похоже, «Вторжение пришельцев» интересовало только взрослых.
Задний ряд и вовсе пустовал.
Тецуо сверился с билетом и кивнул на отведенные им места; Йоджи посмотрел на него с сомнением.
— Зачем сзади?.. — спросил он — и сразу же замолчал, стушевавшись.
Это «сзади» прозвучало… соответствующе.
Тецуо посмотрел на Йоджи с видом абсолютного превосходства.
Фильм был ужасный. Во всех смыслах: инопланетяне оказались паразитами, проникающими в тела землян, кровища хлестала с экрана направо и налево, время от времени туда-сюда пролетали чьи-то мозги, и Йоджи с трудом удерживался от того, чтобы уклоняться — картинка на экране была достаточно реалистичной.
Посреди сеанса Йоджи начал вздрагивать всякий раз, как чья-то конечность отлетала в сторону.
— Страшно? — спросил Тецуо вполголоса.
— Это плохой фильм, — высказался Йоджи, чувствуя себя отвратительным критиком.
— Тогда давай уйдем, — предложил Тецуо, и Йоджи уже готов был его поблагодарить, если бы не…
Тецуо бесцеремонно сгреб его в охапку. Само по себе это было не такой уж бедой, но Йоджи не очень представлял, как вырываться, и не вполне понял, хочет ли он вырываться, а потом его рот накрыли чужие губы, и сопротивляться стало глупо.
Целоваться Йоджи скорее не нравилось, чем наоборот, но прикосновения Тецуо были приятны. С ним Йоджи всегда чувствовал себя… на своем месте.
Он не спешил отвечать на поцелуй, но не мог сказать, что остается равнодушным: губы будто горели, он неосознанно подавался навстречу и чувствовал, как теплеет кожа от прикосновений Тецуо.
В низу живота тоже разливалось тепло, которое Йоджи совершенно не нравилось; он неубедительно попытался отстраниться, и Тецуо отпустил его, хотя не сразу.
В полумраке кинотеатра его губы блестели от их слюны. Йоджи сглотнул и отвернулся.
Еще какое-то время они сидели молча, потом Йоджи, будто опомнившись, поднялся и направился к выходу, поминутно спотыкаясь.
— Зайдем в рамэнную? — Голос Тецуо догнал его уже на выходе из зала.
Йоджи вздрогнул… и кивнул.
Да, в последнее время все пытались его накормить, но у Тецуо была особая власть, над природой которой Йоджи предпочитал не задумываться.
После рамэнной они зачем-то пошли в торговый комплекс, хотя оба не нуждались в покупках; потом направились на набережную и какое-то время молча созерцали телебашню.
Йоджи не успел заметить, когда начало темнеть; в компании Тецуо время летело незаметно. Пожалуй, даже слишком.
— Домой, — сказал Йоджи. Тецуо кивнул; это чувство покоя тревожило Йоджи.
Он знал, что не должен испытывать ничего подобного.
Из его заднего прохода не должны были выпадать комки мяса, неудавшиеся эмбрионы; он не должен был хотеть Тецуо, а Тецуо не должен был хотеть его. Все складывалось неправильно, нехорошо, не…
— Проводить тебя? — спросил Тецуо перед станцией Йоджи.
«Проводить».
Тецуо определенно относился к нему как к девушке. Интересно, сколько их у него было?
Выбор:
- Нет, спасибо. (в пользу Зеньи)
- … (в пользу Тецуо)
- Проводить?.. (в пользу Макото)
Линия Тецуо
— …
Йоджи замешкался, подбирая слова.
Тогда Тецуо привлек его к себе и, несмотря на протест, поцеловал снова; в вагоне, кроме них, было всего несколько людей, они, наверное, смотрели, но Йоджи не обратил внимания.
Этот поцелуй был непохож на тот, что в кинотеатре; в прикосновении губ Тецуо чувствовалась настойчивость и нежность. Йоджи поднял руки, чтобы отстранить Тецуо, но сам не заметил, когда вернул объятие. Кажется, он вспотел.
Тело в тех местах, где к нему прикасался Тецуо, стало горячим. Йоджи потряхивало, как от электрического тока. Он не мог не представлять, как будут ощущаться прикосновения Тецуо к голой коже, не мог не думать, каково это — снова принять в себя член Тецуо, быть распятым на этом члене, стонать, потерять себя от нахлынувшего наслаждения и не думать больше ни о чем.
«Еще».
— Твоя остановка, — выдохнул Тецуо, чуть отстранившись. У Йоджи вырвался протестующий вздох. Голова кружилась, брюки казались слишком тесными, все вокруг будто тонуло в тумане.
Сквозь этот туман до него донесся голос Тецуо:
— …зайти в гости.
— Что?..
— Не хочешь зайти в гости?
Йоджи перевел взгляд с Тецуо на закрывающиеся двери вагона.
Что ж, на своей станции он все равно не вышел. Можно бы и…
— Не здесь, — отстранить Тецуо было невероятно трудно, но за ними могли наблюдать. На этой станции в вагон зашли еще несколько людей, возможно, они знали Йоджи, жили с ним в соседних домах, сдавали вещи в одну химчистку, например…
Мысль о химчистке и о том, что после сегодняшнего туда наверняка придется сдавать брюки, промелькнула и исчезла.
— Никто не видит, — выдохнул Тецуо, возвращаясь к прерванному занятию, плотнее прижимая Йоджи к стенке вагона.
— М-м…
Йоджи не заметил, когда Тецуо развел его ноги коленом, недвусмысленно потираясь; это было слишком, перед глазами темнело, Йоджи чувствовал себя скорее плохо, чем хорошо, и все это его отнюдь не радовало.
Нет, радовало. Он хотел больше.
— М-ах…
Тецуо прикусил его нижнюю губу, и Йоджи прогнулся в его руках; он хотел быть ближе, еще ближе, еще…
Перестук колес начал замедляться: они подъезжали к станции Тецуо.
— Выходим.
Йоджи не особенно помнил дорогу до дома Тецуо. Кажется, Тецуо пришлось вести его за руку; в голове пульсировала одна-единственная мысль: быстрее. Плевать, что будет потом. Только быстрее…
— Твои родители?.. — У Йоджи все-таки хватило сознательности спросить об этом.
— Уехали на выходные.
— …
Тецуо основательно подготовился.
Эта мысль резанула как по живому, даже возбуждение схлынуло.
Йоджи остановился, не решаясь разуться. Что он тут забыл? Дома его ждал Зенья, которого и так бросили все, кто только мог. И Макото в последнее время вел себя странно, нужно бы с ним поговорить… Позвонить ему. Ах да, у Йоджи ведь нет его номера…
— С нами что-то происходит.
В голосе Тецуо Йоджи услышал отражение собственной тревоги.
Собирался ли Тецуо его целовать? В кинотеатре и потом, в метро?
Зачем вообще позвал на фильм? Почему потом не ушел?
Он хотел поговорить. Только вот никак не мог выбрать время — должно быть, ему тоже было слишком спокойно в компании Йоджи.
Обманчивый покой. Неестественный. После всего, то между ними было, Йоджи должен был бежать сломя голову. Вместо этого…
— Да, — Йоджи все же разулся. — Так не должно быть…
— Может, и должно, — нахмурился Тецуо. — Но мы не сами решили. Нас все время сталкивают, не заметил?
— Стал… кивают?
— Пойдем.
Со времени последнего визита Йоджи в комнате Тецуо мало что изменилось.
— Я думаю, это Камия, — кровать скрипнула, когда переодевшийся в домашнее Тецуо присел на нее.
Йоджи, подумав, сел рядом. Ситуация, может, и была не вполне пристойной, но он не думал, что ему осталось чего стыдиться. Тецуо и без того знал и видел слишком многое.
Чувствовал.
— Я принес распечатки в кабинет химии, потому что он попросил. И он поставил нас дежурить вместе. А потом велел передать тебе задание. И тебе тоже пришлось отнести задание ко мне домой, потому что так сказал Камия.
— …
— Он решил, что я буду подтягивать тебя по математике. Обеспечил… наше общение. Он знал, что нас потянет друг к другу. У него были на то основания.
— Думаешь, Камия…
— Он знает.
Йоджи промолчал.
Если так подумать, однажды Камия заговорил с ним… о муравьином льве. О гибриде двух разных существ, который долго не проживет.
Это был намек. Камия вообще намекал слишком много; Камия, действительно, сталкивал их.
— Про кровь… про то, что из тебя выходит.
Йоджи вздрогнул; в голосе Тецуо, впрочем, не было ни сочувствия, ни обвинения. Он говорил о комках плоти, выпадавших из Йоджи после его прикосновений, как про общеизвестный факт.
Беда в том, что общеизвестным он не был.
— Он не хочет, чтобы оно выходило. Он хочет, чтобы нам удалось… получилось, — Тецуо покачал головой. — Что-то жуткое. Знаешь, с девчонками… нужно предохраняться.
— ?..
— Чтобы не произошло беременности. Эти кровавые штуки…
— Можно иначе, — перебил его Йоджи.
Теперь уже Тецуо вздрогнул:
— Иначе?..
— Если ты хочешь быть со мной, — Йоджи не ожидал от себя таких громких слов, — мы можем попробовать иначе.
— …
— Хорошо, — сказал Тецуо.
И потянулся к поясу Йоджи.
Йоджи положил ему руку на грудь, на этот раз начав поцелуй первым; ощущений было слишком много, они распылялись, а на Тецуо все еще оставалась рубашка, и это казалось ужасно неправильным.
Они скорее мешали друг другу раздеться, чем помогали, потому что никак не могли перестать целоваться; слюны было слишком много, она потекла у Йоджи по подбородку, потому что он не успевал вовремя ее сглатывать.
Слюна — это было хорошо; когда из одежды на Йоджи остались только носки, он оценил это в полной мере.
Йоджи не был уверен, что член Тецуо поместился бы к нему в рот, если бы в этом самом рту пересохло. Взять глубоко Йоджи не смог, ему не хватило практики; он ограничивался облизываниями и посасываниями, а потом Тецуо сжал его член у основания — поза это вполне позволяла — и направил его себе в рот.
Йоджи пришлось отвлечься: ощущения были совершенно иными, совсем не то, что с рукой. Ему едва удалось удержаться, чтобы не начать толкаться в теплую влажность чужого рта.
Сосредоточившись, Йоджи попытался вернуться к своему занятию, но пульсация в низу живота изрядно отвлекала. Вряд ли минет получился хорошим, вряд ли у Йоджи вообще что-то получилось, но Тецуо отреагировал на него так, как реагировал всегда — каменной твердостью.
