Тысячи флейт.

[Laora]

Название: Тысячи флейт
Автор:  Laora
Бета:  Red Fir
Размер: драббл, 391 слово
Канон: DRAMAtical Murder

Пейринг/персонажи:

 Нойз/

Серагаки Аоба

Категория: слэш
Жанр: юст
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Нойз любит оперу


— «Тысячи флейт», — прочел Аоба на обложке. На немецком он до сих пор читал медленно и неуверенно, хотя регулярные занятия с Нойзом давали о себе знать. Честно говоря, немецкий Аоба предпочел бы учить самостоятельно или с репетитором, лично в нем не заинтересованном, но Нойз был непреклонен. — Что это за книга?

— Германо-скандинавская мифология, — ответил Нойз, развязывая галстук.

Аоба искренне удивлялся, как это Нойзу удается так легко управляться с галстуками. Сам он никак не мог привыкнуть. Нойз говорил, что ему и привыкать не следует, что он может не работать. Он был прав: пособие по безработице в Германии составляло астрономическую, по меркам Аобы, сумму, да и сам Нойз был парнем далеко не бедным.

Но сидеть на шее у чужого государства, а тем паче любимого человека, Аобе не хотелось. В конце концов, у него была гордость.

— А почему такое странное название? — Аоба нахмурился, пытаясь вспомнить все, что знал о германо-скандинавской мифологии. Вроде бы о флейтах там нигде не упоминалось.

— Чтобы лучше продавалось, — объяснил Нойз без единой запинки. — Принципы маркетинга. Это же книга для иностранцев, чем звучнее название — тем лучше.

Аоба посмотрел на него с сомнением:

— Что-то мне подсказывает: это не шибко увлекательное чтение.

— Зато на нем ты освоишь язык куда быстрее, чем тебе кажется. Заодно и скандинавские названия запомнишь. Может, прочитаешь когда-нибудь «Старшую Эдду» в оригинале, — Нойз определенно насмехался. Потом в его глазах появился блеск, которого Аоба в данный момент предпочел бы не заметить: — По этой Эдде есть опера в четырех действиях. По части Эдды, вроде как.

— Опера? — Аоба ничего не понимал. Нойз раньше не особенно интересовался музыкой, если кого и можно было назвать меломаном из них двоих, так это Аобу.

— «Кольцо нибелунгов», — Нойз даже вспомнил название. — На эту оперу ходят четыре вечера.

— Тебе… нравится опера? — поинтересовался Аоба осторожно.

Нойз зашвырнул галстук куда-то за спину.

— Ты только представь, — сказал он медленно и с напускным равнодушием, — театр. Музыка. Голоса. В зрительном зале темно. У нас — отдельная ложа… Выкупим все билеты. И в ритме музыки…

— Все, хватит, — торопливо перебил Аоба. Щеки покраснели так, будто их кипятком ошпарили — Аоба прекрасно это чувствовал. — Никакой оперы, никакого ритма музыки, никакого секса в общественных местах.

— Скучно, — заключил Нойз и вправду поскучнел. И отвернулся.

Аоба счел за лучшее его не утешать.

…Через пару недель Аобу ожидала расплата.

Ему удалось устроиться на работу в оперный театр. Билетером.

Разумеется, в театре немедленно появился Нойз, и ритма музыки избежать не удалось.

Но это уже другая история.

@темы: DRAMAtical Murder, G – PG-13, фанфикшн

---

История Японии.

[Laora]

Название: История Японии
Автор фика:  Laora
Бета:  Red Fir
Начитка и монтаж:  Padre Antonio,  Red Fir
Форма: начитка фика
Канон: Togainu no Chi

Пейринг/персонажи:

 Шики,

 Акира

Категория: джен
Жанр: юмор, повседневность, модерн-AU
Размер: драббл, 109 слов
Рейтинг: G
Продолжительность и вес: 0:55 мин; 876 Кб
Скачать/слушать аудиофик: здесь

— Будем драться на мечах, — предложил Шики.

Акира посмотрел на него с заметным сомнением.

— Доставлять чемоданы в преступную организацию, — добавил Шики, — в «Вискио». И получать вознаграждение. М-м… что бы такое выбрать? Жетоны — это не интересно, еда — не нужно. Виски? — он воззрился на Акиру выжидающе.

Акира приложил Шики учебником по голове:

— Несовершеннолетним нельзя виски. И, если ты немедленно не вернешься к истории Японии, я пожалуюсь твоим родителям.

Шики сверкнул глазами, но к истории вернулся. Родители у него были строгие.

Иногда Акира жалел, что родители Шики, обладающие многочисленными достоинствами, ничерта не смыслят в истории Японии.

Смысли они хоть что-нибудь — Акире не пришлось бы нарабатывать свой репетиторский стаж, занимаясь историей с десятилетним оболтусом.

@темы: аудиоматериалы, G – PG-13, Togainu no Chi, фанфикшн

---

Напульсник.

[Laora]

Название: Напульсник
Автор:  Laora
Бета:  Red Fir
Размер: драббл, 382 слова
Канон: Sweet Pool

Пейринги/персонажи:

 Мита Макото, 

Широнума Тецуо

Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Тецуо узнает о Макото кое-что новое
Предупреждение: некоторая AU


— На память от друга? — Вопрос был неожиданным. Сначала Макото не поверил даже, что с ним заговорили: раньше Широнума Тецуо никогда не обращался к нему первым.

— Ага. — Макото все еще был обескуражен, потому и ответил по-человечески, не огрызнулся. Неосознанно сжал запястье, которое охватывал напульсник: — Мы раньше в одной баскетбольной команде играли. Правда, он быстро ушел… по состоянию здоровья.

— А зачем этот напульсник им? — Широнума кивнул в сторону удалявшихся друзей Макото. — Они предлагали хорошие деньги. Я за месяц столько не зарабатываю.

— Ну и работа у тебя, — пробормотал Макото. — Кстати, а что у тебя за работа?..

— Неважно. Так зачем?

— А тебе это зачем? — Макото пожал плечами. — Ну, понимаешь… я теперь не в баскетболе. А они до сих пор играют. И мы все время проигрываем, наша школа. Сильных игроков нет или еще что… Чего у нас и правда нет — так это боевого духа. Та победа нам будто нафиг не нужна. Я еще когда играл, замечал. Ну, мне это не понравилось. Но я не поэтому ушел… Короче. Прошел слух, что я круто играл благодаря напульснику. Представляешь?.. Вот теперь и уговаривают продать.

— Интересно.

— Ты же обычно ни с кем не заговариваешь, — Макото бросил на Широнуму подозрительный взгляд. — С чего такой интерес?

— Я бы на твоем месте продал. Или это настолько важная вещь?

— Настолько. Друг, который подарил мне напульсник… — Макото замолчал. — Он был первым человеком, оттолкнувшим меня. Моим первым поражением. Если бы не он… я мог бы и не узнать, каково это — проиграть.

— Он обыграл тебя в баскетбол?

— Нет, — Макото помотал головой, — он… Йоджи… не дал мне то, чего я от него хотел. И я впервые понял… что мир не строится на моих желаниях. Что у людей есть собственные точки зрения и что они имеют на это право. М-да, совсем я разболтался, — Макото принужденно рассмеялся. — Извиняй.

— Да не за что. Будешь? — С этими словами Широнума сунул что-то Макото под нос.

Это была булочка ому якисоба, раздобыть которую в столовой мог только настоящий боец — обычно булочки разметали в считанные секунды.

— Нет, спасибо, — Макото с сожалением покачал головой. — Увидимся.

…Он уже не слышал, как оставшийся в гордом одиночестве Широнума Тецуо с сомнением повторил «Йоджи» — и заел это имя булочкой.

Поговаривали, будто два года назад Макото пытался совершить самоубийство, потому что ему отказала девушка.

А еще говорили, будто до той попытки Макото, ставший лучшим баскетболистом школы, все игры проводил на скамейке запасных.

@темы: G – PG-13, фанфикшн, Sweet Pool

---

Плохая концовка Асато.

[Laora]

Название: Плохая концовка Асато
Переводчик:  Laora
Бета:  Red Fir
Форма: перевод скрипта из игры, вторичный перевод с английского
Канон: Lamento

Пейринг/персонажи:

 dark!

Асато/

Коноэ,

 Ликс

Категория: слэш
Рейтинг: NC-21
Размер: 3027 слов
Предупреждения: тентакли; каннибализм; нон-кон; отсутствие ХЭ; к тексту прилагаются изображения с высоким рейтингом!
Примечание: в dark!моде Асато выглядит так

[Все кончено]

…Это было невозможно. Коноэ упал на колени. Он смотрел вниз, широко раскрыв глаза, прижимая оба кулака к невидимой стене.

Асато совершенно изменился. Коноэ предупреждали. Он знал, что этот день наступит.

…Все из-за него. Он не понимал, в чем именно дело, и это мучило его. Он винил во всем собственный эгоизм.

Ликса забавляло отчаяние Коноэ.

— Ты, кажется, наконец понял, как серьезна твоя ошибка. Из-за тебя кот по имени Асато обречен на вечную тьму.

— ...

— Тебе придется заплатить за это.

Голос в его ушах упал до шепота. Коноэ услышал в нем угрожающие нотки. В то же время послышался громкий шум, и стеклянная стена треснула. Множество трещин прорезали ее, распространяясь, покрывая стену неравномерной паутиной, и в конечном итоге она рухнула, произведя лавину звенящих звуков.

— …?!

Коноэ был ошеломлен; он закрыл глаза и выставил перед собой руки, чтобы защитить голову. Слепяще-белые осколки лились каскадом. Слышать, как стекло сталкивается со стеклом, было почти болезненно.

Коноэ открыл глаза — и оцепенел.

Вокруг простирался лес. От изумления Коноэ сел на землю. Он больше не стоял перед древесной крепостью Ликса, оказавшись в совершенно ином месте. Пытаясь понять, в чем дело, Коноэ встал и огляделся.

Он стоял на утесе, освещенном алыми лучами.

...Скала.

В голове пронеслось неясное воспоминание. Он попытался вспомнить, но тут раздался рев.

— …!

Этот звук был прямо позади Коноэ. Он немедленно обернулся. В темноте лесной ночи выделялось что-то еще более темное. Два светящихся глаза отражали лунный свет. Взгляд, исполненный жажды крови, остановился на добыче.

На Коноэ.

— Ты знаешь, что это за место?

Коноэ прислушался к голосу, который внезапно отозвался эхом. Ликс стоял неподалеку, окруженный деревьями и темнотой.

— Ликс!..

Вытянув руку, Ликс указал ею на скалу.

— Ниже находится Долина Темного Ущелья. Там — деревня Кира. Убежать отсюда невозможно. Вселяет отчаяние, не правда ли?

Коноэ вспомнил. Он видел это место в памяти о прошлом. Никогда не увядающий лепесток, который был у Асато, и память, которую Коноэ уловил, коснувшись подарка матери Асато...

Мать Асато была загнана в угол котами Киры и Мейги. С этой скалы она...

— Это место — особенное для Асато. А теперь ты должен заплатить. Этой ночью, когда тьма сгущается, а луна красна как кровь, ты пожертвуешь своей душой.

Тварь, до времени скрытая в темноте, вышла на свет, будто повинуясь сигналу. Измененный Асато припал к земле и зарычал.

Коноэ забыл, что нужно моргать, и отступил, не видя ни проблеска разума в глазах, наполненных свирепым диким светом. Ликс наблюдал за ним со смехом.

— Хе-хе… Теперь ты — жертва. Твое тело удовлетворит голод Асато.

Тварь, окрашенная в алое лунным светом, взревела. Прижавшись к земле, она набросилась на Коноэ. Тот попытался увернуться, но не успел.

— …! Нгх, кх, гх!..

Коноэ опрокинули на землю. Шок и боль во всем теле вышибли дыхание из легких; он со стоном сцепил зубы. Снова вдохнув, Коноэ закашлялся и задрожал, увидев над собой темную тварь. Ее клыки были намного острее, чем у кота, и с каждым вдохом на лицо Коноэ капала слюна.

Когти, удерживавшие его за плечо, сжались, впиваясь в кожу, пропарывая одежду.

Хищник и добыча.

Волна холода прокатилась по позвоночнику Коноэ; шерсть на его теле встала дыбом.

— Нет… Асато!..