— Надень, — на покрывало рядом с Йоджи упал запечатанный пакетик; Тецуо отодвинулся, наблюдая за тем, как тот вытаскивает презерватив, чтобы после медленно натянуть его на чужой член, раскатав по всей длине.
— М-м… — Йоджи прикрыл глаза, доверяясь; Тецуо вошел в него сразу, одним толчком.
Между ягодиц Йоджи и до этого было влажно; но — никакой крови. Не сегодня.
Возможно, если они будут так…
— А-ах…
Думать не получалось. Йоджи слышал только собственные стоны, влажные звуки — и сумасшедший пульс Тецуо.
Такой же быстрый, как его.
— А-а, м-м, нгх!
Тецуо двигался в нем быстро, нетерпеливо, но время от времени замедлялся, не то желая дать передышку, не то ожидая ответной инициативы. Йоджи сам не заметил, когда начал подмахивать бедрами.
— М-м-м, ангх, гх, у, а, а, а!
Каждый толчок сопровождался новым стоном; в стоны вклинивался скрип кровати, доносившийся будто издалека.
— А… — собственный голос показался Йоджи почти жалобным. — А-ах…
— … — Тецуо коротко выдохнул сквозь зубы и замер, содрогаясь в Йоджи; тот прикрыл глаза.
Он увидел, как электрический свет окрашивает внутреннюю сторону век в бордовый цвет, а потом вздрогнул сам. И еще раз. И еще.
На животе стало липко, горячо и мокро; Тецуо провел большой ладонью по груди Йоджи, спустился ниже, размазывая сперму, и лег рядом.
— Душ?.. — спросил Йоджи через какое-то время.
Вместо ответа Тецуо сказал:
— Оставайся на ночь.
Йоджи подумал, что самое время позвонить Китани и сказать, что жить с Зеньей он не намерен. Вряд ли тот обрадуется… но, странное дело, рядом с Тецуо Йоджи не боялся ничьего гнева.
У него уже был человек, с которым он мог разделить одиночество.
Линия Зеньи
— Нет, спасибо.
Тецуо казался разочарованным. Впрочем, он ничего не сказал; неловко попрощавшись, вскоре Йоджи вышел на своей станции.
Подходя к дому, Йоджи по привычке попытался найти ключи в кармане, но не нашел их. Зато телефон, все это время лежавший на месте ключей, завибрировал.
«Сестра», — подумал Йоджи, нажимая кнопку приема. Давно нужно было самому ей позвонить.
— Приве-е-ет, — прозвучавший голос не имел с голосом его сестры ничего общего. — А ты задерживаешься, Йо-чин. Дверь незаперта. Заходи.
— Окинага!.. — Не закрывать дверь было верхом непредусмотрительности. В квартиру мог зайти кто угодно.
Или Зенья открыл ее только тогда, когда увидел Йоджи в окно?
— Откуда у тебя мой номер телефона? — поинтересовался Йоджи, подходя к двери.
— Китани дал, — Зенья распахнул дверь и опустил телефон.
Очевидный ответ.
Зенья казался почти счастливым — ровно до того момента, как увидел Йоджи.
До этого Йоджи на краткий миг показалось, что даже улыбка Зеньи затронула не только губы, но и глаза; теперь она исчезла, будто стертая мокрой тряпкой со школьной доски.
— Твой запах, — Зенья неосознанно посторонился, пропуская Йоджи в квартиру, и закрыл за ним дверь. — Он изменился.
Нечто подобное Йоджи сегодня уже слышал.
— Ты был с ним.
В голосе Зеньи прозвучала неприкрытая ненависть; Йоджи почувствовал страх. Опасаясь того, что может выкинуть Зенья, он попятился вглубь квартиры.
Зенья, однако, ничего не выкинул.
Он сполз по стене, заливаясь хохотом, больше похожим на плач:
— Ха-ха-ха…
Йоджи вспомнил тот раз, когда он сам смеялся подобным образом.
После того, как ему занес распечатки днем раньше изнасиловавший его…
— Широнума Тецуо.
Зенья произнес эти слова все с той же ненавистью, но в ней больше не было силы. Только боль.
— Ты был с Широнумой Тецуо.
— Окинага…
— Замолчи!
Несмотря на ярость, в этом голосе Йоджи померещились слезы.
— Я… так ждал тебя, а ты… ты не такой, как я. Вы оба не такие, вам не понять! Вы — удавшиеся образцы, человек в белом халате никогда не скажет вам… Ненавижу его! Ненавижу!
«Человек в белом халате?»
— Камия, — сказал Йоджи вслух. — Ты ненавидишь Камию?
— И его тоже, — непонятно согласился Зенья. — Он знает. Он сводил тебя с Широнумой Тецуо, потому что… он хочет детей. Правильных детей. Таких, каких у меня быть не может!
«Дети».
Происходящее с ним все это время внезапно сложилось для Йоджи в одну картину.
Камия отправил его в кабинет химии, а потом послал туда Тецуо, чтобы тот увидел, как Йоджи дрочит, и спросил так понимающе это свое: «Накопилось?».
Камия дал Тецуо распечатки, чтобы тот отнес их Йоджи, а потом, когда Тецуо подрался с Окинагой, вручил распечатки с заданием Йоджи.
Камия велел Тецуо стать репетитором Йоджи.
И эти намеки насчет муравьиного льва…
Комки плоти, выпадавшие из Йоджи после того, как рядом оказывался Тецуо, бесчисленное количество комков после совокупления под дождем, когда член Тецуо двигался в Йоджи сзади, как раскаленный стержень, вызывающий неправильное, нелогичное удовольствие.
Эти комки…
Эмбрионы.
Йоджи почувствовал липкий ужас, не имевший ничего общего с отвращением, которое он испытал во время сегодняшнего фильма.
Его тянуло к Тецуо так сильно, что он едва мог противостоять этому притяжению.
Что случилось бы, согласись он на предложение Тецуо проводить его? Не исключено, что они проехали бы станцию Йоджи, вышли бы на станции Тецуо, а потом…
«Оплодотворение завершилось бы успешно».
Не этого ли Камия — и сотрудничавший с ним Тецуо — добивались все это время?
— Окинага, — собственный голос прозвучал неверно, — мы оба — мужчины. Никаких детей… я не хочу. Я не смогу… сохранить себя, как сестра, я…
Йоджи вдохнул побольше воздуха:
— Я ненавижу Широнуму Тецуо.
Он не знал толком сам, что испытывал по отношению к Тецуо; это было сильное чувство, принадлежавшее ему не только как личности, но и как физиологическому виду, и Йоджи не хотел задумываться, какой это вид.
Он решил прожить жизнь как человек. В конце концов, кто угодно заслуживает еще один шанс. Разве не так?..
Зенья посмотрел на него недоверчиво:
— Ты лжешь.
Йоджи покачал головой.
— Тогда докажи, — потребовал Зенья; по его лицу стекали слезы, и Йоджи знал, что делать.
Он шагнул вперед, присел рядом с Зеньей на корточки, взял его за руки:
— Вставай.
— Нет, — уперся Зенья.
Тогда Йоджи его поцеловал.
У поцелуя был соленый привкус, привкус одиночества; здесь и сейчас Йоджи отказывался впускать одиночество в свою жизнь.
Зенья был первым, кого он впустил в свою квартиру; они уже разделили одиночество пополам, осталось только преодолеть последнюю преграду.
Зенья не был таким сильным, как Широнума. Зенья… понимал. Недоверчивость, боль, слабость…
Йоджи не очень-то умел целоваться, он и не думал, что это нужно — уметь. Он действовал так, как казалось правильным, то посасывая нижнюю губу Зеньи, то проводя по его языку своим, потирая их друг о друга, и постепенно Зенья начал отвечать.
Он совершенно не смущался, прижав ладонь к паху Йоджи, и Йоджи не спешил возражать, подавшись этой ладони навстречу. У него уже стоял; кажется, то же самое касалось и Зеньи.
— Пойдем, — шепнул Йоджи, потянув Зенью за собой.
Он не мог сказать, будто ему подходит роль соблазнителя, но здесь и сейчас так было правильно; Зенья хотел быть нужным. Зенья хотел быть соблазненным.
Больше ему не нужно было брать это силой.
Зенья помог Йоджи раздеть себя; вероятно, он мог раздеться и сам, но лучше было не проверять. В некоторых вопросах Зенья, как Йоджи убедился, был поразительно похож на ребенка. Поотрывает пуговицы еще — сиди потом, пришивай.
Мысль о пуговицах проскользнула и приказала долго жить; Йоджи толкнул Зенью на кровать и устроился между его ногами, проводя ладонью по напряженному члену, смазывая пальцы в смазке, выступившей на головке.
— М-м, — Зенья прикусил губу, как показалось бросившему беглый взгляд Йоджи — слишком сильно.
— Расслабься, — посоветовал Йоджи, размазывая смазку по чужому члену; потом он нагнулся и взял его в рот.
Челюсть быстро устала; член Зеньи не помещался во рту полностью, вдобавок, Йоджи не успевал сглатывать слюну. Словом, любовник из него был паршивый…
— А-ах, м-м…
Вот только Зенья, похоже, так не считал. Йоджи бросил на него беглый взгляд из-под ресниц, не выпуская член изо рта: Зенья стонал, чуть прикрыв глаза.
На его бледных щеках появилось подобие румянца, а зубами Зенья впился в собственное запястье, очевидно, желая приглушить стоны.
— А-а…
Это зрелище завораживало, но Йоджи решил не отвлекаться.
Он задвигал шеей быстрее, принимая член Зеньи так глубоко, как только мог — пока его довольно чувствительно не схватили за волосы.
Зенья, похоже, осторожничал. Это было не больно — в основном потому, конечно, что Йоджи успел вовремя остановиться.
— …? — Он воззрился на Зенью с молчаливым вопросом.
— Внутри, — сказал тот совершенно отчетливо. — Я хочу почувствовать Йо-чина внутри.
Для Йоджи это показалось неожиданным; подобного опыта у него никогда не было.
Это, впрочем, был выход для обоих. Из Зеньи не выпадали комки мяса; ему проникновение, в отличие от самого Йоджи, ничем не грозило.
И он этого хотел.
— Ты уверен? — спросил Йоджи, выпуская член Зеньи изо рта.
Зенья кивнул.
Йоджи провел рукой по его члену, собирая смазку и собственную слюну, и спустился ниже.
Зенья вскрикнул.
— А-ах!
Подушечкой указательного пальца Йоджи слегка надавил плотно сжатое отверстие; палец проскользнул легко, без каких-либо затруднений. Введя его полностью, Йоджи несколько раз провел по тесным стенкам внутри.
— М-м, нгх… у, — Зенья снова впился зубами в свою руку. Йоджи это не понравилось:
— Не кусайся.
Он добавил к первому пальцу второй, свободной рукой стиснув запястье Зеньи; тот подчинился, выпустив ее изо рта.
— А-а… а-а-а…
— Все будет хорошо, — пообещал Йоджи.
Его удивило, что Зенья внутри был таким растянутым. Может…
— Китани никогда не понимал, — слова опередили мысли Йоджи. — Я пробовал сам… разным. Но ты… — голос Зеньи прервался на полуслове. — Йо-чин!
Йоджи вытащил пальцы, провел несколько раз по члену Зеньи вверх-вниз, потом поступил так же с собой, смазывая себя.
— Я вхожу, — предупредил зачем-то, не задумываясь о том, насколько глупо это прозвучит.
Вместо того, чтобы просто расслабиться, Зенья расслабился и подался вперед, сам насаживая себя на Йоджи — до упора.
Перед глазами потемнело.
— А-а, м-м-м…
Йоджи не очень хорошо соображал, что делает. Ему хотелось двигаться; он сдерживал себя остатками разума. Не хотел, чтобы Зенье было больно.
— А-а, нгх, а, а, м-м!
Потом… Йоджи плохо помнил, что было потом. Оргазм был слишком бурным, он накрыл с головой; вздрагивая, Йоджи прижимал к себе Зенью, а потом…
Все еще не выйдя из него, Йоджи потянулся к повязке на глазу Зеньи — единственном, что тот не снял. Сейчас из-под повязки протянулся кровавый след — слезы?..
Зенья вздрогнул и попытался отстраниться, но у него не осталось сил.
— Ты — такой же, как я, — сказал Йоджи, убирая повязку, отводя в сторону длинные светлые волосы.
Его не напугала пульсирующая обнаженная плоть на месте правой половины лица Зеньи; Йоджи прижался к этому, пульсирующему, губами.
— Йо-чин…
— Спи.
Йоджи отстранился, выходя из Зеньи, выключил свет и улегся рядом.
Неожиданно Зенья хихикнул.
— Что такое? — пробормотал Йоджи. Ему было хорошо.
— Мы с тобой все-таки спим в одной постели, Йо-чин.
Насчет этого трудно было не согласиться; Йоджи перевернулся на другой бок.
Аквариум с рыбками светился синим в темноте.
*
Линия Макото в комментариях
Автор текста: Laora
Автор артов: Gin-san
Сборка во флэш: Волчья Бабочка Ши
Бета текста: Red Fir
Форма: визуальная новелла (графический роман)
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: Сакияма Йоджи, Широнума Тецуо, Мита Макото, Окинага Зенья, Китани Кохей
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Исходники: официальные арты, OST, командные арты и текст
Продолжительность и вес: 78,3 Мб, примерное время прохождения одной концовки - полтора часа (в игре 3 концовки + общий путь)
Примечание/Предупреждения: скачать игру 800х600рх; скачать текст в .doc (9444 слова); скачать арты в .zip
Читать текст с артамиИ сотворил Господь за шесть дней небо и землю, растения и животных — и человека, по образу и подобию Своему.
И сказал Господь: нехорошо быть человеку одному.
Ибо двоим лучше, нежели в одиночестве, потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их: ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.
Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться? И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется…
Не для одиночества сотворил Господь человека, но для любви.
***
Ночь была беззвездной.
А может, это Зенье так казалось: даже самое светлое время покажется темным, если на душе неспокойно.
Зенье было неспокойно. Он продолжал думать про Широнуму Тецуо и Сакияму Йоджи, слишком сблизившихся в последнее время.
Они оба были не вполне обычными. Такими же, как Зенья, пусть поначалу он считал иначе.
— Х-ха.
Зенья выдохнул сквозь зубы и присел на пустующие качели; детская площадка. Зачем он, интересно, пришел сюда? Китани будет волноваться…
Китани такой же, как все.
Зенья прикрыл глаза. Скрип качелей возвращал его в детство.
Нет.
Он открыл глаза: на этот раз все было не так.
— Молодой господин…
Китани. Все-таки нашел.
— Я тебя не звал, — протянул Зенья. — Убирайся.
— Вас продолжает интересовать Сакияма Йоджи?
— Интересовать? Не совсем.
— Я бы хотел его проверить. Но Йоджи осторожный, очень осторожный…
— Он беспокоит вас настолько, что вы бежите из дома?
Зенья посмотрел на Китани недоуменно. До этого тот в таких вопросах замечен не был.
— Дома душно, — Зенья решил, что Китани заслуживает подобного признания. — Надоело. Этот… и комната, — Зенья передернул плечами. — Моя комната. В ней не так уютно, как раньше.
К удивлению Зеньи, Китани улыбнулся.
— Вы повзрослели.
— А?..
— Если вам тесно в доме отца и хочется общаться с Сакиямой Йоджи, почему бы не попросить его об этом?
— Попросить?..
— Необязательно принуждать к чему-либо его или Широнуму Тецуо. Они оба кажутся стойкими молодыми людьми, готовыми бороться до последнего…
— Бороться? — перебил Зенья почти презрительно. — Они не сумеют.
— Ни у кого из них достаточно сил, чтобы… — Зенья замолчал.
Он не должен был слушать Китани, да и что тот мог знать?
Тем не менее, прерывать его не хотелось.
— Вы можете договориться с Сакиямой Йоджи, молодой господин. Не думаю, что он вам откажет.
— В чем не откажет? — уточнил Зенья. Китани уж точно имел в виду не то, о чем он подумал. Не посмел бы.
— В том, чтобы позволить вам жить с ним в одной квартире.
— Хи-хи~ Я бы позаботился о Йо-чине… до тех пор, пока он не закричит.
Качели на детской площадке снова скрипнули:
— Давай, Китани.
Китани понял с первого раза: в конце концов, именно он раскачивал Зенью на качелях, когда тот был ребенком.
День не задался с самого утра. Сначала Макото перепутал слова в утренней молитве, заслужив несколько косых взглядов, потом не успел купить булочку ому якисобу, а, в довершение всего, был вынужден смотреть, как беседуют Широнума Тецуо и Сакияма Йоджи.
— Эх.
Не вздохнуть тут было решительно невозможно: рядом с Широнумой Йоджи становился совершенно другим.
Замкнутый и недоверчивый, возле Широнумы Йоджи будто опускал свои невидимые щиты, подпускал его так близко, как не подпускал никого из школьных знакомых…
Ближе, чем Макото.
Думать о том, что Йоджи мог позволить Широнуме, кроме вот такого непринужденного общения, было непросто.
Богатой фантазией Макото никогда не отличался, но даже в его воображении Йоджи томно улыбался Широнуме и откидывался на спину на невесть откуда взявшуюся кровать, чтобы там раздвинуть длинные худые ноги и…
— Я гомик, — печально заключил Макото.
Он познакомился с Йоджи меньше года назад и до сих пор почти ничего о нем не знал. Да и не особенно стремился узнать, если честно; Макото понимал, почему у него так много знакомых.
Он никому не лез в душу; ему и себя самого вполне хватало. Потому с ним было легко.
— …учитель Ёшимура.
Макото вздрогнул и перевел взгляд на Широнуму Тецуо. Показалось, что сегодня тот даже говорит эмоциональнее, чем обычно.
Широнума улыбался. Макото моргнул, чтобы убедиться, не обман ли это зрения, и услышал голос Йоджи:
— Учитель?..
— Да, математики. Говорил, ты стал лучше. Хвалил.
— …
Йоджи выглядел польщенным.
Макото немедленно захотелось стать первым учеником на потоке, чтобы это он, а не Широнума, занимался с Йоджи математикой, и чтобы он принес Йоджи благую весть.
Ему бы Йоджи улыбнулся по-настоящему, так, как до этого улыбался, только разговаривая по телефону с сестрой. Макото как-то видел.
Перед Широнумой Йоджи не был готов открыться так, как перед сестрой.
Пока.
Нужно было что-то делать. Расспросить его… узнать, что он чувствует. Да, Макото не знал, как Йоджи к нему относится; самое время узнать.
После уроков поймать Йоджи не удалось. Он ушел раньше, вместе с Широнумой — математикой заниматься, наверное. Или еще чем-то, тем, что предполагало раздвигание длинных ног…
— М-да.
Огорчение Макото сменилось другими, странными чувствами.
Ненужными.
Он совсем недавно понял, что просто говорить с Йоджи ему недостаточно.
Совсем недавно во время разговора ему захотелось придвинуться к Йоджи вплотную, втянуть ноздрями исходящий от него запах, уткнуться носом в высокую шею, надавить руками на широкие плечи: Йоджи был выше и в каком-то смысле мужественнее, хотя не занимался спортом, в отличие от Макото.
Йоджи был невероятно красив. Куда там девушкам, которые бегали за Широнумой Тецуо… или иногда подходили к самому Макото.
Эту красоту хотелось заполучить себе. Не отдавать… никакому Широнуме.
…Насадить Йоджи на свой член, как на кол, в упор, по самые яйца, двигаться в нем, слушая стоны не то удовольствия, не то боли… впиться в него зубами.
Не отпускать. Никогда.
— Нгх…
Макото согнулся пополам, будто от боли.
Эти мысли будто ему не принадлежали. И уж точно не могли ему понравиться. С ними нужно было бороться, чтобы не прийти однажды к Йоджи домой и не…
— Эй, Макото! — послышался рядом обеспокоенный голос. — Ты в порядке?..
— Да, — взять себя в руки оказалось неожиданно легко. — Живот прихватило.
— Жрать надо меньше.
Макото только рассмеялся; Йоджи все равно ушел. А на еду зарабатывать нужно было. В конце концов, любовь приходит и уходит…
С работы Макото возвращался уже ночью и сам не мог сказать, что привело его на пустующую детскую площадку неподалеку от дома Йоджи.
Выгуливать Мери не требовалось — об этом позаботилась мать Макото. Она знала, что сегодня он задержится.
На площадке были пустующие качели. Выкрашенные в алый цвет, они выглядели совсем новыми, и Макото рискнул — присел на них, оттолкнулся ногами.
Он услышал легкий скрип и одновременно с этим увидел рядом с домом Йоджи странного человека.
Макото узнал его, потому что уже видел раньше: это был шофер черной иномарки, которая приезжала за Окинагой Зеньей.
Макото огляделся по сторонам. Точно, иномарка тоже была здесь. Стояла в отдалении.
Человек со шрамом, встречавший Окинагу, курил, прислонившись к стене рядом с подъездом.
Несмотря на то, что они общались уже почти год, Йоджи ни разу не приглашал Макото к себе домой. А вот Широнума Тецуо к нему домой приходил, Макото сам видел. Правда, и Широнуму Йоджи не пускал дальше прихожей. Хотя бы этому стоило радоваться.