— …

Выкрикнув это, Коноэ отчаянно попытался сбросить с себя тварь. Но, как бы яростно он ни боролся, как бы ни выпускал когти, все было бесполезно. Тварь выжидала, вылизывая клеймо на его руке.

Асато вдохнул запах кожи Коноэ, проверяя свою добычу. Потом он лизнул Коноэ в щеку. Асато тщательно облизал его челюсть, губы, кончик носа, веки, будто пробуя Коноэ на вкус. Острый клык впился в воротник, с силой надавил, разрывая ткань и плоть.

— ...Нгх!

Бледная грудь Коноэ выделялась в темноте. Язык Асато прошелся по ней.

— Ах… хватит...

Язык был куда теплее, чем слюна, и Коноэ невольно стеганул хвостом по воздуху, задохнувшись. Но чувство, которое он испытывал, не было удовольствием. Страх разливался по телу в каждом месте, где до него дотронулся Асато. Язык, исследующий его кожу, казалось, искал лучшее место для того, чтобы погрузить клыки.

Когда придет боль?

Перепуганный до полусмерти, Коноэ продолжил бесполезное сопротивление.

— Кх...

Он вцеплялся в плечи Асато, бил в голову, ударил даже ногой в живот, но тот будто не заметил. Это было все равно, что бить по камню.

— …

Язык Асато следовал вдоль его груди и живота, раз за разом возвращаясь к горлу. Одна из рук, прижимавших Коноэ к земле, разжалась.

Он мог убежать? Спустя момент после того, как такая мысль пришла Коноэ в голову, одежда с его ног была сорвана.

— …!

Звук рвущейся ткани резанул по ушам. Холодный ночной воздух коснулся голой кожи.

Из пасти Асато капала слюна, а его язык спускался все ниже, скользнул по низу живота, по бедрам. Потом Асато провел языком по мягкому члену. Коноэ почувствовал холод, отличающийся от холода ночного воздуха, и задрожал.

— Асато… нет, прекрати!..

Неспособный сопротивляться, он чувствовал вызывающий головокружение страх; его беззащитное тело было в полной власти голодного зверя. Низкое рычание Асато смешалось с тяжелым дыханием; похоже, игра с телом Коноэ ему понравилась. Это не была страсть, скорее — желание утолить голод.

Его... его съедят?

Чувство отчаяния охватило мысли Коноэ, повергая его в темноту. Он не мог думать, глядя на зверя перед собой.

...Жертва.

Как те, которых ели в Каро, внезапно понял Коноэ.

Он задался вопросом, чувствовали ли… они все себя вот так. Уже мертвыми, несмотря на то, что продолжали дышать; так, будто острые ножи постепенно погружаются в тело, с болью, как в настоящих ранах.

Сердце заходилось от страха. Его тело было измотано и готово освободить разум от действительности. В скором времени свобода могла стать абсолютной.

Асато поднялся от ног Коноэ и широко раскрыл рот. Его клыки отражали свет, влажные и скользкие от слюны; этот свет разорвал темноту в поле зрения Коноэ.

— …! А-а-а-х-х!..

Острая боль пробежала по шее. Перед глазами все окрасилось в красный; барабанные перепонки будто лопнули. Сведенное судорогой тело показалось твердым и чужим. Скрежет собственных зубов отозвался эхом в голове.

Клыки Асато разорвали кожу на шее Коноэ, проникая в его плоть. Он чувствовал сильный, густой запах крови. Мучительная боль парализовала все его тело, и еще большая боль распространялась из места, где он был укушен.

— Кх... нх... нгх...

Коноэ слышал резкий влажный звук, как будто его кровь слизывали. Неприятные прикосновения стягивали кожу. Сердце обезумело от страха, он едва дышал и жадно ловил ртом воздух.

Дрожащими руками Коноэ все еще пытался отодвинуть от себя Асато. Он знал, что это бесполезно. Это было инстинктивное действие, потому что он не мог не бороться за свою жизнь.

Как будто играя с Коноэ, когти Асато скользили по его груди и животу. Эти когти походили на лезвия, разрывая кожу, оставляя множество красных полос. Прикосновения вызывали боль. Коноэ уже не знал, что происходит с его телом и как реагировать.

Он мог думать только о возможности бежать. Отчаянно сопротивляясь, Коноэ почувствовал, как странный отросток обвил его талию. Отросток был невероятно горячим и покрытым слизью, более густой, чем слюна.

Коноэ чувствовал биение пульса в отростке, который продолжал обвивать его тело. Чувствуя физическое отвращение, Коноэ посмотрел на отросток — и с трудом поверил собственным глазам.

То, что обвивало его талию, более всего напоминало толстую темно-красную веревку. При этом поверхность отростка блестела, и он пульсировал, будто внутренний орган. Отросток, похожий на щупальце, был не один; они простирались от талии Асато. Еще несколько щупалец обвили тело ошеломленного Коноэ.

— ! А-а… Н-нет… нет!..

Он оцепенел от ужаса; основание его хвоста и задняя часть глаз, наоборот, стали горячими. То, что он видел, ужасало настолько, что Коноэ даже забыл о боли от укусов.

Щупальца цеплялись за его кожу, оставляя липкие следы, и не спешили отодвигаться, как бы ни боролся Коноэ. Они спускались от его талии к ногам, опутывая бедра и ниже; в скором времени все тело истекало болью.

Щупальца, следовавшие вдоль ран от когтей Асато, высасывали медленно сочащуюся кровь.

— ...нгх... кх...

Он ничего не мог сделать; с губ срывались хриплые рыдания. Коноэ почти кричал, хотя даже в этом не был больше уверен. Его тело покрывала прохладная слизь, начинало тошнить. У Коноэ не осталось сил, чтобы бороться. Его ослабевшие руки были обвиты щупальцами.

Отростки обвились и вокруг его полувозбужденного члена и, возможно, преднамеренно пульсируя, сжались вокруг плоти Коноэ. Ему показалось, будто его касаются обнажившиеся внутренности.

Затем в паху родилось удовольствие. Но, хотя тело Коноэ реагировало, это не затрагивало его сердце. Уши и хвост дрожали, удовольствие смешивалось с печалью и нарастающим страхом.

Несмотря на это ужасающее действо, несмотря на то, что от его разума ничего не осталось, этим зверем был Асато.

Хотя Коноэ понимал это, он не мог ничего сделать. Ему хотелось кричать.

Щупальца заскользили к ягодицам Коноэ, пытаясь втиснуться в отверстие между ними, затем обвили его хвост, и Коноэ задрожал, прогнувшись в спине.

— ...!

Щупальца сжались вокруг него, вызывая острую боль. В то же время слизистая плоть коснулась отверстия. Казалось, щупальце стало более твердым; постепенно оно проникло в тело Коноэ.

— !… Нгх, тч… нгх, ах!..

Нечто мягкое, как внутренний орган, стало массой плоти, которая погрузилась в него так глубоко, что это было невозможно вынести.

— Ух, кх… ах… а-а-ах!..

Острая боль сотрясла его тело. Он был растянут внутри до предела, почти вывернут наизнанку; болезненно раскрыт. Обжигающая боль, не такая, как от раны, разрывала его изнутри, и в голове будто что-то взорвалось.

Коноэ стиснул зубы, задерживая дыхание и пытаясь снести боль. Асато удовлетворенно зарычал и впился клыками в шею Коноэ.

Крови было слишком много; она стекала по его груди, пятная кожу.

— ...гх... нгх, кх...

Плоть, покрытая слизью, извивалась глубоко в его теле. Щупальце пульсировало. Коноэ опять затошнило.

Он чувствовал себя так, будто его пожирали изнутри. Внутри было все больше и больше плоти. Боль была так сильна, что он не мог больше думать. Сознание опустело.

Он не чувствовал удовольствия. Хотя щупальце продолжало обвивать его твердый член, это была просто реакция тела.

Если его собирались пожрать, лучше бы убили одним ударом. Его душа и тело постепенно подходили к пределу.

Влажное прикосновение погладило его грудь. Щупальца слизывали кровь, текущую из места укуса, одно из них неторопливо обвило шею Коноэ. Кончик щупальца попал в поле его зрения; а потом, невзирая на сопротивление, щупальце проникло в рот Коноэ.

— …?! М-м!.. М!..

Он в шоке попытался сжать губы, но было слишком поздно. Во рту появился вкус сырой плоти. Коноэ с трудом мог дышать.

Как бы он ни отодвигал голову, щупальце не покидало его рот; оно было слишком эластичным, чтобы прокусить его. На глазах выступили слезы боли. Щупальце дрожало во рту, что-то выплескивая.

— …Нх!.. Гуа… Кх, кха!..

Его рот наполнился вязкой жидкостью. Захлебнувшись, Коноэ закашлялся. Щупальце покинуло его рот. На языке остался неприятный горько-сладкий привкус. Странная жидкость стекала с его губ по подбородку. Он попытался сплюнуть ее, но не смог.

Его сердце начало биться со странной силой и скоростью; член налился кровью и потяжелел. Сознание, прежде затуманенное, теперь прояснилось снова.

С телом Коноэ что-то происходило. Было жарко. Дыхание сбилось и ускорилось. Начала кружиться голова. Он видел все то в красных, то в белых тонах, и не знал, что происходит. Он слышал только звук собственного дыхания.

— …ха… м-м-ах...

Непонятное чувство пронзило его. Плоть, проталкивающаяся внутрь, истекала какой-то жидкостью, наверное, той же, которую он проглотил. Коноэ чувствовал густую слизь в собственном теле. Его ноющий член стал еще тверже.

...Было жарко.

Щупальце по-прежнему обвивало член Коноэ, и прозрачная жидкость стекала с головки. Казалось, все его тело стало сердцем.

Его пульс был таким быстрым, что Коноэ почти задыхался. Боль, терзавшая его сознание, начала стихать... Нет, что-то пришло ей на смену — нечто отличное от боли.

— М-м... нх... ах...

Он больше не мог выносить это; с губ срывались нежеланные звуки. Собственное тело предавало Коноэ.

Вдруг...

Плоть, вошедшая в него, толкнулась внутрь. Коноэ почувствовал острое удовольствие, пробежавшее по позвоночнику.

— Нх... ах... гх!

Голос прорвался без его на то воли; страх сменился смущением. Коноэ не знал того, кто стонал его голосом.

— Нх... Нет, Асато… Асато!..

— ...

Рычание Асато напоминало смех; его глаза блестели в темноте. Он протолкнул клыки в уже истекающую кровью рану на плече Коноэ.

— ...нгх!..

Коноэ проглотил крик. Было больно, но боль возбуждала его; малейшая стимуляция заставляла член болеть от напряжения. Из раны вновь полилась кровь.

Вдыхая ее запах и вглядываясь в ночное небо, Коноэ задыхался.

Удовольствие, боль, страх, — все сплелось воедино. Чужая плоть двигалась в его теле. Он слышал непристойные влажные звуки.

Каждый раз удовольствие было достаточно сильным, чтобы заставить забыть обо всем.

Коноэ заметил, что его живот покрыт белыми каплями; они смешались с кровью, оттеняя ее красный цвет. Очевидно, он уже кончил несколько раз и даже не заметил этого.

— Нгх, ах, ах... кх... нхах, ах!..

— ...А-ха-ха.

Мысли Коноэ стали мутными, как жидкости, смешавшиеся на его теле; тогда-то он и услышал голос Ликса.

— Если Асато готов разрушить то, что ценит больше всего, то его изменение закончено. Темная тварь, с легкостью убивающая... Он, без сомнения, будет полезен в этом заново рожденном мире.

— ...

Ликс что-то сказал, но Коноэ больше его не понимал. Его мысли истаивали, уходили вдаль. Он был парализован удушливым ароматом крови. Коноэ плакал от всего, сотворенного с его телом.

Внезапно он почувствовал что-то, кроме боли, пронизывающей его тело. Чувства кого-то, кого он хорошо знал.

Печаль… нет, крик горя, которое заставило его сердце вздрогнуть.

Асато?

Клыки врезались в его плечо снова, на этот раз глубже.

— Нгх...

Он чувствовал треск плоти будто на расстоянии. Влажные звуки эхом отзывались в истончающемся сознании Коноэ. Его видение, его тело, его сознание, — все было окрашено в кроваво-красный. Ему показалось?