Радоваться не получалось. Макото был обеспокоен. Что здесь делает этот человек?
А что он сам делает? Мысль обожгла, как ударом. Зачем он пришел к дому Йоджи? Хотел встретить того? Поговорить? Он же знал, что Йоджи подрабатывает кассиром в магазине и потому поздно возвращается.
Макото собирался сказать что-то Йоджи? Предупредить, чтобы тот держался от него подальше? Или от Широнумы с Окинагой?
А может, он намеревался напроситься в гости?
Это было невыносимо. Сидя на качелях, Макото обхватил голову обеими руками.
…Он бы швырнул Йоджи на кровать… целовал бы его и кусал столько, сколько бы сам захотел. Входил бы в него, так глубоко, как мог бы, а потом…
Он бы сделал Йоджи своим.
— Невыносимо, — пробормотал Макото. — Это невыносимо.
Держась за голову, он поднялся с качелей и, пошатываясь, побрел домой.
Нужно было подумать о Йоджи, но сейчас Макото не мог думать даже о себе самом.
Постороннего рядом с дверью собственной квартиры Йоджи заметил не сразу.
— …
Он только хрипло выдохнул, когда его схватили за руку.
— Сакияма Йоджи? — над ухом прозвучал чужой низкий голос. Йоджи обернулся, одновременно высвобождая руку. Ее не стали удерживать.
— Нужно поговорить.
Йоджи знал этого человека. Он подвозил Окинагу Зенью до дома.
— …
— О молодом господине, — голос водителя Зеньи звучал неприязненно и несколько неловко, так, будто он не привык общаться с другими людьми.
В этом они с Йоджи были похожи; понимание заставило напряжение, сковавшее спину и плечи, отступить.
— Об Окинаге Зенье.
Йоджи промолчал. Он полагал Зенью ненормальным, и пока тот не сделал ничего, что могло бы доказать обратное. Самым действенным и безопасным способом общения с Зеньей было не обращать на него внимания.
В противном случае могло произойти все, что угодно. В этом Йоджи уже убедился.
Но сейчас с ним говорил не Зенья, а его водитель. И, несмотря на известную неловкость, на опасность, исходящую от подтянутой фигуры, на тяжелую подавляющую ауру, окружавшую его, этот человек казался Йоджи здравомыслящим.
В конце концов, аура Тецуо тоже подавляла. Несмотря на это…
Йоджи мысленно покачал головой. Он начинал видеть Тецуо в каждом встреченном человеке — опасный симптом. Сейчас нужно было не стоять, как изваяние, а бежать. Захлопнуть дверь у шофера Зеньи перед носом…
Нет. Он бы не успел. Безопаснее было выслушать этого человека. Йоджи не чувствовал опасности с его стороны, во всяком случае, сейчас.
— Он не совсем здоров. На него плохо влияет домашняя атмосфера. Имение Окинага… — водитель замолчал, потом продолжил:
— Это не самое лучшее место. Господин Кунихито тяжело болен. Он убивает животных в подвале и проклинает собственного сына. Молодому господину тяжело.
— Он не может жить в такой обстановке, не может запоминать лица людей. В школе он может вспомнить только вас и Широнуму Тецуо. Он считает вас врагами, но в то же время чувствует: между вами есть что-то общее.
«Ты такой же, как я».
Йоджи вздрогнул.
«Тоже не человек».
— Я прошу… быть к нему благосклоннее.
— ?..
— Прошу приютить его. Хотя бы временно. Дать ему пристанище… под одной с вами крышей, — добавил водитель.
— !..
Йоджи выдохнул, отводя взгляд.
— С ним должен быть рядом тот, кого он узнает. Я не могу остаться с молодым господином. Я должен присматривать за господином Кунихито. Они оба мне дороги.
Окинага Зенья был ненормальным. Впустить такого в свой дом?..
Никогда.
Зенья нуждался в лечении, которое ему должны были предоставить профессионалы. Не другие люди.
Но профессионалы — тоже люди, а «ненормальность» зачастую объясняется недостатком внимания и человеческого отношения.
Йоджи уже немного знал об этом; у Тецуо была другая сторона, не такая, которую он показывал в школе. Возможно, у Зеньи тоже…
Йоджи никогда не впускал никого в свой дом. Ни Макото, ни Тецуо; он не был настолько доверчив, хотя, возможно, они его доверие заслужили.
«Попробуй пойти навстречу», — сказала сестра, когда Йоджи говорил ей об изменившихся отношениях с этими двумя.
Пойти навстречу… Йоджи никогда не испытывал удовольствия от общения с другими людьми. Он понимал, что это может быть весело, но сам веселья не чувствовал.
Возможно, все дело было в нем. Он не желал открыться. Он считал Тецуо странным, Зенью — ненормальным, а Макото — не заслуживающим доверия.
Для Йоджи благом было одиночество, и он упивался этим одиночеством; по своей воле он бы никогда не пришел в дом Тецуо.
Но только в этом доме смог поесть по-человечески… почувствовать себя человеком.
С кем-то было проще, чем одному.
— Если вы откажетесь, я обращусь к Широнуме Тецуо.
Выбор:
- … (в пользу Тецуо)
- Я согласен (в пользу Зеньи)
Шофер Окинаги смотрел на него выжидающе.
Помолчав какое-то время, Йоджи сказал:
— Я могу впустить Зенью в свой дом, но только на неделю.
Это было рискованно. Возможно, следовало отказаться.
Но Йоджи не мог всю жизнь существовать за стеклом, ограниченный собственным «аквариумом», собственным одиночеством. Следовало выйти в люди; повзрослеть.
Не было смысла замыкаться в себе и ограничивать собственный круг общения. Да, общение с другими людьми — всегда риск. Но только благодаря другим можно почувствовать себя по-настоящему счастливым.
Не рисковать означало не узнать этого счастья; не рисковать, как понял Йоджи в последнее время, означало прожить жизнь зря.
Окинага Зенья заслуживал свой шанс.
— …
Выражение лица человека, который говорил с Йоджи, неуловимо изменилось. Он больше не казался пугающим, словно, как Тецуо, позволил ауре вокруг себя смягчиться.
— Завтра молодой господин подойдет к вам. Запишите мой номер. Если с ним возникнут проблемы — я сразу приеду.
— Как вас зовут? — спросил Йоджи, вбивая номер в телефон.
— Китани Кохей. Спасибо, что согласились.
Вообще-то, Йоджи был готов проклинать себя за то, что согласился… но при этом у него было чувство, будто он все сделал правильно.
На следующий день после уроков Макото предложил Йоджи перекусить вместе.
Сегодня он выглядел чуть бледнее, чем обычно, возможно, от недосыпа, но по-прежнему улыбался.
— Ну, пойдем!..
Йоджи решил, что компания Макото ему не повредит.
В конце концов, в последнее время они и вправду мало общались. А Макото в общении с Йоджи нуждался, судя по его взглядам.
Может, потому он так легко и общался с другими людьми: потому что хотел этого. Всем нравится чувствовать себя нужными.
Даже самому Йоджи нравилось. Иначе он не стал бы сближаться с Макото и уж точно не разрешил бы ему доедать за ним завтраки.
Но в последнее время они общались меньше, а завтраки Йоджи приходилось доедать самому — Тецуо был строгим репетитором и на голодный желудок обучать математическим премудростям отказывался наотрез.
— Машины сегодня нет, — заметил Макото, когда они с Йоджи вышли из школы. — Похоже, Окинага дома отсиживается.
Йоджи мог бы рассказать Макото много интересного об Окинаге, вернее, его временном месте жительства, но предпочел промолчать.
Если честно, он волновался. Договориться с серьезным и, без сомнения, взрослым Китани Кохеем — это одно, но общаться с Зеньей — совсем другое. Ночью Йоджи долго не мог уснуть, переживая о том, как пройдет сегодняшний день.
Оказалось, что волновался он зря: Зенья даже не появился в школе. Наверное, он переедет под вечер, в компании своего слуги. Так даже лучше…
Но потом слуга уйдет, и Йоджи останется с Зеньей наедине.
Подобный поворот событий не радовал.
— Эй, Йоджи, — Макото помахал рукой у него перед глазами. Йоджи моргнул: они шли уже довольно длительное время, и все это время Макото что-то говорил.
— Ты в каких облаках витаешь? Снова о математике думаешь? — Макото лукаво прищурился.
В этом прищуре проскользнуло что-то недоброе, заставившее Йоджи на мгновение напрячься, но странное ощущение тут же схлынуло.
Макото улыбался, как обычно; они направлялись к его любимой закусочной, специализирующейся на фастфуде.
— Идем быстрее, — сказал Макото вдруг все с той же улыбкой и сжал запястье Йоджи.
Обычно Йоджи даже не обратил бы на подобный жест внимания, но в этот раз было что-то не так. В том, как Макото держал его за руку, чувствовалась подавляющая властность.
Выбор:
- бездействовать (в пользу Макото)
- освободить руку (в пользу Тецуо)
Во втором случае:
Йоджи высвободился. Макото будто ничего и не заметил.
В обоих случаях дальше:
В закусочной было шумно и многолюдно.
Йоджи подумал, что наконец дозрел до Мегабургера, но Макото его опередил:
— Сегодня плачу я.
— Макото…
Йоджи не понимал, в чем дело. Макото собирался угостить его?
— Я все еще не рассчитался с тобой за завтраки, которыми ты со мной делился.
Объяснение Макото казалось разумным, но что-то в нем продолжало смущать.
Все, что произошло в последнее время… с Широнумой Тецуо… а потом это предложение со стороны Зеньи, пусть и не высказанное напрямую…
— Мясной Мегабургер, — Макото тем временем уже общался с кассиром. — Пять… нет, шесть штук! Два съешь, а, Йоджи?
— Нет уж, спасибо.
— Ладно, а я вот от лишнего не откажусь. Три упаковки картошки, кофе со льдом, сок, колу… большу-у-ую! И три мороженых.
— С клубникой, черникой, шоколадом или карамелью?
Кассир попался на редкость невозмутимый. Количество заказанного его, кажется, нимало не удивило, и неловкость, которую Йоджи неминуемо почувствовал бы за Макото в другом случае, приказала долго жить.
Сейчас Йоджи скорее испытывал неловкость по поводу того, что раньше стыдился друга.
— М-м-м, — протянул Макото. — Слишком сложный выбор! Йоджи, ты с чем мороженое будешь?
— Не знаю, — вынужден был признаться Йоджи. Он слишком редко ел мороженое.
— Тогда давайте четыре! — решился Макото. — По одному с каждым наполнителем.
Кассир сосредоточенно кивнул.
— Так любишь мороженое, Макото? — спросил Йоджи чуть позже.