Зверь хрипло дышал. Коноэ слышал его рычание. Клыки, прорывающиеся сквозь плоть, язык, который его облизывал, слюна, стекавшая из пасти… Когда кости Коноэ треснули, он даже не сразу это понял.

Хруст костей на чужих зубах ворвался в сознание. Коноэ видел рядом зверя, лес и ночное небо.

В пасти зверь держал чью-то руку. Коноэ задался вопросом, была ли это его рука.

Да, его пожирали. Но это было прекрасно. Если он мог удовлетворить голод Асато, то все было хорошо.

Коноэ медленно закрыл глаза.

Парализованный удовольствием, он, к счастью, не чувствовал боли. Можно было просто уснуть.

Последним, что он услышал, был рев, больше похожий на крик.

@темы: переводы, Lamento, R – NC-21, игровые скрипты

---

Прелюдия смерти.

[Laora]

Название: Прелюдия смерти
Авторы:  Rai Lamento,  Laora
Бета:  Red Fir
Размер: мини, 1486 слов
Канон: Togainu no Chi, Lamento (кроссовер)

Пейринги/персонажи:

 Шики, 

Рай; 

 Нано

Категория: джен, преслэш
Жанр: философский экшн
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: в Тошиму является Рай, Шики решает с ним подраться
Предупреждение: Драка. Кровавая.
Примечание: с музыкой, которую слышал Шики, можно ознакомиться

здесь

здесь:



Комнату заполняли прекрасные звуки китайской традиционной музыки. В последнее время это было, кажется, единственным, что доставляло ему наслаждение. Чарующая мелодия успокаивала и настраивала на спокойное восприятие мира. Под нее даже убивать было проще. Это не казалось грубой работой, как обычно; все было естественно и гармонично. Просто отсекаешь голову от шеи и выбрасываешь в сторону, а тело падает, и ты его отталкиваешь, как отработанный материал.

В голове все время звучала эта музыка. Только ее он и воспринимал на протяжении недели. Нервы у Шики были натянуты, как струны: сегодня предстояла встреча с приблудным не вполне человеком, что-то позабывшем в Тошиме. Все они тут не вполне люди, подумал Шики, ухмыльнувшись; тем интереснее. Возможно, все наконец закончится.

Вторженца звали Рай. Это имя ни о чем Шики не говорило. Слухов о Рае было недостаточно, чтобы составить о нем хотя бы примерное представление. Это раздражало. Как знать, возможно, в лице Рая за Шики наконец придет смерть. В конце концов, ничто и никто не остается безнаказанным. За все приходится платить. У Шики с лихвой хватало, за что расплачиваться. Быть может, он даже останется в долгу. Ведь он отнял немало жизней и подспудно ждал, когда настанет время расплаты. Рано или поздно это должно было случиться.

Вынув катану из ножен, Шики примерился, будто для удара, — и застыл, глядя, как световые блики скользят по гладкому лезвию. Быстрые, яркие, режущие глаза. Короткие вспышки, похожие на удары сердца, на маленькую жизнь.

«Когда я стал таким сентиментальным?»

Мелодия продолжала звучать, успокаивая, заполняя пустое пространство. Магнитофон стал удачной находкой, а кассеты — кассеты Шики были не нужны. Теперь и подавно, когда магнитофон был сломан.

Музыка продолжала звучать в нем самом, наполняя силой.

— Ну что ж... Значит, так тому и быть.

Чего лукавить, Шики разбирало любопытство. Ничто человеческое ему не было чуждо. Он не знал о Рае достаточно, чтобы захотеть с ним сразиться. Интересно, каков он в бою?

Уже выходя, Шики в последний раз оглянулся. Все было на местах, беспокоиться ни к чему. Письма отправлены, распоряжения отданы, поводов волноваться нет. Захлопнув дверь, он вышел.

Темный подъезд встретил его привычной вонью. Чистота здесь никого не заботила. Резкий запах ударил в ноздри, забивая дыхание. Воздух на улице был не менее загажен, но казался глотком свежести после затхлого помещения.

Тусклая луна привычно отбрасывала свой молчаливый свет на руины Тошимы. Она вполне заслужила звание города-призрака. Даже днем здесь было темно и неуютно, тяжелые облака едва пропускали свет. Инфраструктура давно не действовала, здесь всем правила сила. И уже слишком долго суровую тишину не нарушали детские голоса, чаще ее разрывал чей-то предсмертный крик.

Шики невольно подумал: досадно, что после него ничего не останется. Хотя, может, это и к лучшему. Кроме катаны, он больше ничем не дорожил.

Проходя между домами, Шики заметил высокий силуэт. Тот, кого он искал, сидел на огромной плите и задумчиво чертил кинжалом по серому камню — должно быть, успел заскучать.

Он знал, что Шики придет.

— Давно тут торчишь?

Рай дернул ухом, — не человек, они оба не люди, — но не сдвинулся с места. Продолжая игнорировать Шики, он чертил узоры на плите.

Шики поднял катану.

— Ну что, ты готов?

Тусклый свет луны ярко отражался от пока еще чистого лезвия. В ответ на свой вопрос Шики услышал хмурое:

— Делай что хочешь.

Эта фраза могла сбить с толку кого угодно, но только не Шики. Он уже много раз слышал нечто подобное и потому не удивился.

— Неприветливо!

— Тебе ласки не хватает?

Рай наконец соизволил повернуть к нему голову. Белые, как снег, волосы, на глазу — черная повязка; еще и одноглазый!

Странно, почему он подумал об этом.

Проведя катаной по земле, Шики негромко поинтересовался:

— Хочешь потерять второй глаз?

На лице Рая появилась саркастичная улыбка:

— Да ты мечтатель, как я посмотрю!

Шики посмотрел ему прямо в глаза:

— Мечтатели ничерта не делают ради исполнения собственных желаний. Я — исполнитель. У меня нет времени, чтобы мечтать.

Рай встал, с видимой небрежностью потянулся и вытащил свой меч.

— Заставь меня поверить в это.

— Ты уже веришь.

— Разбежался!..

Рай напал первым; он дрался жестко и зло, с самого начала обрушив на Шики серию ударов. Шики не мог судить о его выучке, но опыта Раю было не занимать. Интересно, на ком он тренировался. Не самые обычные удары, кто-то другой мог бы и растеряться…

Но не Шики.

Он отражал атаки одну за другой, пока не нападая; лязг и скрежет казались единственными звуками, раздававшимися в ночной тишине полуразрушенного города.

— Мечтатель, — выдохнул Рай и продолжил теснить его к бетонным стенам. Похоже, он рад был встретить достойного противника, одинаково хорошо владеющего оружием и словом.

— Я похож на клоуна? — уточнил Шики. Становилось скучно; он перешел в нападение, и уже Раю пришлось отражать сыплющиеся один за другим удары.

— За исключением одежды.

Рай ухмыльнулся; возможно, представил бледное лицо противника, раскрашенное яркими, аляпистыми красками. Он казался Шики любопытным. Не употреблять лайн и так драться… ах, да. Он же не человек.

— Тебе, похоже, и так весело.

Улыбка на губах Рая стала еще шире:

— А что, грустить? У меня появился отличный шанс...

Этот удар Шики пропустил — слишком расслабился. Лезвие не встретило сопротивления на своем пути и прошло по груди наискось, как по маслу.

Шики, сцепив зубы, продолжал осыпать Рая ударами. Удерживать катану стало сложнее; Шики знал, что, если упустит ее, за этим неминуемо придет конец. Сама по себе боль не была такой уж проблемой. Он привык.

Рай, должно быть, тоже. Интересно, что такой, как он, мог позабыть в Тошиме. Откуда он вообще взялся?

Впрочем, призракам малоинтересно то, откуда берутся живые. Все, что волнует призраков — когда придет их собственный конец.

Но обычно этого не происходит.

— Возможно, грустить тебе придется потом... Когда наступит время.

Кровь капала наземь, стекая по черной коже плаща. Черная ткань на груди была уже влажной; не обращая на это внимания, Шики ударил снова. Клинок зацепился за одежду противника и оставил глубокий порез, из которого брызнула кровь. Рай вздрогнул, отступил на шаг и продолжил обороняться. Он, как и Шики, знал: пока у тебя оружие в руках, ты сражаешься. Стоит выпустить его — умираешь. В этом есть нечто невыразимо правильное и прекрасное, и сознание заполняет музыка; не стоит так легко предоставлять врагу шанс на победу. Даже такому, как Рай.

— Хорошо треплешься… как тебя… Шики?

Звон металла перемешивался с тяжелым дыханием.

— Твое мнение меня не заботит.

Они оба успели устать. Схватка без передышки, потеря крови — все это сказывалось на скорости боя, который шел далеко не так резво, как сначала. Оба уже начинали пропускать удары, но сдаваться никто не собирался.

— Расплатишься… за все.

Фраза Рая вызвала у Шики пошлую улыбку:

— Странно. На шлюху ты вроде не смахиваешь… хотя внешний фасад у тебя вполне себе! Во сколько ты оценишь свою жизнь?

Рай, отразив очередную серию ударов, перехватил инициативу. На этот раз он промолчал.

Шики готов был рассмеяться.

— Тебя это задело?

— Да иди ты!

Улучив момент, Шики ударил снова. На этот раз Рай отскочил в сторону, прижав руку к раненому бедру.

— Сволочь! Ты явно не дождешься приключений на свой зад!

Шики подошел к Раю, схватил его за прядь волос на затылке и оттянул их назад что было сил.

— И чего же я не дождусь?

Рай схватил его за запястье и сжал, почти заставив зашипеть от боли.

— Сопротивляешься? Ну, вперед!

Катана прошла сквозь ладонь Рая легко, пригвоздив ее к земле. Не выдержав, он отчаянно закричал, пытаясь вырваться из крепкой хватки Шики. А тот словно и не замечал сопротивление Рая, продолжая держать его за волосы.

Прижимая противника к земле, Шики освободил катану и провел по белой щеке острием. На бледной коже тут же выступили капли крови, начавшие сбегать вниз, оставляя красный след на шее и теряясь где-то за расшитым воротником. Шики бесстрастно наблюдал за выражением мучительной боли на лице Рая. Потом его взгляд задержался на маленькой выемке на шее, где ритмично билась жилка, и Рай услышал ядовитый шепот:

— Вот это я называю увертюрой смерти.

Неизвестно, что произошло бы потом. Шики не знал сам. Он мог убить Рая — или заставить его молить о пощаде, или трахнуть, или сначала заставить умолять, потом убить, а потом трахнуть. Он не был уверен в последовательности; его бы устроил любой вариант. Пока он слышал свою музыку, все было правильно…

Все было?..

В гармоничную мелодию закралась фальшивая нота, Шики поднял взгляд и увидел высокого бледного человека в бежевом.

Чувство гармонии испарилось без следа, перед глазами потемнело; Шики поднялся, стиснув зубы.

Он был готов умереть в любом бою. Он искал новых обитателей Тошимы, отдавая предпочтение самым сильным и свирепым, и неплохо с ними развлекался. Никому из них еще не удавалось его победить, но он знал: его день придет, и, случись ему умереть в таком поединке, ни о чем не жалел бы.

К тому, чтобы умереть от руки человека в бежевом, Шики готов не был.

— А ты все играешь? — поинтересовался тот почти равнодушно. — Я догадывался, что у тебя неправильный цвет.

Шики выпустил свою жертву и отступил на два шага, не сводя глаз с пришельца. Он никогда не понимал смысл чуши, которую тот нес, но знал, что Нано — так человека в бежевом называли другие — невероятно силен. Он даже звучал иначе. Так, что Шики вспоминал невольно о разбитом магнитофоне; в Тошиме не осталось настоящей музыки.

Только призраки.

Рай схватился за горло и закашлялся. Потом поднял голову и посмотрел на Шики — в его взгляде, холодном и уязвленном, Шики узнал себя.

@темы: G – PG-13, Lamento, Togainu no Chi, фанфикшн

---

Бжд-косплей - Noiz

[Katerina Lis]

+4

Спасибо, что посмотрели^^

@темы: DRAMAtical Murder, G – PG-13, прочее

---

Помним.

[Laora]

Название: Lamento no Chi
Автор:  Хероджин
Бета:  Laora
Размер: мини, 2236 слов
Канон: Togainu no Chi, Lamento,

спойлер

DRAMAtical Murder

Пейринги/персонажи:

 Арбитро,

 Шики,

 Рай,

 Ликс, 

спойлер

Серагаки Аоба

Категория: джен
Жанр: юмор, экшн, стеб
Рейтинг: G
Краткое содержание: Время от времени некоторые становятся такими сильными, что ничто не может их остановить. Но что произойдет, когда эти гиганты встретятся? (с)

В Тошиме вот уже шестой день шел проливной дождь. Обычно он не внушал Арбитро такую апатию и уныние, но сейчас для этого были очень даже веские причины — шесть дней назад в городе объявился некто Рай, который начал рушить всю систему города.

Началось все с банальности. В Тошиме появился новый игрок, казалось бы, что тут такого особенного? В город часто приходят новые игроки, всегда по разным причинам: из-за денег, которые можно заработать, или же просто бегут от закона и властей. Но все обязательно должны записаться в Игуру, иначе делать им тут нечего. Арбитро всегда думал, что ладно — один или два дня на то, чтобы осмотреться, ознакомиться с правилами, решить, что к чему. Может, запишется, может, нет, а может — вообще идеальный вариант — попадет в руки карателей.

Как бы не так!

В первый же день поступило несколько сообщений, что какой-то беловолосый псих с мечом и кинжалом убил шестерых человек, не забрав при этом ни одного жетона. Арбитро сперва подумал, что это опять Шики развлекается, но, когда Арбитро видел его утром, тот был все еще с черными волосами и с одной только катаной, с которой — по стойкому убеждению Арбитро — не расставался даже в душе. Тогда Арбитро подумал: он бы хотел посмотреть, как этот беловолосый сойдется в битве с Шики, и решил, что надо бы его сагитировать на Игуру.

Произошедшее на второй день только укрепило уверенность, что в городе появился некто очень необычный. Неизвестный зашел в бар «MEAL of DUTY», заказал странный напиток, название которого бармен ни разу не слышал, а, получив отказ, попросил воды. В баре были друзья тех шестерых, которых он недавно зарезал. Завсегдатаи бара мигом решили выяснить, уж не знает ли чего незнакомец об обстоятельствах гибели их приятелей. Незнакомец, после долгого и излишне матерного разговора, решил не только все подробно объяснить, но еще и показать на практике, как погибли те шестеро. Те, кому все же посчастливилось покинуть бар до начала основной демонстрации, в один голос уверяли, что дерется этот новичок как самый настоящий зверь.

Однако, как оказалось позже, погром в «MEAL of DUTY» был только цветочками, ягодки же созрели на третий день, когда беловолосый нашел Шики. Или Шики нашел его, об этой детали история и очевидцы умалчивали. Зато последние были крайне красноречивы, расписывая состоявшуюся драку. На памяти игроков это был один из самых затяжных боев за всю историю города. Говорили, что эти двое сражались упорно и с садистки-мазохистским наслаждением, словно им нравилось не только резать друг друга, в чем ни у кого сомнений не возникало, но и получать раны.

Когда под конец дня Шики, уставший, грязный, окровавленный, мокрый от пота и дождя, разразившегося ближе к вечеру, явился к Арбитро в поместье, тот и сам был не в лучшем настроении. На закономерный вопрос «Где тебя носило?!» Шики лишь нехорошо улыбнулся, блеснул безумными глазами и, показав белый клок волос в руке, пробормотал: «Это была прекрасная битва». После чего усталость и раны все же взяли свое, и Иль Ре потерял сознание прямо на пороге кабинета Арбитро.

Когда он пришел в себя, то поблагодарил за лечение, оказанное ему в поместье, подхватил свою любимую катану и был таков. Арбитро получал донесения, что Шики встречали в разных концах Тошимы в разном настроении, но неизменно устремленным на поиски Рая.

Так продолжалось уже шестой день.

На это время жизнь в городе замерла. Люди не выходили на улицы, боясь встречи с Шики или Раем, запасались солидами и выпивкой. Вот уже шестой день подряд Шики и Рай каждый день встречались в городе, обычно около полудня. Когда это происходило, Тошима будто оживала — люди выходили на свет посмотреть на эту битву титанов. Рин, видимо, не без мудрого совета Мотоми, начал собирать с горожан ставки, кто же в этот раз выйдет победителем. Много кто ставил на Шики, зная его дурной нрав и остроту клинка, но были и те, кто поддерживал Рая, наслушавшись рассказов от уцелевших в баре. Мотоми принимал еще и другие виды ставок, на то, кто же, в конце концов, выйдет победителем из этой войны — Шики или Рай. Тут уж мнения делились и вовсе поровну.

Эти бои медленно, но верно превращались в добрую традицию, во время которой забывали старые обиды. Недавние враги могли посидеть на крыше какого-нибудь дома, попить пива и обсудить последние новости, глядя на двоих сражающихся внизу. В такие времена вся Тошима словно бы становилась одной большой нейтральной зоной, где Игура совсем замирала.

Заканчивалось перемирие незадолго до финала боя, когда оба противника уже начинали выдыхаться. После того, как Шики и Рай падали на землю от усталости и ран, шепча: «Завтра… я тебя точно… убью!», их растаскивали по разным углам, оказывая первую медицинскую помощь.

В дверь кабинета Арбитро постучали, выведя его из задумчивости. Он обернулся и увидел одного из своих подчиненных.

— Ну что еще? — недовольно спросил он.

— Прибыли каратели, — последовал короткий ответ.

— Ох, Боже… — Арбитро закрыл лицо рукой. — Ну, давайте, впустите их.

Гунджи и Киривар в самый первый раз попытались вмешаться в битву Шики и Рая. Получилось у них это не лучшим образом: противники, забыв друг о друге, тут же кинулись вдвоем на нарушителей спокойствия, уже после нескольких ударов втолковав им, что, если двое мужчин серьезно заняты друг другом, то не стоит им мешать. Однако Арбитро и слышать ничего не хотел, приказав во что бы то ни стало остановить эти проклятые бои. Он-то прекрасно понимал: пока бои будут продолжаться, Игура застопорится. А если такое будет происходить и дальше, то вся кропотливо выстроенная им система Тошимы пойдет прахом.

Сегодня Гунджи и Киривар снова попытались исполнить приказ Арбитро и сейчас выглядели не лучшим образом: побитые, в синяках и грязи, они представляли собой довольно жалкое зрелище. У Киривара была погнута его любимая труба, а Гунджи с интересом и недовольством рассматривал отсутствующий коготь на левом багнаке.

— Опять? — коротко спросил Арбитро.

Каратели подняли на него недовольные взгляды и тяжело вздохнули.

— Опять… — хором согласились они.

— Н-да… — Арбитро откинулся в кресле. — Что же мне с вами делать?

Он постучал костяшками пальцев по столу, но мыслительный процесс это не ускорило, и ничего нового не придумалось.

— Где они сцепились на этот раз? — безнадежно спросил Арбитро.

— Да все там же, — ответил Киривар, — возле этого проклятого бара.

— Опять разнесли полгорода в цепки! — добавил Гунджи.

Арбитро только прикрыл глаза. Ситуация с каждым днем становилась все хуже, равно как и его настроение.

Карателей вдруг потеснил все тот же подчиненный Арбитро. Судя по его взволнованному виду, дело было срочным.

— Господин Арбитро, там… у ворот… — промямлил он.

— Что «там у ворот»? — передразнил Арбитро.

— Там кто-то есть! — последовал ответ.

— Ну и что с того? — Арбитро начинал раздражаться.

— Он… вам лучше самому глянуть.

Арбитро поднял брови, подбирая выражение позаковыристей, но затем вдруг решил: почему бы и правда не глянуть, что там такое у ворот происходит. Он прошел мимо карателей, которые явно не знали, куда им себя деть, и направился к двери.

На улице, стоя под зонтиком, который держал один из подчиненных, Арбитро решил, что выйти было верным решением. У ворот и правда кто-то был. Этот кто-то был высок, выше Арбитро почти на голову, в черном плаще с капюшоном, в черной маске и с длинной косой, которая едва ли не достигала пола, даже несмотря на то, что была несколько раз обмотана вокруг шеи незнакомца.

Арбитро подошел ближе, не видя, но кожей ощущая на себе испытующий взгляд незнакомца. Если бы тот мелко не дрожал под дождем, можно было бы решить, что это просто статуя или манекен.

— Чем обязан? — спросил Арбитро, заложив руки за спину.

— Я знаю, у вас проблема, — произнес незнакомец тихим глубоким голосом. — И я знаю, как ее можно решить.

***

В Тошиме вот уже седьмой день шел проливной дождь. Арбитро сидел в небольшой комнатушке на стуле у окна, и задумчивым взглядом гипнотизировал текущие по стеклу капли. За окном серый пейзаж города стал еще более серым, теперь его и вовсе заволокло дымкой дождя.

Вчерашний гость удалился рано утром. В особняке никто не знал, о чем с ним говорил Арбитро, но разговор этот затянулся до поздней ночи. Даже верный Ину был выставлен вон и бесцельно слонялся по особняку. Наконец он нашел карателей, которые тоже пытались хоть как-то убить время. Гунджи все вертел в руках отломанный коготь и так, и эдак, примеряя его на багнаки, но было сразу ясно, что тут нужен капитальный ремонт, просто замотать скотчем не получится. Да и не было его в наличии.

— Господин Арбитро…

Арбитро оторвался от созерцания пейзажа за окном и повернулся к вошедшему.

— Чего?

— Шики очнулся.

Арбитро кивнул, затем еще раз глянул на город.

— Ну что же, представление начинается.

То, что Шики очнулся, можно было понять, не заходя в комнату, — голос Иль Ре был слышен даже в коридоре. Арбитро прислушался к тому, что там Шики орал, и невольно позавидовал его богатому словарному запасу и умению так заковыристо им пользоваться.

Когда Арбитро вошел в помещение, Шики мигом поинтересовался, что происходит и почему он лежит, прикованный наручниками к кровати. Правда, оформил он эту фразу несколько иначе, помянув строителей особняка, мать Арбитро, того, кто сделал кровать и наручники, затем снова Арбитро и всю родню Рая до пятого колена. Переведя дух, Шики уставился на Арбитро в ожидании ответа.

— Это было необходимо, — развел тот руками, — мистер Ликс попросил, чтобы ему не мешали...

— Какой еще, к чертям собачим, мистер Ликс?! — перебил Шики. — Да я его…

— Достаточно, — властно произнес Арбитро. — Пора избавить Тошиму от этой ходячей проблемы! А раз ты не можешь этого сделать, вот уже пятый день, кстати, то почему бы Ликсу не попробовать?

Шики дернул руками и ногами, звякнув наручниками.

— А это? — прошипел он.

— Это дополнительный аргумент, — ответил Арбитро. — Если ты не согласишься здесь посидеть, пока он разберется с Раем.

Шики недовольно скривил губы, еще сильнее нахмурился и выдавил:

— Я должен убить его.

— Этого не будет, уж извини, — пожал плечами Арбитро. — Счастливо оставаться.

Он махнул рукой Шики, который тут же выдал еще одну сокрушительную тираду, и вышел за дверь.

***

Примерно в это же время мокрый до нитки и злой до жути Рай шел на очередную встречу с Шики. Это была вовсе не такая злость, как при обиде, скорее, тот оттенок ненависти, который испытываешь к сильному врагу. Врагу, которого нужно победить во что бы ни стало, несмотря на возможные потери. Рай долго искал себе такого и наконец нашел — такого же сильного, как он сам, такого же умелого и с таким же паршивым характером. Кто-то мог бы заикнуться, что они с Шики два сапога пара, но прожил бы он недолго — ровно до того момента, как это достигло бы их ушей.

Уже на подходе к месту их с Шики обычной встречи Рай заметил неладное — вокруг было пусто. Раньше в такое время у стен домов уже стояли люди, провожая Рая заинтересованными взглядами, тихо обсуждая сегодняшний бой и споря, кто же выиграет. Но сейчас улицы Тошимы были пусты как никогда: ни шороха, ни звука, ни движения. Рука Рая невольно потянулась к мечу за спиной. Обычно такая тишина предвещала беду или засаду. Или и то, и другое.

Когда из-за угла показалась фигура в черных одеждах и со светлыми волосами, Рай сначала не поверил в то, что увидел. Он подошел ближе и присмотрелся; так и есть.

— Коноэ!