— Еще бы! — Начал тот, однако, с мясного Мегабургера, каким-то чудом умудряясь говорить даже с набитым ртом.
Это тоже было странно.
Обычно Макото наслаждался едой, не обращая внимания больше ни на что вокруг. В этот раз он не отводил глаз от Йоджи — наверное, ждал, пока тот тоже приступит к еде.
Йоджи решил не разочаровывать Макото.
Он откусил от Мегабургера под неумолчную болтовню Макото:
— Вот представь: гуляете вы с девушкой, ты покупаешь ей мороженое… и себе, конечно. Ну, ты свое съел, а у нее по руке течет. Как тут не облизнуть? — Глаза Макото лукаво сверкнули.
— Прольется же. Обнять ее потом, за талию, скажем… А если ей понравится, можно привести ее к себе домой, раздеть, взять мороженое и…
— Клеенку подстелить не забудь, — посоветовал Йоджи.
Макото подавился и долго кашлял. Йоджи не поддавался искушению похлопать друга по спине.
— Ты мне в первый раз ответил, — глаза Макото, немного покрасневшие от выступивших после кашля слез, блестели. От счастья, что ли?
— Ответил по-настоящему! — Макото ликовал. — Теперь мы с Йоджи сможем обсуждать девушек и… Эй, Йоджи! Твое мороженое!
Пока Макото кашлял, Йоджи и впрямь успел расправиться с Мегабургером, чтобы перейти к мороженому. Да еще и сунуть нужную сумму денег в сумку Макото — незаметно, естественно.
Угощать себя Йоджи так просто позволить не мог. Он же, в конце концов, не девушка.
Хотя Макото, кажется, считал иначе, потому что мороженое, пролившееся на руку Йоджи, бросился слизывать с неуместным энтузиазмом.
Йоджи не стал отталкивать Макото, рассудив: в некотором смысле это то же самое, что поделиться с другом завтраком.
Другом?
Да, он только что признал Макото своим другом.
— М-м…
Язык у Макото был чуть шершавый, будто у животного, влажный и горячий. Йоджи не сразу догадался убрать мороженое, потому сейчас все пальцы у него были в липком и сладком.
Макото вылизывал их один за другим, забирая в рот по одному и посасывая. В какой-то момент это перестало походить на дружескую шутку.
Йоджи сглотнул. Нет, это не было умиротворение, как во время общения с Тецуо… ему не было больно, как с Тецуо. Было горячо и неудобно, и краснел он по-другому, не уютно, «по-домашнему» — бурно, как будто пальцы ему облизывала та самая гипотетическая девушка.
— М… Макото, — выдохнул Йоджи. Сердце билось, кажется, чаще, чем должно, только вслед за этим не было ничего: ни боли, ни тошноты, ни отвратительных комков плоти.
«Макото — человек».
Зенья, Тецуо и он, Йоджи — не вполне люди. А Макото — человек. Все дело в этом.
Если Йоджи… и Макото…
Ни одному не будет больно. Ни одному не будет плохо.
«Я должен быть один».
Непрошеная мысль обожгла: все верно, Йоджи всегда считал именно так.
Когда-то у него была девушка, не гипотетическая, а самая что ни на есть настоящая. Она бы тоже могла слизывать мороженое с его пальцев, а он мог бы целовать ее в приоткрытые губы, совсем не такие нежные, как губы его сестры.
Они расстались по инициативе девушки.
«Ты не уделяешь мне достаточно внимания. Ты всегда где-то витаешь, когда я с тобой говорю».
Он выбирал одиночество. Всегда. Если бы не Широнума Тецуо…
Выбор:
- оттолкнуть Макото (в пользу Тецуо)
- Хватит (в пользу Макото)
Макото приподнял голову, глядя на Йоджи будто затуманенным взглядом.
Интересно, о чем он все же мечтал, подумал Йоджи, пытаясь справиться с учащенным сердцебиением.
Что бы Макото сделал, приди к нему партнер, готовый выполнить его фантазии?.. Не обязательно… Йоджи сжал зубы… не обязательно девушка.
Кажется, Мегабургер ударил ему в голову. Или общение с Тецуо сказалось.
«Пойди навстречу», — сказала сестра. Чтобы не получилось так, как с той девушкой. Чтобы удалось сохранить дружбу.
Широнума Тецуо — друг или враг? А Макото? И кто тогда для Йоджи Зенья? Он разрешил Зенье жить в своей квартире. Пока что это только слова. Но что будет потом?
Где грань, разделяющая дружбу и другие чувства?
Йоджи предпочитал не задумываться.
— А... точно. Извини, Йоджи, — Макото почесал в затылке. — Все-таки с карамелью лучше всего. Не возражаешь, если я съем твою порцию?
Подтаявшее мороженое с карамелью выглядело не самым лучшим образом, но, если оно понравилось Макото, Йоджи не возражал.
— А ты мое можешь съесть. С клубникой, — предложил Макото.
Он вел себя так, будто ничего не случилось. Его выдавали разве что излишне суетливые движения.
— Не люблю клубнику, спасибо, — отказался Йоджи.
— Ты знаешь, — Макото вытер потеки мороженого со стакана салфеткой и теперь слизывал растаявшую массу движениями проворного языка, — это похоже не непрямой поцелуй.
— А?
— Ну, сначала ты ел это мороженое, потом я… — остаток фразы потонул в чавканье: Макото ухитрился засунуть оставшийся немаленький кусок себе в рот целиком.
Выглядело это уморительнейшим образом. Определенно, в рот Макото многое могло поместиться…
Да что ж такое.
Йоджи потянул к себе стакан кофе со льдом, надеясь, что хоть это его немного охладит.
Макото тем временем отодвинул поднос с мусором и принялся за один из оставшихся Мегабургеров. О том, что пищу нужно употреблять в определенной последовательности, он, похоже, не слышал.
Йоджи наблюдал за ним с самым мрачным выражением лица.
…После сытного ужина Йоджи направился к магазинчику, в котором работал. Макото вызвался его проводить, хотя особой нужды в этом не было.
Йоджи не стал отказываться от сопровождения. Сегодня Макото вел себя странно, но сам Йоджи был не менее странным; зато совместный визит в закусочную помог на время забыть о Зенье.
— Йо-чи-и-ин.
Сначала Йоджи подумал, что у него начались слуховые галлюцинации.
А потом Макото выступил вперед:
— Чего тебе надо, Окинага?
Вид у него был самый что ни на есть воинственный.
— Йо-чин и я теперь живем вместе, — сообщил Зенья мечтательно. — Я пришел встретить его после школы.
— Что за глупая ложь, — начал Макото, — Йоджи бы никогда…
Выбор:
- Макото… (в пользу Зеньи)
- промолчать (в пользу Макото)
Макото обернулся, с недоверием глядя на Йоджи. Судя по тому, как изменилось выражение его лица, он все понял правильно.
Йоджи подумал, что с работы придется отпрашиваться.
…Вопреки опасениям Йоджи, Зенья вел себя очень смирно. Когда Йоджи, так и не придумав, что сказать Макото, позорно сбежал, Зенья двинулся за ним; Китани Кохей обнаружился за первым же углом. Он очень заботился о Зенье, и это неожиданно трогало.
Ни один человек не пропащий, пока он хоть кому-то нужен.
— Йо-чин, — голос Зеньи, раздавшийся совсем рядом, заставил вздрогнуть. — У тебя красивые рыбки.
Зенья уже минут двадцать торчал у аквариума, с тех самых пор, как ушел Китани. До этого они выгружали вещи из иномарки и раскладывали их по одобренным Йоджи местам.
Вещей было немного, всего один пакет, хоть и достаточно объемный — надолго Зенья, похоже, и вправду задерживаться не собирался.
Потом Китани выгрузил продукты. Вот их действительно было слишком много, холодильник Йоджи наполнился моментально, не все еще и влезло. Похоже, Зенья любил поесть. Неудивительно, что он так вымахал.
После Зенья и Китани оккупировали кухню Йоджи: Китани готовил, Зенья мешал ему по мере возможности. Сначала Йоджи настороженно прислушивался к их действиям, потом отвлекся на учебник и успел начисто забыть о гостях.
Войдя на кухню и застав там Китани в фартуке, умиленно глядящего на Зенью, Йоджи вынужден был вцепиться в косяк. К чужакам в собственном доме он не привык.
— Присаживайтесь, — предложил Китани после секундного молчания.
— Да, Йо-чин тоже голодный, наверное, — предположил Зенья беспечно.
В голову Йоджи закралось страшное подозрение: все знакомые решили закормить его до смерти.
— …
Эти двое вели себя так, будто это Йоджи был гостем.
— Сок? — неожиданно предложил Зенья. — Китани…
— Да, молодой господин, — Зенье не нужно было даже заканчивать предложение; пару секунд спустя Йоджи была протянута картонная упаковка. — Все, как вы любите.
— …
Похоже, кто-то тут вдумчиво изучал его предпочтения.
Впрочем, Йоджи их и не скрывал; он взял сок и вернулся к учебникам. Присутствие Зеньи и Китани больше совершенно его не беспокоило: наверное, так побывавших на краю уже не тревожат незначительные мелочи.
На мгновение Йоджи подумал: узнай Широнума о его гостях, он бы…
Выбор:
- …разозлился. (в пользу Зеньи)
- …расстроился. (в пользу Тецуо)
Впрочем, Широнуме до гостей Йоджи не должно было быть никакого дела.
В отличие от сестры. Йоджи не решился позвонить ей вчера, после разговора с Китани: не хотел тревожить понапрасну. Сестра недавно родила, все еще оставалась в больнице и была очень слаба.
Он обязательно ей скажет… позже. Возможно, уже когда Зенья съедет.
«Только Макото знает».
И вправду, Зенья будто специально дал Макото знать. Теперь, если с Йоджи вдруг что-нибудь случится, даром Окинаге это не пройдет; нарочная подстраховка. Йоджи не удивился бы, узнав, что это придумал Китани.
От собственных соображений ему стало гораздо легче.
— Если что — звоните, — напутствовал Китани на прощание.
— Непременно, — напевно пообещал Зенья. Китани бросил взгляд на Йоджи, показывая, что реплика скорее была обращена к нему. Йоджи кивнул.
Потом Китани ушел, а Зенья заинтересовался аквариумом.
Подобного интереса Йоджи от него не ожидал, но втайне был рад, что Зенья не пытается с ним заговорить. Неловкость в комнате казалась осязаемой: Йоджи в который раз жалел, что впустил Зенью в свое личное пространство. Что вообще заставило его согласиться?..
Он никогда не был настолько сумасшедшим.
Когда Зенья похвалил рыбок, Йоджи почувствовал почти облегчение. Он опустил книгу:
— Нужно разобрать кресло.
Он совсем об этом забыл. И Китани, похоже, забыл тоже: они не обсуждали, где Зенья будет спать, хоть и распределили его вещи по строго определенным местам. Бардака Йоджи не терпел.
— А у меня есть Кристи, — Зенья будто и не услышал. — Она тоже живет в аквариуме. Только без воды. Я буду навещать ее каждый день, — добавил он, оборачиваясь. — Проверять, кормит ли Китани ее вовремя.
— Окинага.
Йоджи не ожидал, что в его тоне прозвучат интонации Камии, их преподавателя химии.
— Йо-чин? — Зенья отвернулся от аквариума.
Почему-то Йоджи ожидал, что Зенья будет улыбаться. Но нет, тот казался серьезным.
— Я не буду спать.
— Что?.. — Йоджи чуть книгу не выронил.
— Не бу-у-уду, — протянул Зенья капризно, — никогда. Буду смотреть на рыбок.
— Я буду спать, — нашелся с ответом Йоджи. У него было чувство, будто он общается с ребенком. — Тихий час. Как в больнице.
Зенья смотрел непонимающе. Да, подумал Йоджи, вряд ли он когда-то попадал в больницу. Сам Йоджи провел там почти половину жизни, но не подумал, что у других нет такого опыта.
— Делай, как хочешь, — сдался Йоджи после паузы.
— Я буду мешать?.. — Зенья проявил редкостную толерантность.
Он выглядел так, будто только что совершил какое-то неприятное открытие.
— Не будешь, — ложь далась с такой легкостью, будто Йоджи не говорил всю жизнь правду, только правду и ничего, кроме правды. Или то, что лично ему казалось правдой. — Но не спать — вредно. Голова будет болеть. Кристи расстроится.
— Крис, — пробормотал Зенья.
— Да. Поэтому давай разберем кресло.
— А можно спать с Йоджи?
Йоджи захотелось сбежать. После того, как они с Широнумой… под дождем…
…как тесно было внутри. Ощущение заполненности, и это скользкое… горячее… больно. Но вместе с тем…
…в общем, с определенного времени слово «спать» Йоджи воспринимал неадекватно.
— У меня кровать слишком узкая, — Йоджи чувствовал, как горят щеки.
— Йо-чин будет толкаться во сне? — Зенья склонил голову набок.
…да, именно это Широнума и делал — толкался. Проталкивался внутрь Йоджи, нисколько не интересуясь ответной реакцией, вынуждал отдаваться, надрачивал член Йоджи, нисколько не считаясь с…
— Не буду, — перспектива вот так «толкаться» в кого-то показалась соблазнительной только на долю секунды. Уподобляться Широнуме Тецуо Йоджи не хотел.
А еще ему, кажется, было нужно в ванную.
Йоджи достаточно часто болел, поэтому стояки у него случались куда реже, чем, должно быть, у среднестатистического парня. Втайне он этому радовался: Йоджи всегда предпочитал думать верхней головой, а не нижней.
В последнее время он все чаще задумывался о неприличных вещах, и это Йоджи нисколько не радовало. Ладно еще Широнума, с ним было связано нечто особенное, то, во что Йоджи вникать не хотел.
«Ты не человек, — сказал Зенья однажды, — как и я».
Означало ли это, что Широнума — тоже не человек?..
В любом случае, деление на людей и нелюдей не так-то много значило.
Сегодня в закусочной Йоджи возбудился, когда Макото облизывал его пальцы. А теперь еще и Зенья. Не мог заговорить о чем-нибудь другом!
Страх перед Зеньей удалился, не попрощавшись; теперь Йоджи больше всего боялся, что Зенья заметит. И предложит помочь.
Йоджи боялся, что не сумеет отказаться от помощи; воспринимать Зенью как насильника решительно не получалось, хоть он и избивал Йоджи раньше.
— Но кровать слишком узкая.
— Китани никогда со мной не спит, — проникновенно пожаловался Зенья. — И Кристи тоже.
— Тебя это огорчает?
— Я им не нужен, — просто сказал Зенья.
Это Йоджи не понравилось.
— Ты не прав, — сказал он с нажимом. — Китани-сан заботится о тебе.
— Он не хочет жить со мной, — отрезал Зенья. — Он хочет жить с ним.
«Я не могу остаться с молодым господином. Я должен присматривать за господином Кунихито. Они оба мне дороги».
— Так было всегда, — выражение лица Зеньи изменилось, — он всегда был важнее.
— Ты не думаешь, — Йоджи перебил его, удивляясь собственной смелости, — что для него важны вы оба? Только у тебя вся жизнь впереди, у тебя могут быть… друзья, — слово показалось новым, но удивительно подходящим. — А у него — нет. Только Китани-сан.
— Друзья? Ха-ха, — Зенья рассмеялся. — Это Мако-чан может быть другом Йо-чина. Мы с тобой не друзья, — добавил он холодным голосом.
Выбор:
- Макото?.. (в пользу Макото)
- … (в пользу Зеньи)
— Ты просто… — продолжил Зенья.
— Такой же, как ты, — перебил его Йоджи. — И я не вижу ничего постыдного в том, чтобы быть таким.
— …
— А теперь, — продолжил Йоджи, — вон из кресла. Его надо разобрать… и, кстати, нужные друг другу люди не всегда спят в одной кровати.
К удивлению Йоджи, на следующее утро Зенья вскочил раньше него. Был выходной, поэтому, выслушав что-то о Кристи, которую непременно нужно проведать, Йоджи проводил Зенью до прихожей, вернулся в комнату и завалился спать.
Йоджи думал, что не сможет уснуть в одной комнате с Зеньей, но ошибся. Наоборот, давно он так хорошо не высыпался.
Сегодня Йоджи не работал и не собирался никуда выходить, поэтому ключи Зенье не выдал. Да тот о них и не вспомнил.
…Во второй раз Йоджи проснулся, потому что телефон рядом с подушкой завибрировал.
На ощупь найдя его, Йоджи хриплым после сна голосом сказал:
— Алло.
— Сакияма, — голос Широнумы Тецуо был похож на голос робота, — я приглашаю тебя в кино.
Йоджи сел на кровати.
— Что?!
— На новый фильм, — похоже, Тецуо было неловко, — «Вторжение инопланетян».
— …
— Тебе нравятся инопланетяне? — спросил Йоджи после паузы.
В трубке послышался еле слышный выдох.
— Это дневной сеанс. Билеты уже у меня. И я у твоего дома.
— Ты…
— Сейчас десять часов утра. Сеанс начинается в одиннадцать. Ты идешь?
— …Да.
До станции метро они дошли в полном молчании. Говорить с Тецуо было не проще, чем забивать гвозди — без должной сноровки непременно стукнешь себя по пальцу и натерпишься ненужных ощущений.
Ненужные ощущения Йоджи, впрочем, уже предчувствовал: ему впервые пришлось оставить ключи у пожилой соседки, чтобы Зенья их забрал у нее, если вернется раньше самого Йоджи. Предполагалось, что потом Зенья вернет ключи соседке; Китани, которому Йоджи позвонил, план одобрил.
Конечно, намного проще было отказаться от кино. Тем более что инопланетяне ему не нравились.
И роботы, кстати, тоже.
Впрочем, он сам был в чем-то роботом.
— Твой запах, — задумчиво сказал Тецуо, когда они вошли в поезд. Людей пока было немного, что Йоджи обрадовало: можно было сохранять дистанцию.
— А? — Йоджи показалось, что он ослышался.
— Запах изменился, — добавил Тецуо ровным голосом.
Это замечание вызвало у Йоджи очень противоречивые чувства.
Ему не нравилось, что к нему относились, как к девушке.
Макото угостил его едой.
Зенья пришел его «встречать» и обосновался у него дома, хорошо еще, рыбок из аквариума не съел.
А Тецуо… с Тецуо был отдельный разговор.
— Мы выходим, — когда Тецуо это сказал, Йоджи понял, что размышляет о двусмысленности своей ситуации уже минут десять. Это было необычно — раньше в компании Тецуо Йоджи думал только о самом Тецуо. О том, как бы ему врезать, например… или как бы убежать подальше. И стоит ли бежать.
Вообще-то, бежать стоило. Но по неизвестной причине Йоджи никогда этого не делал.
Кинотеатр располагался в двух шагах от станции.
Как и в метро, в зале в это время было не так уж много людей. Среди них Йоджи не увидел ни одного ребенка: похоже, «Вторжение пришельцев» интересовало только взрослых.
Задний ряд и вовсе пустовал.
Тецуо сверился с билетом и кивнул на отведенные им места; Йоджи посмотрел на него с сомнением.
— Зачем сзади?.. — спросил он — и сразу же замолчал, стушевавшись.
Это «сзади» прозвучало… соответствующе.
Тецуо посмотрел на Йоджи с видом абсолютного превосходства.
Фильм был ужасный. Во всех смыслах: инопланетяне оказались паразитами, проникающими в тела землян, кровища хлестала с экрана направо и налево, время от времени туда-сюда пролетали чьи-то мозги, и Йоджи с трудом удерживался от того, чтобы уклоняться — картинка на экране была достаточно реалистичной.
Посреди сеанса Йоджи начал вздрагивать всякий раз, как чья-то конечность отлетала в сторону.
— Страшно? — спросил Тецуо вполголоса.
— Это плохой фильм, — высказался Йоджи, чувствуя себя отвратительным критиком.
— Тогда давай уйдем, — предложил Тецуо, и Йоджи уже готов был его поблагодарить, если бы не…
Тецуо бесцеремонно сгреб его в охапку. Само по себе это было не такой уж бедой, но Йоджи не очень представлял, как вырываться, и не вполне понял, хочет ли он вырываться, а потом его рот накрыли чужие губы, и сопротивляться стало глупо.
Целоваться Йоджи скорее не нравилось, чем наоборот, но прикосновения Тецуо были приятны. С ним Йоджи всегда чувствовал себя… на своем месте.
Он не спешил отвечать на поцелуй, но не мог сказать, что остается равнодушным: губы будто горели, он неосознанно подавался навстречу и чувствовал, как теплеет кожа от прикосновений Тецуо.
В низу живота тоже разливалось тепло, которое Йоджи совершенно не нравилось; он неубедительно попытался отстраниться, и Тецуо отпустил его, хотя не сразу.
В полумраке кинотеатра его губы блестели от их слюны. Йоджи сглотнул и отвернулся.
Еще какое-то время они сидели молча, потом Йоджи, будто опомнившись, поднялся и направился к выходу, поминутно спотыкаясь.
— Зайдем в рамэнную? — Голос Тецуо догнал его уже на выходе из зала.
Йоджи вздрогнул… и кивнул.