Тот поперхнулся яблоком, закашлялся и застучал себя по груди, стараясь направить яблоко в нужное горло. Когда это у него все же вышло, Рай уже стоял рядом, сложив руки на груди и меряя Коноэ высокомерным взглядом.

— Рай? — Коноэ повернулся к нему, вытирая выступившие от кашля слезы. — Что ты тут делаешь?

— Глупый кот, — фыркнул Рай, — могу спросить то же самое.

Он прищурился, глядя на странную черную одежду.

— И что это на тебе?

Коноэ виновато улыбнулся и посмотрел на свои руки.

— Я тут в магазине нашел, — ответил он. — Моя одежда куда-то пропала… как тебе?

Рай отвернулся и пошел прочь.

— Идем.

Но не успел он пройти и нескольких шагов, как дорога и серое небо несколько раз поменялись местами, размылись, закружились, а затем что-то из них вдруг стало очень близким. И больным.

— Это было проще, чем я думал, — произнес незнакомый голос.

Рай поднялся на локтях, помотал головой, но все вокруг по-прежнему расплывалось и кружилось. Коноэ по-прежнему держался на расстоянии и не спешил ему помогать. Если, конечно, это был он. Сейчас Рай понимал, что Коноэ едва уловимо изменился: он словно стал выше, сильнее, будто в один миг повзрослел лет на двадцать.

— Убью… — прошипел Рай.

— Это сомнительно. Тебе пора домой, белобрысый.

Ликс вскинул одну руку вверх, пальцами второй чертя странные символы, после чего свел обе руки вместе.

Рай кинулся на него как раз, когда он закончил. Меч не достал совсем чуть-чуть, чиркнув рядом с носом. Ликс отступил на шаг, глядя, как Рай проваливается в бездонную черную яму, вдруг появившуюся у него под ногами.

— Вот и все…

Ликс отвернулся и пошел прочь, подбирать маску и плащ. Но тут же с диким ревом и мявом поехал назад: Рай успел уцепиться за край ямы и сжать хвост Ликса. Не ожидавший такой наглости маг не успел хоть как-то среагировать. Он нелепо взмахнул руками и полетел в пропасть вместе с Раем.

— Сволочь!

— Убью, гад!

Так они и исчезли из Тошимы, злые, орущие и царапающиеся. Дыра в асфальте затянулась через пару секунд после того, как оба кота в ней скрылись.

***

Аоба снял интерактивный шлем и недовольно уставился на экран. Там все еще висела картинка с дырой, но на ней появилось небольшое диалоговое окно и надпись: «Игра окончена». И все, ни тебе количества очков, ни поздравлений с выигрышем, ни сожалений по поводу проигрыша. Просто уведомление, что все, доигрались.

— Ну, ничего-ничего, — хищно улыбнулся Аоба, перезапуская сценарий, — сейчас оно поинтереснее будет.

Он посмотрел на линейку загрузки, надел шлем, и через мгновение перед ним снова ожил город Тошима, в котором уже шестой день шел дождь.

@темы: DRAMAtical Murder, G – PG-13, Lamento, Togainu no Chi, фанфикшн

---

аватары по Lamento - Rai 120x120, 11 шт.

[Mild]

Надеюсь понравится)
Аватары по весу подходят для дайриков)



остальное

@темы: аватары, Lamento

---

В небо.

[Laora]

Подбор треков Laora, Red Fir, Rai Lamento; обложка Red Fir.

Название: В небо
Форма: фанмикс
Канон: Togainu no Chi
Пейринг/Персонажи: все основные
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Размер: 13 песен
Продолжительность и вес: 50 мин, 73,1 Мб, ссылка на скачивание

@темы: фанмиксы, G – PG-13, Togainu no Chi

---

Свобода.

[Laora]

Название: Свобода
Автор:  Laora
Бета:  Red Fir
Размер: драббл, 453 слова
Канон: Togainu no Chi

Пейринг/персонажи:

 Казуи/

Рин,

 Шики

Категория: слэш
Жанр: дарк, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Казуи не понять, каково это. Желать близости и не получать ее, никогда, так, что каждое нечаянно оброненное слово ранит больнее ножа»
Предупреждение: каноничный десфик (смерть персонажа)

— Пора это прекратить, Рин, — говорит Казуи.

Его действия противоречат словам; пальцы свободной руки Казуи переплетаются с пальцами Рина, и остановить это невозможно. Слишком сладко; наконец-то признали. Приняли. Уделили время…

На улице весна, хмурая, дождливая, и от Казуи пахнет дождем, а еще — табаком; он выдыхает сигаретный дым. Как-то во время секса — это был далеко не первый раз, и первоначальная страсть, яркая, до вспышек перед глазами, успела поутихнуть, — как-то Рин предложил Казуи: сделай это. Затуши об меня сигарету, о грудь или живот, если хочешь… или я могу повернуться к тебе спиной.

Взгляд Казуи тогда обжег Рина вернее сигареты: он не понимал. Он как из другого мира был, Казуи. Не понимал, зачем нужна боль и почему Рин дерется так отчаянно, всякий раз будто защищая собственную жизнь. Почему его называют «бешеным котом» и отбрасывают в сторону, заразившись его яростью; почему всякий раз он поднимается снова.

Рин мало понимал в людях, но уже успел заметить: у всех разные изначальные условия.

Поэтому Казуи не понять, каково это. Желать близости и не получать ее, никогда, так, что каждое нечаянно оброненное слово ранит больнее ножа…

Доброта Казуи тоже ранит. Так было с самого начала. Однажды он заступился за Рина; тот совсем недавно участвовал в уличных боях Bl@ster, но уже успел нажить себе врагов. Это ему всегда удавалось.

Казуи удавалось дружить.

Его никогда не били, всерьез, до привкуса желчи во рту, до кругов перед глазами, так, что лежишь и не можешь подняться, не можешь, но нужно, и подниматься приходится.

Казуи никогда не поднимался.

Казуи — будто из другого мира, бесконечно светлый, слишком хороший, слишком правильный, и как же сладко с ним, как же хочется запомнить — каждую минуту.

На память о другом времени у Рина остались шрамы, поэтому он не забудет.

Но Казуи не хочет оставлять на его теле шрамы. Казуи говорит: «Пора это прекратить».

Он не прекратит, потому что не хочет, Казуи. Он правильный, но не настолько; рядом с ним у Рина есть свобода оставаться собой, и день за днем он, такой, как есть, влияет на Казуи — неотвратимо.

Но есть более сильное влияние.

Когда Шики узнает о том, что его младший брат нашел себе друзей, он приходит познакомиться. Он застает Рина в кругу сокомандников и бесцеремонно его из этого круга выдергивает, бьет, не жалея, чтобы потом потащить за собой.

Казуи преграждает ему дорогу.

— Оставь его в покое, — говорит Казуи. — Это все твоя вина.

Шики не говорит совсем.

Ни тогда, с нехорошей усмешкой швырнув Рина Казуи, так, что тот едва успел его подхватить.

Ни позже, когда методично вырезает всех членов команды «Pesca Corsika», пощадив случайно отсутствовавших… в том числе — Рина.

Казуи никогда не били всерьез, поэтому он не сумел подняться.

И Шики, и Рина — били.

Шики сильнее, намного, но после смерти Казуи Рин обладает тем, чего у Шики нет.

Рин точно знает, что свободен.

@темы: G – PG-13, Togainu no Chi, фанфикшн

---

Соседка.

[Laora]

Название: Соседка
Автор:  Laora
Бета:  Red Fir
Размер: драббл, 285 слов
Канон: Lamento

Пейринг/персонажи:

 Кагари/

Мана,

 упоминаются

 Мэй/

Кая

Категория: фемслэш
Жанр: повседневность
Рейтинг: R
Краткое содержание: у Кагари появляется новая соседка по комнате
Предупреждения: модерн-AU, dirty talk

Новенькая Кагари не понравилась. Не так-то часто в их колледже появлялись новые лица, и еще реже — посреди семестра.

От девушки с рыжими волосами и шрамом на щеке веяло чем-то, в природу чего Кагари предпочла бы не вникать.

Ей пришлось вникнуть, когда выяснилось, что девушка по имени Мана станет ее соседкой по комнате.

— Мы уже встречались, — сказала новенькая практически сразу после приветствия. — В другой жизни.

Кагари сокрушенно покачала головой. Ну вот, только этого ей не хватало: нарвалась на ненормальную.

— Мы правда встречались, — Мана довольно облизнулась, напоминая чем-то большую кошку. — Ты заглянула ко мне в бордель, кажется, в поисках информации. И мы неплохо провели время. В этой жизни я еще девственница. Хочешь проверить?

— Извини, — Кагари покачала головой, — но я не по этой части.

— Как ты можешь узнать, — возразила Мана, — если никогда не пробовала?

Кагари фыркнула. Она, вообще-то, пробовала… если это так можно назвать. У Кагари была подруга, Кая, которую она нежно любила; но Кая махнула хвостом и предпочла ей однокурсницу Мэй. Иногда Кагари ходила к ним в гости и вежливо улыбалась, обсуждая работу Мэй — имиджмейкера — или кулинарию, новое увлечение Каи.

— Ты можешь проверить меня пальцами, — Мана развалилась на собственной кровати, — проверить, спала ли я с кем-то до тебя. Или каким-нибудь предметом, если хочешь… как насчет ввести в меня фаллоимитатор, м-м? Тот самый, розовый, который у тебя забыла прошлая соседка. Он лежит под твоей кроватью. Ты будешь вводить его в меня, а я — стонать от смеси боли и удовольствия; я буду трогать себя, чтобы не чувствовать только боль, а ты будешь кричать, чтобы я этого не делала, и…

— Молчи, извращенка, — вздохнула Кагари, но под кровать полезла.

Фаллоимитатор там действительно обнаружился; хотя запихивать эту дрянь в новую соседку Кагари, ясное дело, не собиралась.

Как-то странно начинать знакомство подобным образом.

@темы: Lamento, R – NC-21, фанфикшн

---

Про воду.

[Laora]

Название: Про воду
Автор:  Laora
Бета:  Red Fir
Размер: мини, 1038 слов
Канон: Sweet Pool

Пейринг/персонажи:

 Широнума Тецуо/

Сакияма Йоджи

Категория: слэш
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: почему Йоджи победил Тецуо
Примечание/Предупреждения: непрямой POV Тецуо

«Податливое побеждает крепкое, — читал Тецуо когда-то, — мягкое одолевает твердое. Все это знают, но никто не осмеливается действовать так».

Когда он прочел эти строки впервые, то не понял их. В самом деле, что толку в мягком и податливом? Как оно может победить?

Все изменилось, когда Тецуо встретил Сакияму Йоджи, слабого, испуганного переменами, происходящими с его телом, и совершенно беззащитного.

Встретив его, Тецуо почувствовал себя побежденным.

Все было не так, как он думал; Йоджи был не таким, как все, и не только из-за запаха, необычного, сладкого, почти приторного. Как планета Земля была единственной, на которой есть вода, во всяком случае, в Солнечной системе, так и Йоджи был единственным, рядом с кем становилось правильно. Только сам Йоджи отношения с Тецуо правильными не считал, и это ранило, уязвляло, заставляло смотреть на все с другой точки зрения.

Податливое побеждает крепкое; побеги могут пробить асфальт, потому что во время их роста высвобождается энергия. Вода точит камень; капли ее, долгий срок падая на одно и то же место, могут насквозь пробить гранитную плиту. Во время наводнения бурный поток сносит все на своем пути… несмотря на то, что вода — самое податливое вещество на земле.

С понижением температуры, однако, плотность воды увеличивается, она смерзается в кристаллы, разные по форме, порой пугающие, порой прекрасные. Не сказать, почему так; не понять, почему собственные цели с легкостью отходят на второй план, стоит Сакияме Йоджи посмотреть мельком.

У него странный взгляд. Напуганный, но в то же время — будто зовущий…

Этому притяжению невозможно сопротивляться. В нем можно потерять себя, и Тецуо прикрывает глаза, справляясь с искушением… пытаясь справиться.

Он не может.

У воды есть память. Тецуо читал когда-то: вода может портиться, если поливать ее бранью, или становиться вкуснее, если говорить слова благодарности. Потому воду и святят в католических церквях.