Да, в последнее время все пытались его накормить, но у Тецуо была особая власть, над природой которой Йоджи предпочитал не задумываться.
После рамэнной они зачем-то пошли в торговый комплекс, хотя оба не нуждались в покупках; потом направились на набережную и какое-то время молча созерцали телебашню.
Йоджи не успел заметить, когда начало темнеть; в компании Тецуо время летело незаметно. Пожалуй, даже слишком.
— Домой, — сказал Йоджи. Тецуо кивнул; это чувство покоя тревожило Йоджи.
Он знал, что не должен испытывать ничего подобного.
Из его заднего прохода не должны были выпадать комки мяса, неудавшиеся эмбрионы; он не должен был хотеть Тецуо, а Тецуо не должен был хотеть его. Все складывалось неправильно, нехорошо, не…
— Проводить тебя? — спросил Тецуо перед станцией Йоджи.
«Проводить».
Тецуо определенно относился к нему как к девушке. Интересно, сколько их у него было?
Выбор:
- Нет, спасибо. (в пользу Зеньи)
- … (в пользу Тецуо)
- Проводить?.. (в пользу Макото)
Линия Тецуо
— …
Йоджи замешкался, подбирая слова.
Тогда Тецуо привлек его к себе и, несмотря на протест, поцеловал снова; в вагоне, кроме них, было всего несколько людей, они, наверное, смотрели, но Йоджи не обратил внимания.
Этот поцелуй был непохож на тот, что в кинотеатре; в прикосновении губ Тецуо чувствовалась настойчивость и нежность. Йоджи поднял руки, чтобы отстранить Тецуо, но сам не заметил, когда вернул объятие. Кажется, он вспотел.
Тело в тех местах, где к нему прикасался Тецуо, стало горячим. Йоджи потряхивало, как от электрического тока. Он не мог не представлять, как будут ощущаться прикосновения Тецуо к голой коже, не мог не думать, каково это — снова принять в себя член Тецуо, быть распятым на этом члене, стонать, потерять себя от нахлынувшего наслаждения и не думать больше ни о чем.
«Еще».
— Твоя остановка, — выдохнул Тецуо, чуть отстранившись. У Йоджи вырвался протестующий вздох. Голова кружилась, брюки казались слишком тесными, все вокруг будто тонуло в тумане.
Сквозь этот туман до него донесся голос Тецуо:
— …зайти в гости.
— Что?..
— Не хочешь зайти в гости?
Йоджи перевел взгляд с Тецуо на закрывающиеся двери вагона.
Что ж, на своей станции он все равно не вышел. Можно бы и…
— Не здесь, — отстранить Тецуо было невероятно трудно, но за ними могли наблюдать. На этой станции в вагон зашли еще несколько людей, возможно, они знали Йоджи, жили с ним в соседних домах, сдавали вещи в одну химчистку, например…
Мысль о химчистке и о том, что после сегодняшнего туда наверняка придется сдавать брюки, промелькнула и исчезла.
— Никто не видит, — выдохнул Тецуо, возвращаясь к прерванному занятию, плотнее прижимая Йоджи к стенке вагона.
— М-м…
Йоджи не заметил, когда Тецуо развел его ноги коленом, недвусмысленно потираясь; это было слишком, перед глазами темнело, Йоджи чувствовал себя скорее плохо, чем хорошо, и все это его отнюдь не радовало.
Нет, радовало. Он хотел больше.
— М-ах…
Тецуо прикусил его нижнюю губу, и Йоджи прогнулся в его руках; он хотел быть ближе, еще ближе, еще…
Перестук колес начал замедляться: они подъезжали к станции Тецуо.
— Выходим.
Йоджи не особенно помнил дорогу до дома Тецуо. Кажется, Тецуо пришлось вести его за руку; в голове пульсировала одна-единственная мысль: быстрее. Плевать, что будет потом. Только быстрее…
— Твои родители?.. — У Йоджи все-таки хватило сознательности спросить об этом.
— Уехали на выходные.
— …
Тецуо основательно подготовился.
Эта мысль резанула как по живому, даже возбуждение схлынуло.
Йоджи остановился, не решаясь разуться. Что он тут забыл? Дома его ждал Зенья, которого и так бросили все, кто только мог. И Макото в последнее время вел себя странно, нужно бы с ним поговорить… Позвонить ему. Ах да, у Йоджи ведь нет его номера…
— С нами что-то происходит.
В голосе Тецуо Йоджи услышал отражение собственной тревоги.
Собирался ли Тецуо его целовать? В кинотеатре и потом, в метро?
Зачем вообще позвал на фильм? Почему потом не ушел?
Он хотел поговорить. Только вот никак не мог выбрать время — должно быть, ему тоже было слишком спокойно в компании Йоджи.
Обманчивый покой. Неестественный. После всего, то между ними было, Йоджи должен был бежать сломя голову. Вместо этого…
— Да, — Йоджи все же разулся. — Так не должно быть…
— Может, и должно, — нахмурился Тецуо. — Но мы не сами решили. Нас все время сталкивают, не заметил?
— Стал… кивают?
— Пойдем.
Со времени последнего визита Йоджи в комнате Тецуо мало что изменилось.
— Я думаю, это Камия, — кровать скрипнула, когда переодевшийся в домашнее Тецуо присел на нее.
Йоджи, подумав, сел рядом. Ситуация, может, и была не вполне пристойной, но он не думал, что ему осталось чего стыдиться. Тецуо и без того знал и видел слишком многое.
Чувствовал.
— Я принес распечатки в кабинет химии, потому что он попросил. И он поставил нас дежурить вместе. А потом велел передать тебе задание. И тебе тоже пришлось отнести задание ко мне домой, потому что так сказал Камия.
— …
— Он решил, что я буду подтягивать тебя по математике. Обеспечил… наше общение. Он знал, что нас потянет друг к другу. У него были на то основания.
— Думаешь, Камия…
— Он знает.
Йоджи промолчал.
Если так подумать, однажды Камия заговорил с ним… о муравьином льве. О гибриде двух разных существ, который долго не проживет.
Это был намек. Камия вообще намекал слишком много; Камия, действительно, сталкивал их.
— Про кровь… про то, что из тебя выходит.
Йоджи вздрогнул; в голосе Тецуо, впрочем, не было ни сочувствия, ни обвинения. Он говорил о комках плоти, выпадавших из Йоджи после его прикосновений, как про общеизвестный факт.
Беда в том, что общеизвестным он не был.
— Он не хочет, чтобы оно выходило. Он хочет, чтобы нам удалось… получилось, — Тецуо покачал головой. — Что-то жуткое. Знаешь, с девчонками… нужно предохраняться.
— ?..
— Чтобы не произошло беременности. Эти кровавые штуки…
— Можно иначе, — перебил его Йоджи.
Теперь уже Тецуо вздрогнул:
— Иначе?..
— Если ты хочешь быть со мной, — Йоджи не ожидал от себя таких громких слов, — мы можем попробовать иначе.
— …
— Хорошо, — сказал Тецуо.
И потянулся к поясу Йоджи.
Йоджи положил ему руку на грудь, на этот раз начав поцелуй первым; ощущений было слишком много, они распылялись, а на Тецуо все еще оставалась рубашка, и это казалось ужасно неправильным.
Они скорее мешали друг другу раздеться, чем помогали, потому что никак не могли перестать целоваться; слюны было слишком много, она потекла у Йоджи по подбородку, потому что он не успевал вовремя ее сглатывать.
Слюна — это было хорошо; когда из одежды на Йоджи остались только носки, он оценил это в полной мере.
Йоджи не был уверен, что член Тецуо поместился бы к нему в рот, если бы в этом самом рту пересохло. Взять глубоко Йоджи не смог, ему не хватило практики; он ограничивался облизываниями и посасываниями, а потом Тецуо сжал его член у основания — поза это вполне позволяла — и направил его себе в рот.
Йоджи пришлось отвлечься: ощущения были совершенно иными, совсем не то, что с рукой. Ему едва удалось удержаться, чтобы не начать толкаться в теплую влажность чужого рта.
Сосредоточившись, Йоджи попытался вернуться к своему занятию, но пульсация в низу живота изрядно отвлекала. Вряд ли минет получился хорошим, вряд ли у Йоджи вообще что-то получилось, но Тецуо отреагировал на него так, как реагировал всегда — каменной твердостью.
— Надень, — на покрывало рядом с Йоджи упал запечатанный пакетик; Тецуо отодвинулся, наблюдая за тем, как тот вытаскивает презерватив, чтобы после медленно натянуть его на чужой член, раскатав по всей длине.
— М-м… — Йоджи прикрыл глаза, доверяясь; Тецуо вошел в него сразу, одним толчком.
Между ягодиц Йоджи и до этого было влажно; но — никакой крови. Не сегодня.
Возможно, если они будут так…
— А-ах…
Думать не получалось. Йоджи слышал только собственные стоны, влажные звуки — и сумасшедший пульс Тецуо.
Такой же быстрый, как его.
— А-а, м-м, нгх!
Тецуо двигался в нем быстро, нетерпеливо, но время от времени замедлялся, не то желая дать передышку, не то ожидая ответной инициативы. Йоджи сам не заметил, когда начал подмахивать бедрами.
— М-м-м, ангх, гх, у, а, а, а!
Каждый толчок сопровождался новым стоном; в стоны вклинивался скрип кровати, доносившийся будто издалека.
— А… — собственный голос показался Йоджи почти жалобным. — А-ах…
— … — Тецуо коротко выдохнул сквозь зубы и замер, содрогаясь в Йоджи; тот прикрыл глаза.
Он увидел, как электрический свет окрашивает внутреннюю сторону век в бордовый цвет, а потом вздрогнул сам. И еще раз. И еще.
На животе стало липко, горячо и мокро; Тецуо провел большой ладонью по груди Йоджи, спустился ниже, размазывая сперму, и лег рядом.
— Душ?.. — спросил Йоджи через какое-то время.
Вместо ответа Тецуо сказал:
— Оставайся на ночь.
Йоджи подумал, что самое время позвонить Китани и сказать, что жить с Зеньей он не намерен. Вряд ли тот обрадуется… но, странное дело, рядом с Тецуо Йоджи не боялся ничьего гнева.
У него уже был человек, с которым он мог разделить одиночество.
Линия Зеньи
— Нет, спасибо.
Тецуо казался разочарованным. Впрочем, он ничего не сказал; неловко попрощавшись, вскоре Йоджи вышел на своей станции.
Подходя к дому, Йоджи по привычке попытался найти ключи в кармане, но не нашел их. Зато телефон, все это время лежавший на месте ключей, завибрировал.
«Сестра», — подумал Йоджи, нажимая кнопку приема. Давно нужно было самому ей позвонить.