Йоджи тоже все помнит. Он полагает то, что связало их, его и Тецуо, унижением. Он думает: Тецуо заставляет его потерять собственное «я», вытесняет его личность, заменяет собой. Он боится.

А на деле Тецуо попросту над собой не властен. Он и хотел бы остановиться, не дотрагиваться до Йоджи лишний раз, хотя бы не на людях; его разум кричит: «Остановись!». Что-то нечисто во всей этой истории, и дело не только в Окинаге Зенье, который знает больше, чем положено, и не в понимающих улыбках Камии, который раз за разом сталкивает их с Йоджи лицом к лицу, чтобы не могли избежать друг друга.

Йоджи, во всяком случае, сохраняет себя. Йоджи может соображать, всегда, даже в мгновения страсти, он полагает свою связь с Тецуо отвратительной, он говорит: «Нет» даже перед поцелуем, на который не может не ответить, даже в мгновения высшего наслаждения. Он перемежает этим «нет» безудержные сладкие стоны, от которых Тецуо готов сойти с ума. Он не может не стонать, Йоджи, но никогда не начинает первым. Он не подается бедрами навстречу, сопротивляется так долго, как только может, борется до последнего — своими методами, — а, когда больше не может бороться, отвечает с ледяным неприятием.

Неважно, о чем говорят Тецуо реакции тела Йоджи; хотя это тело отзывается на прикосновения, разум Йоджи принадлежит только ему одному. Холодный, вечно сияющий, как кристалл льда… или подсвеченный аквариум с рыбками.

Йоджи свободен в этом выборе.

Ему становится плохо после их очередных встреч. Он не выходит из дома; Тецуо, постояв под дождем у его двери, удаляется. На дверной ручке остается висеть пакет с домашней едой — все, что он может сделать для Йоджи.

Именно так Тецуо приманивал черную кошку у своего дома — едой. Он с детства пытался приучить ее к рукам, но кошка всегда избегала его ласк, выворачивалась, ела рыбу, которую он ей оставлял, и убегала. Дикая, говорила приемная мать и улыбалась, глядя на расстроенного Тецуо. Выражение его лица изменялось всегда едва уловимо, посторонний человек и не заметил бы, но она не была посторонней.

А кошка не была дикой.

У нее имелись собственные желания. Своя личность. Даже у животных есть то, что делает их собой; разные характеры, предпочтения и устремления. Заставить их делать что-то силой невозможно, можно только приучить.

Тецуо не умел приучать.

Может, потому, что даже животным стоило отдавать любовь. Говорить хорошие слова перед тем, как погладить, думать не только о себе, а и о них. Все нуждается в любви, даже вода, если верить тому, что читал Тецуо.

Но любить он не умел.

Он знал, как это: приемные родители его любили. Он был благодарен им, хотя не мог полюбить их в ответ; память о ранних годах жизни не позволяла. Нельзя показывать… свои чувства. Показывать, что зависим. Нельзя проявлять свою слабость, быть мягким или податливым, иначе тебя сметут. В ответ на излишне сердечное приветствие мать может ударить по лицу, наотмашь, а отец — отшвырнуть к стене. Просто потому, что им не до тебя. Они заняты. Им тяжело. Не раздражай их своей улыбкой. Ты — обуза. Ты — не особенный. Ни к чему тратить на тебя время.

«Ни к чему тратить на тебя время», — думал Тецуо, когда очередная девушка звала его в караоке. Он не хотел сближаться с ней; не хотел, чтобы у них были общие дети-обузы, которые будут чувствовать себя несчастными. Во время секса он всегда предохранялся, хотя ощущения от этого смазывались, были не такими острыми…

Не такими, как во время встреч с Йоджи.

Тецуо не мог назвать то, что между ними происходило, сексом. Это было чем-то большим, тем, без чего он не мог жить, от чего он не мог удержаться. Он пытался не показать свою зависимость, пытался ограничить себя, как мог, но это было выше его сил.

Он был зависим от Йоджи. Йоджи от него — нет. Йоджи его ненавидел.

Тецуо знал это и не мог остановиться; его жалкие попытки «приручить» Йоджи всегда оканчивались провалом, и он брал свое силой, снова и снова, с каждым разом все больше теряя себя, проваливаясь в Йоджи, как под воду, чьи тяжелые глубины могли накрыть с головой.

Не он приручил Йоджи — Йоджи приручил его. Тецуо не мог сказать, почему так произошло.

Может, Камия знал больше. Или, возможно, Окинага.

Если бы Йоджи сказал Тецуо умереть за него, тот бы умер не раздумывая. Собственные планы на жизнь больше ничего не значили. Тецуо не мог уже решать за себя; физически с ним, в отличие от Йоджи, все было в порядке, но разум подчинился инстинкту всецело.

Тецуо больше не мог выбирать сам.

Йоджи победил его, сам о том не подозревая, как податливое побеждает крепкое, как вода точит камни.

…Возможно, потому миллиарды лет назад жизнь на планете и появилась в воде — из-за ее податливости и, одновременно, загадочной силы.

@темы: G – PG-13, фанфикшн, Sweet Pool

---

С первым апреля!))

[Laora]

Название: Официальный веб-сайт ритмо-парней
Переводчик:  Laora
Эдитор:  Himitsu Jakku
Оригинал: официальный сайт Nitro+CHiRAL, оформленный на 1-е апреля 2014 года
Язык оригинала: вторичный перевод с английского
Форма: перевод материалов с официального сайта
Канон: Togainu no Chi, Lamento, Sweet Pool, DRAMAtical Murder
Пейринг/Персонажи: Акира, Коноэ, Сакияма Йоджи, Серагаки Аоба
Категория: слэш
Рейтинг: R
Количество страниц: 5
Краткое содержание: шутка-оформление официального сайта компании Nitro+CHiRAL в честь 1-го апреля; скачать "игру" можно тут
Примечание/Предупреждения: трава от создателей канона! Слабонервным, беременным и свято верующим в адекватность разработчиков просьба отойти от экрана.

@темы: переводы, ссылки, DRAMAtical Murder, Lamento, Togainu no Chi, официальные материалы, R – NC-21, фандиски, Sweet Pool

---

Плохая концовка Минка из реконнекта.

[Laora]

Название: Плохая концовка Минка из реконнекта
Переводчик:  Laora
Бета:  Red Fir
Форма: перевод пути из игры, первичный перевод с японского
Канон: DRAMAtical Murder

Пейринг/персонажи:

 Минк/

Серагаки Аоба

Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Размер: ~4 000 слов (иероглифических символов)
Примечания/Предупреждения: 1) содержит изображения с высоким рейтингом; 2) драка, насилие, даб-кон, отсутствие ХЭ; 3) «Инстинкт» и «Разум» составляют одно целое, один не может существовать без другого, правда, Минк об этом не знает


Минк: Самое священное место в человеческом теле. Это — голова.

Минк: Душа живет в голове и, если защищать ее, демоны не овладеют тобой.

Аоба: О чем ты... что ты говоришь?

Минк: От тебя пахнет так же, как от меня.

Минк: Всегда в тени смерти и разрушении жизни.

Аоба: ..!

Минк: Существовать так до самого конца — тоже разновидность спасения.

Аоба: Минк... эй.

Минк: Я возьму тебя с собой. Твою… душу.

Аоба: Нет, Минк! Отпусти! Отпусти меня!..

Аоба: Минк!..


Аоба: …ха-ха.

Аоба: Ха-ха, ха-ха-ха.

Аоба: …Ах-ха. А-ха-ха-ха-ха.

Аоба: Возьмешь с собой? Кого и куда?

Минк: …

Я сжал руку Минка, которой он держал меня, и заслужил удивленный взгляд.

Сжав его запястье, я сложил губы в улыбку и вызывающе посмотрел Минку в глаза.

Его брови сошлись на переносице в подозрении.

Минк: …Ты.

Аоба: Да?

Минк: ...Кто ты?

Аоба: Ха? Конечно же, я — Аоба.

Аоба: Хотя и другой. Появился, пока ты говорил.

Минк: …

Глаза Минка сузились.

Это не реальность.

Это — мир, который появился во время Scrap… в сердце Минка.

Это — воспоминания о прошлом, в которое пойман Минк. Эта ситуация...

Вообще-то, я... до сих пор мой «Разум» собирался рассечь цепи, связывающие Минка с прошлым, при помощи Scrap.

Но он потерпел неудачу.

Из-за этого Минк остался закованным в цепи прошлого и в скором времени сломался.

«В настоящем» Минк никогда больше меня не увидит.

Его сердце возвратилось к прошлому.

Это означает, что я заперт внутри Минка.

«Разум» Аобы испытывал вину из-за провала Scrap, поэтому он погрузился в муки совести и не оставил мне выбора.

«Разум» ослабел, и мне, «Инстинкту», пришлось взять бразды правления в свои руки.

Поскольку меня всегда подавлял «Разум», я был даже рад обрести свободу.

Однако то, что я ее обрел, не означало, что эффект Scrap ослабеет.

Scrap — моя сила, но все, что я могу делать, это разрушать.

Я не могу исправить то, что было разрушено.

Мне был интересен Минк.

Я хотел коснуться этого человека, который понял, что в Аобе есть другая личность, «Инстинкт», и так старался пересилить его.

Думаю, у меня было на это право.

Все равно мы не сможем вернуться в реальность.

Прямо сейчас наши неподвижные тела лежат на полу Овальной башни.

Они больше не откроют глаза.

Это, конечно, плохо, но нам не дано изменить то, что уже произошло.

Я не настолько горд, как «Разум».

Возможно, в этом мире будет даже лучше.

Здесь ничего нельзя скрыть.

Этот мир, состоящий из желания, для меня — самый настоящий рай.

Даже если он может исчезнуть в любой момент.

Аоба: Что ты собираешься делать? С этим?

Я погладил руку Минка, которой он, похоже, собирался меня задушить, обеими ладонями.

Аоба: Убить? Меня?

Минк: …

Аоба: Хорошо, можешь убить меня.

Аоба: Мы все равно не выберемся отсюда.

Минк: …верно.

Интересно, имеет ли он в виду, что мы не можем возвратиться к действительности?

Или что мы не можем преодолеть власть Тоэ?

Что бы Минк ни подразумевал, он кивнул.

Любой смысл подойдет.

Ни один из этих вариантов не имел для меня особого значения.

Минк: Я собираюсь умереть и хочу защитить... твою душу. Она не будет осквернена.

Аоба: …Ха-ха.

Эти пафосные слова заставили меня рассмеяться.

Глубоко верующие люди по-настоящему интересны.

Минк, конечно, упрямый и бесполезный, но других поведенных на религии фанатиков наверняка было бы любопытно разрушить.

Хотя, думаю, больше это мне не удастся.

Аоба: Отлично. Думаешь, моей головы тебе хватит? Мило.

Аоба: Но это в любом случае конец.

Аоба: Поэтому... предлагаю поиграть.

Я схватил руку Минка и прижал ее к своему лицу.

Он не сопротивлялся, просто смотрел на меня.

Я поднес большой палец Минка ко рту и впился в него зубами, продолжая говорить.

Аоба: Для нас все было бы кончено, даже не провались Scrap.

Аоба: «Аоба» не смог спасти тебя.

Аоба: Или нет. Добавим пафоса.

Аоба: Я не смог спасти тебя. Так?

Неизвестно, понял ли меня Минк; он продолжал молчать.

Но если сердце Минка находится в прошлом… Тогда он, наверное, истолкует мои слова в контексте абсолютного контроля Тоэ.

Аоба: Первоначально ты не был ничем скован. Ты не дрогнул. Да, ты жил прошлым, был заперт в нем, но даже не думал убегать.

Аоба: У тебя никогда не было желания жить. Ты ни о чем не мог думать, кроме смерти.

Минк: …

Аоба: Вот почему у клетки в твоем сердце такие толстые прутья, а твои кандалы такие тяжелые.

Аоба: Как только ты вошел сюда, в свой разум, цепи сковали тебя, и даже я не смог убежать.

В моих словах было поровну правды и лжи.

Поскольку он так стремился к смерти, цепи на его сердце были очень прочными. Я проник в его разум и понял, что будет непросто...

Но это не имело значения.

Потому что слова «Я не смог убежать» — ложь.

Я не собирался уходить отсюда с самого начала.

Аоба: Если мы все равно отсюда не выйдем... почему бы и нет?

Я демонстративно медленно снял куртку.

Морщинки на переносице Минка стали глубже.

Минк: Ты говоришь... как демон.

Аоба: …демон?

Аоба: …А-ха-ха!

Я — демон?

Хорошо придумано. Есть над чем посмеяться.

Я никогда об этом не задумывался.

Аоба: Прекрасно. Очень интересно. Человек, которого ты хочешь защитить, — демон.

Аоба: Ты говорил, что у нас с тобой есть что-то общее?

Аоба: Запах существования в тени смерти, аромат разрушения жизни?

Аоба: Ты совершенно прав. Не значит ли это, что ты такой же, как я?

Аоба: Мы оба после смерти как демоны, мы не умрем, пока не будем готовы к этому. ...Так?

Минк: …

Лицо Минка исказил гнев; он вдруг схватил меня за плечи.

Он сбил меня с ног; моя спина ударилась о землю.

Аоба: М-м... Это было жестоко.

Я пытался справиться с болью, глядя на Минка, в его глаза, в которых светилась сдержанная ярость.

…нет, это...

В его глазах была ненависть.

Минк: Я, может быть, и демон, я могу использовать что угодно, лишь бы достичь своей цели и отомстить.

Минк: Но у тебя такой нужды нет. Поэтому верни ее мне.

Минк: Душу «Аобы».

Аоба: …

Аоба: …А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Аоба: Значит, ты думаешь, что «Аоба» одержим демоном? Забавно! А-ха-ха-ха-ха!

Минк: …

Аоба: ! Ох-х-х, а-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха...

Минк: …Заткнись.

Аоба: Я... эй, больно!

Минк: …

Аоба: Отвали!

То, что Минк с легкостью победил, разозлило меня не на шутку, и я ударил его в живот со всей силы.

Он едва вздрогнул, получив удар.

И схватил меня за ноги.

Аоба: Отпусти!

Аоба: Гха!..

Он ударил куда сильнее, чем раньше, и перед глазами у меня поплыло.

Справляясь с болью, я схватил голову Минка и притянул его к себе.

Минк склонился надо мной.

Я позволил ему это, а потом впился в его губы зубами.



Аоба: …Х-ха...

Минк: …

Я почувствовал вкус его крови.

Когда я облизал и попытался пососать место, которое укусил, Минк меня оттолкнул.

Аоба: ! Ха-ха-ха...

Я гляжу на Минка, который смотрит так, будто хочет меня убить, и раскрываю объятия.

Аоба: Давай. Ты же хочешь защитить душу «Аобы»?

Аоба: Тогда заставь меня подчиниться тебе. Так, как ты всегда это делаешь.

Аоба: Сломай… меня.

Аоба: Если ты это сделаешь, я разрешу тебе разрезать мою шею.

Аоба: ...Сломай меня.

Минк: …А?

Аоба: Сломай меня. Я хочу, чтобы ты меня сломал.

Аоба: Так, как пожелаешь. Можешь сделать это небрежно или затрахать меня до полусмерти... что угодно подойдет.

Минк: ….Заткнись.

Минк оттолкнул меня со звуком, похожим на глухой стон.

Он сильно потянул меня за волосы, и я почувствовал жуткую боль.

Аоба: А! У…

Эта боль заставила меня закричать, и я засмеялся.

Верно. Я ждал этого.

Мне не нужны слабые чувства.

Я хочу разрушать.

Я снова притянул голову Минка и прижал губы к его.

Аоба: Ах... м-м…

Я тяжело дышал от боли и играл с языком Минка.

Переплетя свой язык с его, я впился в него зубами.

Минк: …

Минк попытался отстраниться. Я отодвинулся и оттолкнул его тело обеими руками, прежде чем пнуть.

Как будто я заставил его выйти из себя, он отступил назад. Кажется, мы поменялись местами... и я сильнее его.

Я опрокинул Минка на спину и сжал руками его голову. Потом схватил за шею и начал душить.

Аоба: Это — месть. Ты раньше делал точно так же.

Минк сплюнул кровь, собравшуюся у него во рту, и улыбнулся.

Непохоже было, что ему больно; он был в ярости. Он схватил меня за руку и притянул к себе.

Аоба: ..!

Меня отбросило назад, и страшный жар обжег мое лицо.

Аоба: …

Он ударил меня, и перед глазами вспыхнули огни. Мир вокруг меня закружился.

Пока я смотрел на огни, Минк ударил меня снова.

Ситуация полностью изменилась.

Мои руки были прижаты к земле, и я не мог двинуться.

Аоба: Кх, ха-ха…

…Весело.

Так весело, так, что не засмеяться невозможно.

Минк впился зубами мне в горло.

Аоба: Оу!..

Боль была ужасной; он будто хотел меня разорвать.

Потом он потянул меня за волосы, и я закричал.

Аоба: А... А-а-а-а-а!!!

Минк: ...Чего кричишь. Сам же хотел, чтобы тебя сломали.

Минк пробормотал эти слова, когда я посмотрел на него.

В его голосе не было никаких чувств.

Аоба: У-у, а-ах... ха-ха.

Аоба: Я кричу... потому что счастлив...

Я задрожал больше от шока, чем от боли, когда Минк сгреб мои волосы и укусил их.

Аоба: Хи-и а-ах!..

Одной рукой Минк потянулся к нижней части моего тела.

…Так будет скучно.

Не слишком забавно.

Я должен продумать контратаку.

С трудом подняв голову, я укусил Минка за шею.

Я сосал кровь, которая стекала из разорванной кожи, и коленом нажимал на пах Минка.

Минк: Хм…

Он прищелкнул языком и ударил меня открытой ладонью.

Аоба: Кх…

Мою голову чуть не оторвало от шеи; похоже, в ней все мозги перемешались.

Минк сорвал с меня штаны и белье и развернул к себе.

В мгновение ока он прижал мое лицо к земле, так, что подбородок зарывался в почву.

Аоба: Гх…

Я услышал звук расстегнутого ремня и соскальзывающей ткани, а потом Минк приподнял мои бедра.

Аоба: Ха… Хи-хи...

Забавно, моя задница прямо-таки парила в воздухе. Представляя себя в таком положении, я не мог удержаться от смеха.

Минк не потрудился подготовить меня и вошел сразу же, со всей силы.

Аоба: У, а-а-а-а-а!!!



Не знаю, мышцы или кости, но что-то во мне треснуло.

От чувства, будто меня разрывают пополам, потемнело перед глазами.

Я ничего не видел.

Просто чувствовал, как мое тело превращается в сплошной сгусток крови.

Минк: …

Когда он полностью вошел, то тут же начал двигаться во мне.

Его член был твердым, и я чувствовал боль.

Аоба: М-да… а у тебя стоит только так... Ты возбужден?..

Аоба: Потому что... трахаешь и меня, и Аобу?..

Я повернулся, чтобы взглянуть ему в лицо, но он схватил меня за шею и уткнул носом в землю.

Аоба: Ах…

Минк: …Заткнись. Или я сначала тебя задушу.

Аоба: Ха-ха, будет скучно, если ты убьешь меня так быстро...

Ну, не так важно, от чего его протащило.

У меня-то стояло так, что я мог хоть сейчас достигнуть предела.

Было сложно думать о чем-то, кроме веселья.

Хотя он меня не касался, я мог бы кончить в любую минуту.

Аоба: Ах, ха-а… У, ах… ах…

Мое тело теряло силу, будто происходящее его не затрагивало; я все глубже зарывался подбородком в землю.

Если я не буду внимателен, то прикушу язык, и мой рот наполнится кровью.

Я слышал звук, с которым Минк каждый раз протаскивал меня по земле, и свое тяжелое дыхание.

А еще я мог услышать крики где-то неподалеку.

Кричащие голоса.

Звуки выстрелов.

Треск пламени.

Я мог слышать их, хотя и на расстоянии.

Как будто есть смысл в реальности.

Я увидел красный огонь, пожирающий черное небо.

Ах, да... это прошлое Минка.

Не то чтобы я забыл, просто не придал этому особого значения.

В этом мире, наполненном воспоминаниями, только мы — другие.

Мы, наверное, выглядим глупо... занимаемся такой хренью, а вокруг все серьезно.

Хотя, конечно, это все нереально.

Внезапно испытав эти глупые чувства, я рассмеялся.

И не заметил, как смех перешел в удушье.

Аоба: А-ха-ха… ах…

Аоба: Мне хорошо.

Аоба: За то, что я чувствую себя так перед концом... Можешь взять что угодно... мою голову.

Минк: …

Минк: …Да, я возьму ее.

Прошептав это без особенных эмоций, Минк лизнул мою шею.

Влажное чувство заставило меня задрожать, и я приподнял верхнюю часть тела, пытаясь сменить положение.

Минк остановился, как будто что-то заподозрив.

Когда он это сделал, я, убедившись, что он не выскользнет из меня, перевернулся.

Но он перехватил меня и развернул назад.

Минк: Не двигайся самостоятельно.

Аоба: У-а-ах…

Аоба: Хи-хи-хи… Самый настоящий разврат.

Минк: …Что?

Чувствуя, как мой член твердеет без какой-либо стимуляции, я улыбнулся.

Аоба: Ха… хи-хи, ах… ха-ха… Только подумать, мы делаем это тут...

Аоба: Понимаешь?.. Разве это не оскверняет твое прошлое?..

Аоба: Твое... важное, священное... прошлое, о котором ты и знать поначалу не хотел…

Минк: Закрой рот.

Он ударил меня в лицо.

Удар, от которого я не смог увернуться, вызвал рвотные спазмы.

Аоба: Гх… гу...

Я едва удерживался от того, чтобы сблевать, пока Минк толкался в меня сбоку, удерживая мои ноги.

Сквозь головокружение я чувствовал боль... и был от этого счастлив.

Мои вздохи чередовались с удушьем, я смеялся в восхищении.

Аоба: У! Кх, а-а!

Он толкался в меня в странном положении; я будто оседлал одно из его бедер, он удерживал мою ногу в воздухе.

Задыхаясь, я посмотрел на Минка и встретил ответный взгляд.

Его глаза показались мне красными.

Интересно, это потому, что в них отражается огонь горящего леса, или…

Его страсть нарастала.

Аоба: Ха… Так для тебя… это — просто другой способ изгнать демона, заполучив шею… «Аобы», а?..

Минк: …

Аоба: Мне, конечно... все равно.

Когда я сказал это, Минк остановился и приоткрыл рот.

Минк: …я знаю, что это все обман.

Минк: Знаю, что не могу возвратиться к действительности.

Аоба: …Хе-е?

...Так он все же заметил.

Наверное, он думал, что возможности больше не существует, но…

Если он думает, что может вернуться в прошлое, он ошибается.

Так вот почему он ничего не говорил: он уже знал, что не сможет вернуться к действительности.

Поэтому я ничего не стану делать.

Я хочу, чтобы он был уничтожен здесь.

Аоба: Ты с самого начала не собирался возвращаться, а? Ты…

Минк: Раз «Аоба» исчез, за него теперь решаешь ты.

Аоба: Да. Я не разрешу «Аобе» вернуться. Я сокрушу его.

Минк: Тогда я возьму тебя.

Он перестал двигаться и посмотрел на меня.

В его глазах я видел ясное желание.

Минк: Если ты и в реальности станешь демоном…

Минк: Тогда я, по крайней мере, защищу твою душу.

Минк: Прежде чем «Аоба» полностью исчезнет…

Минк: Прежде чем ты загрязнишь душу «Аобы».

Минк: Я защищу его.

Аоба: …Ха-ха.

Аоба: Делай, что хочешь.

Он нес какую-то чушь.

Но это было неважно.

В любом случае, скоро я кончу.

Я обхватил Минка за шею и протянул руку вниз, чтобы коснуться своего члена, который, кажется, готов был взорваться.

Потом я вытер руку о лицо Минка — на нем остались пот и смазка.

Аоба: Больше… быстрее!

Минк: …

Минк наморщил лоб.

Я думал, что он меня ударит, но он ничего не сказал и просто продолжил меня трахать.

Я сжимал мышцы, когда он вставлял глубже, настолько глубоко, что, кажется, вот-вот достанет до моих внутренностей.

Аоба: У, а-а-ах! А-а!

Минк: …

Дыхание Минка тоже сбилось, и по тому, каким он был горячим, я сделал вывод: он тоже скоро кончит.

Аоба: А-а-а-а-а!