— Приве-е-ет, — прозвучавший голос не имел с голосом его сестры ничего общего. — А ты задерживаешься, Йо-чин. Дверь незаперта. Заходи.
— Окинага!.. — Не закрывать дверь было верхом непредусмотрительности. В квартиру мог зайти кто угодно.
Или Зенья открыл ее только тогда, когда увидел Йоджи в окно?
— Откуда у тебя мой номер телефона? — поинтересовался Йоджи, подходя к двери.
— Китани дал, — Зенья распахнул дверь и опустил телефон.
Очевидный ответ.
Зенья казался почти счастливым — ровно до того момента, как увидел Йоджи.
До этого Йоджи на краткий миг показалось, что даже улыбка Зеньи затронула не только губы, но и глаза; теперь она исчезла, будто стертая мокрой тряпкой со школьной доски.
— Твой запах, — Зенья неосознанно посторонился, пропуская Йоджи в квартиру, и закрыл за ним дверь. — Он изменился.
Нечто подобное Йоджи сегодня уже слышал.
— Ты был с ним.
В голосе Зеньи прозвучала неприкрытая ненависть; Йоджи почувствовал страх. Опасаясь того, что может выкинуть Зенья, он попятился вглубь квартиры.
Зенья, однако, ничего не выкинул.
Он сполз по стене, заливаясь хохотом, больше похожим на плач:
— Ха-ха-ха…
Йоджи вспомнил тот раз, когда он сам смеялся подобным образом.
После того, как ему занес распечатки днем раньше изнасиловавший его…
— Широнума Тецуо.
Зенья произнес эти слова все с той же ненавистью, но в ней больше не было силы. Только боль.
— Ты был с Широнумой Тецуо.
— Окинага…
— Замолчи!
Несмотря на ярость, в этом голосе Йоджи померещились слезы.
— Я… так ждал тебя, а ты… ты не такой, как я. Вы оба не такие, вам не понять! Вы — удавшиеся образцы, человек в белом халате никогда не скажет вам… Ненавижу его! Ненавижу!
«Человек в белом халате?»
— Камия, — сказал Йоджи вслух. — Ты ненавидишь Камию?
— И его тоже, — непонятно согласился Зенья. — Он знает. Он сводил тебя с Широнумой Тецуо, потому что… он хочет детей. Правильных детей. Таких, каких у меня быть не может!
«Дети».
Происходящее с ним все это время внезапно сложилось для Йоджи в одну картину.
Камия отправил его в кабинет химии, а потом послал туда Тецуо, чтобы тот увидел, как Йоджи дрочит, и спросил так понимающе это свое: «Накопилось?».
Камия дал Тецуо распечатки, чтобы тот отнес их Йоджи, а потом, когда Тецуо подрался с Окинагой, вручил распечатки с заданием Йоджи.
Камия велел Тецуо стать репетитором Йоджи.
И эти намеки насчет муравьиного льва…
Комки плоти, выпадавшие из Йоджи после того, как рядом оказывался Тецуо, бесчисленное количество комков после совокупления под дождем, когда член Тецуо двигался в Йоджи сзади, как раскаленный стержень, вызывающий неправильное, нелогичное удовольствие.
Эти комки…
Эмбрионы.
Йоджи почувствовал липкий ужас, не имевший ничего общего с отвращением, которое он испытал во время сегодняшнего фильма.
Его тянуло к Тецуо так сильно, что он едва мог противостоять этому притяжению.
Что случилось бы, согласись он на предложение Тецуо проводить его? Не исключено, что они проехали бы станцию Йоджи, вышли бы на станции Тецуо, а потом…
«Оплодотворение завершилось бы успешно».
Не этого ли Камия — и сотрудничавший с ним Тецуо — добивались все это время?
— Окинага, — собственный голос прозвучал неверно, — мы оба — мужчины. Никаких детей… я не хочу. Я не смогу… сохранить себя, как сестра, я…
Йоджи вдохнул побольше воздуха:
— Я ненавижу Широнуму Тецуо.
Он не знал толком сам, что испытывал по отношению к Тецуо; это было сильное чувство, принадлежавшее ему не только как личности, но и как физиологическому виду, и Йоджи не хотел задумываться, какой это вид.
Он решил прожить жизнь как человек. В конце концов, кто угодно заслуживает еще один шанс. Разве не так?..
Зенья посмотрел на него недоверчиво:
— Ты лжешь.
Йоджи покачал головой.
— Тогда докажи, — потребовал Зенья; по его лицу стекали слезы, и Йоджи знал, что делать.
Он шагнул вперед, присел рядом с Зеньей на корточки, взял его за руки:
— Вставай.
— Нет, — уперся Зенья.
Тогда Йоджи его поцеловал.
У поцелуя был соленый привкус, привкус одиночества; здесь и сейчас Йоджи отказывался впускать одиночество в свою жизнь.
Зенья был первым, кого он впустил в свою квартиру; они уже разделили одиночество пополам, осталось только преодолеть последнюю преграду.
Зенья не был таким сильным, как Широнума. Зенья… понимал. Недоверчивость, боль, слабость…
Йоджи не очень-то умел целоваться, он и не думал, что это нужно — уметь. Он действовал так, как казалось правильным, то посасывая нижнюю губу Зеньи, то проводя по его языку своим, потирая их друг о друга, и постепенно Зенья начал отвечать.
Он совершенно не смущался, прижав ладонь к паху Йоджи, и Йоджи не спешил возражать, подавшись этой ладони навстречу. У него уже стоял; кажется, то же самое касалось и Зеньи.
— Пойдем, — шепнул Йоджи, потянув Зенью за собой.
Он не мог сказать, будто ему подходит роль соблазнителя, но здесь и сейчас так было правильно; Зенья хотел быть нужным. Зенья хотел быть соблазненным.
Больше ему не нужно было брать это силой.
Зенья помог Йоджи раздеть себя; вероятно, он мог раздеться и сам, но лучше было не проверять. В некоторых вопросах Зенья, как Йоджи убедился, был поразительно похож на ребенка. Поотрывает пуговицы еще — сиди потом, пришивай.
Мысль о пуговицах проскользнула и приказала долго жить; Йоджи толкнул Зенью на кровать и устроился между его ногами, проводя ладонью по напряженному члену, смазывая пальцы в смазке, выступившей на головке.
— М-м, — Зенья прикусил губу, как показалось бросившему беглый взгляд Йоджи — слишком сильно.
— Расслабься, — посоветовал Йоджи, размазывая смазку по чужому члену; потом он нагнулся и взял его в рот.
Челюсть быстро устала; член Зеньи не помещался во рту полностью, вдобавок, Йоджи не успевал сглатывать слюну. Словом, любовник из него был паршивый…
— А-ах, м-м…
Вот только Зенья, похоже, так не считал. Йоджи бросил на него беглый взгляд из-под ресниц, не выпуская член изо рта: Зенья стонал, чуть прикрыв глаза.
На его бледных щеках появилось подобие румянца, а зубами Зенья впился в собственное запястье, очевидно, желая приглушить стоны.
— А-а…
Это зрелище завораживало, но Йоджи решил не отвлекаться.
Он задвигал шеей быстрее, принимая член Зеньи так глубоко, как только мог — пока его довольно чувствительно не схватили за волосы.
Зенья, похоже, осторожничал. Это было не больно — в основном потому, конечно, что Йоджи успел вовремя остановиться.
— …? — Он воззрился на Зенью с молчаливым вопросом.
— Внутри, — сказал тот совершенно отчетливо. — Я хочу почувствовать Йо-чина внутри.
Для Йоджи это показалось неожиданным; подобного опыта у него никогда не было.
Это, впрочем, был выход для обоих. Из Зеньи не выпадали комки мяса; ему проникновение, в отличие от самого Йоджи, ничем не грозило.
И он этого хотел.
— Ты уверен? — спросил Йоджи, выпуская член Зеньи изо рта.
Зенья кивнул.
Йоджи провел рукой по его члену, собирая смазку и собственную слюну, и спустился ниже.
Зенья вскрикнул.
— А-ах!
Подушечкой указательного пальца Йоджи слегка надавил плотно сжатое отверстие; палец проскользнул легко, без каких-либо затруднений. Введя его полностью, Йоджи несколько раз провел по тесным стенкам внутри.
— М-м, нгх… у, — Зенья снова впился зубами в свою руку. Йоджи это не понравилось:
— Не кусайся.
Он добавил к первому пальцу второй, свободной рукой стиснув запястье Зеньи; тот подчинился, выпустив ее изо рта.
— А-а… а-а-а…
— Все будет хорошо, — пообещал Йоджи.
Его удивило, что Зенья внутри был таким растянутым. Может…
— Китани никогда не понимал, — слова опередили мысли Йоджи. — Я пробовал сам… разным. Но ты… — голос Зеньи прервался на полуслове. — Йо-чин!
Йоджи вытащил пальцы, провел несколько раз по члену Зеньи вверх-вниз, потом поступил так же с собой, смазывая себя.
— Я вхожу, — предупредил зачем-то, не задумываясь о том, насколько глупо это прозвучит.
Вместо того, чтобы просто расслабиться, Зенья расслабился и подался вперед, сам насаживая себя на Йоджи — до упора.
Перед глазами потемнело.
— А-а, м-м-м…
Йоджи не очень хорошо соображал, что делает. Ему хотелось двигаться; он сдерживал себя остатками разума. Не хотел, чтобы Зенье было больно.
— А-а, нгх, а, а, м-м!
Потом… Йоджи плохо помнил, что было потом. Оргазм был слишком бурным, он накрыл с головой; вздрагивая, Йоджи прижимал к себе Зенью, а потом…
Все еще не выйдя из него, Йоджи потянулся к повязке на глазу Зеньи — единственном, что тот не снял. Сейчас из-под повязки протянулся кровавый след — слезы?..
Зенья вздрогнул и попытался отстраниться, но у него не осталось сил.
— Ты — такой же, как я, — сказал Йоджи, убирая повязку, отводя в сторону длинные светлые волосы.
Его не напугала пульсирующая обнаженная плоть на месте правой половины лица Зеньи; Йоджи прижался к этому, пульсирующему, губами.
— Йо-чин…
— Спи.
Йоджи отстранился, выходя из Зеньи, выключил свет и улегся рядом.
Неожиданно Зенья хихикнул.
— Что такое? — пробормотал Йоджи. Ему было хорошо.
— Мы с тобой все-таки спим в одной постели, Йо-чин.
Насчет этого трудно было не согласиться; Йоджи перевернулся на другой бок.
Аквариум с рыбками светился синим в темноте.
*
Линия Макото в комментариях
@темы: арт, прочее, R – NC-21, фанфикшн, Sweet Pool