Он долбился в меня с такой силой; у меня возникло чувство, что он буквально разрывает мое тело — со звуком, похожим на клокотание крови в горле.

Зрение обманывало меня, я больше не мог различать, что больно, а что хорошо.

Звуки кожи, ударяющейся о кожу, и твердость его члена во мне заставляли дрожать.

Минк: …

Минк толкался в меня мучительно и яростно; он крепко ухватил меня за волосы.

Аоба: И-и, и!

Он вошел в меня так глубоко, как только мог.

Аоба: У, а-а, а-а-а-а-а!..



Острая боль сотрясла мое тело, и я снова потянулся рукой вниз, чтобы погладить себя.

Аоба: Ха, а-а… ах…

Я корчился, двигаясь так, чтобы сжимать Минка внутри, а Минк впивался ногтями в мои бедра.

Минк: Кх!..

Минк с силой толкнулся в меня, войдя полностью, и я почувствовал внутри себя горячую жидкость.



Я сжался еще крепче, чтобы выдавить из него все, до последней капли.

Аоба: Ха-а, х-ха-а, ах…

Минк: …

Мы оба не говорили, задыхаясь и приходя в себя.

Снова послышались крики и выстрелы.

Аоба: …

Я попытался подняться, но тут же упал.

Я испытал удовольствие, но был избит до полусмерти.

Это не был секс. Просто насилие.

Но меня это устраивало.

Аоба: …Хи-хи.

Я рассмеялся, а потом протянул руку к на удивление спокойному Минку.

У него было такое выражение лица, будто он только что испытал неимоверную боль... и я рассмеялся снова.

Аоба: Ну же, сделай это. С моей шеей.

Минк: …

В правой руке Минка откуда-то появился большой нож.

Ну да, это же его внутренний мир. Тут все будет так, как он пожелает.

Я без удивления смотрел на Минка, все еще улыбаясь.

Минк поглядел на меня в ответ без всякого выражения, а потом занес нож привычным движением.

Никакого страха, сомнения, жалости или мук в его взгляде.

Ну, конечно. Он наконец получит голову своего любимого «Аобы».

…хе-хе.

Минк: Я отправлю твою душу к богу.

Аоба: Кому ты это говоришь?

Аоба: Мне? Или «Аобе»?

Минк: …Я надеюсь, что твоя душа отправится в хорошее место.

…он не ответил на мой вопрос.

Минк: Я надеюсь, что бог сможет спасти твою душу.

…А потом он замахнулся ножом.

Минк: …Теперь я могу защитить твою душу.

Минк: Твоя душа будет рядом со мной…

Минк: Всегда рядом со мной…

Минк: Всегда…

@темы: переводы, DRAMAtical Murder, R – NC-21, игровые скрипты

---

33 способа выжить в играх от Nitro+CHiRAL.

[Laora]

Название: 33 способа выжить в играх от Nitro+CHiRAL
Текст, подбор скринов, верстка:  Laora
Оформление:  Red Fir
Форма: фандомная азбука
Канон: Togainu no Chi, Lamento, Sweet Pool, DRAMAtical Murder
Пейринг/персонажи: основные
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Примечание: Что скрывается в карманах у разработчиков игр или как отсрочить свою смерть, ввязываясь в разнообразные передряги.
Предупреждения: промежуточно упоминаются кровь, расчлененка, каннибализм, странные позы, тентакли и прочие особенности канонов; встречаются рейтинговые изображения
Скачать: .zip, .doc (текстовая версия с картинками)

А — Альтер-эго
Альтер-эго есть у многих героев игр от Nitro+CHiRAL: Инстинкт у Аобы из DRAMAtical Murder, «непонятное существо» в Йоджи из Sweet Pool, «Куроске» у Кейске из Togainu no Chi, Ликс из Lamento.
Альтер-эго всегда хочет разрушать и может запросто уничтожить «эго». Обладать альтер-эго — все равно что ходить с гранатой без чеки в кармане.
Однако нередко вмешательство «второго я» позволяет героям выжить, а то и улучшить свою жизнь. Познать и принять себя — первый шаг к процветанию.

Инстинкт Аобы из DRAMAtical Murder

Б — Брат
Иметь такого брата, как Шики из Togainu no Chi — верный способ поставить крест на собственной жизни. Спросите у Рина, он расскажет. Сэй из DRAMAtical Murder тоже стремится заманить своего брата Аобу в опаснейшую Овальную башню… Но, не рискнув жизнью, никогда не поймешь, чего она стоит. Возможно, без вмешательства Сэя и Шики их братья давно были бы мертвы. В конце концов, наихудшим испытаниям можно подвергнуть только того, в кого действительно веришь.

Шики из Togainu no Chi

В — «Взлом»
«Взлом», или Scrap — способность Аобы из DRAMAtical Murder, позволяющая проникать в сознание других людей. Так можно вывести их из-под чужого влияния. Одно «но» — очень вероятный провал Scrap чреват вечными мучениями в чужом сознании, откуда нет выхода, и непрекращающейся смертью.
Впрочем, если не применять Scrap, смерть наступит в реальности.
Герои других игр тоже «взламывают» чужое сознание, только иначе. Например, Коноэ из Lamento в некоторых концовках «поет», используя силу своей крови… и рискует умереть от кровопотери.

Коноэ из Lamento

Г — Герой
Связаться с главным героем любой игры от Nitro+CHiRAL — сделать шаг навстречу верной смерти. «Все, кто попробовал мою кровь, обречены», — небезосновательно полагает Акира из Togainu no Chi. «Меня прокляли демоны (см. Д), — сокрушается Коноэ из Lamento. — Я несу всем только смерть!». «Единственный друг попытался сначала изнасиловать меня, а потом покончить жизнь самоубийством, — вздыхает Йоджи из Sweet Pool. — Рядом со мной все теряют рассудок».
Но, если кто-то попал в беду, без помощи героя ему не выжить.

Сакияма Йоджи из Sweet Pool

Д — Демоны
Непосредственно присутствуют в Lamento. Четыре «основных» демона отвечают каждый за «свою» стихию и эмоцию. Так, всегда грустный Кальц — демон печали, управляет стихией воды. Спокойный Разель заведует гневом; ему подчиняется сила пламени. Сорвиголова Верг, демон удовольствия, использует силу воздуха. Ну а коварный Фрауд, демон радости, тяготеет к земле.
Договариваться с демонами — всегда риск, у троих из четверых из них есть крайне плохие концовки. Но бывают случаи, когда без демонов не обойтись.

Фрауд из Lamento

Е — Еда
Хотите выжить в играх от Nitro+CHiRAL — запаситесь едой. Солиды, рис с омлетом, МЕГАбургер, сладости, коктейли, пицца, такояки, никуджага… В дело пойдет что угодно из ассортимента CHiRAL Cafe. Только не забывайте, что отдельные личности горазды питаться любовью: если не предоставить требуемое, они подкрепятся вами. Несть им числа: Макото из Sweet Pool, Асато из Lamento, Рен из DRAMAtical Murder…
«Едой» перед такими лучше не светить — не кормите троллей, а то и до могилы недалеко.

Нойз и Аоба из DRAMAtical Murder

Ё — Ёрничанье
Периодически в играх от Nitro+CHiRAL появляются персонажи, способные на ёрничанье. Долго они обычно не живут, может, потому, что идут в связке с суперсеме: Фрауд в связке с Раем, Рюхо в связке с Коджаку, Окинага Зенья — чтобы оттенить «идеального самца» Широнуму Тецуо.
Ёрничающие личности говорят с придыханием, хихикают и имеют на суперсеме виды, за которые почему-то расплачивается герой (см. Г).
Пакостят эти личности только так. Но без них суперсеме в жизни не стать «супер».

Окинага Зенья из Sweet Pool

Ж — Женщина
Есть в любой игре от Nitro+CHiRAL. Серьезно влияет на жизнь главного героя (см. Г) — или втравливает его в неприятности, как Эмма втравливает в Игуру (см. И) Акиру из Togainu no Chi, или воспитывает, как это происходит в других играх. Возможен совмещенный вариант: Таэ из DRAMAtical Murder сначала создает Аобу из пробирки, растит, а потом на блюдечке преподносит ему проблемы, связанные с его непростым происхождением.
Принцип «ищите женщину» себя оправдывает: без женщин в играх никуда.

Эмма и Гвен из Togainu no Chi

З — Злодей
В чистом виде в играх от Nitro+CHiRAL злодеи практически не встречаются. Почти у каждого из них найдутся смягчающие обстоятельства, которые, однако, не помешают расплате за содеянное. Иногда злодей даже приходит герою (см. Г) на помощь, жертвуя собственной жизнью, — так Ликс помогает Коноэ из Lamento. Мало того, зачастую сам герой оказывается злодеем: разрушительную мощь альтер-эго (см. А) никто не отменял.
Связываться со злодеями — себе дороже. С другой стороны, только в противостоянии можно раскрыть свою истинную силу.

Ликс из Lamento

И — Игура
Популярное развлечение среди персонажей Togainu no Chi. Чтобы влиться в Игуру, достаточно прийти в Тошиму и сообщить о своем желании участвовать Вискио, местной мафии. После этого можно получить начальный набор жетонов и с чистой совестью идти отбирать жетоны у других. Потерять жетоны вместе с жизнью тут проще простого: в Игуре разрешены убийства.
Впрочем, для главного героя Togainu no Chi, Акиры, Игура — единственный способ не загреметь за решетку на веки вечные.

скриншот из Togainu no Chi

Й — Йога
То, чем, предположительно, владеет большая часть героев (см. Г) игр от Nitro+CHiRAL. Глядя на замысловатейшие позы, которые герои порой принимают во время высокорейтинговых сцен, отдельные семе «зависают», вычисляя в уме необходимый угол проникновения. Может, потому и проявляют эмоций чуть побольше, чем холодильник.
Словом, йога — палка о двух концах. Велик риск если не сломать себе спину, так нарваться на отвратительное обращение.
Впрочем, не умей герои гнуться — точно бы не выжили.

Минк и Аоба из DRAMAtical Murder

К — Команда
Понятие «команда» более чем актуально в играх Togainu no Chi и DRAMAtical Murder.
В Togainu no Chi команды иногда создаются в Игуре (см. И) и для уличных боев Bl@ster. В DRAMAtical Murder — для участия в виртуальной игре Райм и для «Риб», боев в городе.
Бесспорно, вместе добиться цели проще, чем в одиночку. Но разным людям сложно сработаться, и команда может запросто развалиться… а то погибнуть. Например, команда «Pesca Corsica» была практически полностью уничтожена братом Рина, Шики (см. Б).

Коджаку, Аоба, Клиа, Нойз, Минк из DRAMAtical Murder

Л — Лайн
Препарат, который в игре Togainu no Chi получают из крови Николя Премьера (см. Н). Используется в Игуре (см. И) как допинг. Человек, употребивший лайн, становится невероятно силен. Правда, стоит ему попробовать кровь Акиры, главного героя игры — и начнется жестокая ломка. Кровь Акиры нейтрализует кровь Николя Премьера, хотя как именно — никто не знает.
Употреблять лайн — все равно что рыть себе могилу, но без лайна персонаж по имени Кейске не забодяжил бы главную сюжетную линию.

скриншот из Togainu no Chi

М — Мелодия
Некоторые персонажи Lamento, например, Коноэ, главный герой, могут «петь»: издавать всем телом вибрации магического толка. «Поющих» называют санга. Санга работают в паре с тоуга, бойцами, которых эта «мелодия» поддерживает в бою.
Как любой талант, «песня» смертельно опасна: силу ей придает кровь «поющего».
Но, если Коноэ не будет «петь», — умрет наверняка (см. В).
Петь могут и роботы из DRAMAtical Murder, в том числе — «неправильный» Клиа. Ему тоже приходится платить за песню кровью.

Коноэ из Lamento

Н — Николь Премьер
Сверхчеловек из Togainu no Chi, он же Нано, результат передовых разработок (см. У). В одну из ученых, Эмму, был влюблен (см. Ж). Когда понял, что чувства Эммы неискренни, вспылил, взорвал лабораторию и утопал в Тошиму. Развязал Игуру (см. И), способствует распространению лайна (см. Л), является фактическим злодеем игры (см. З) и суперсеме. Своего ёрничающего «сопровождающего» (см. Ё) у него нет. Эту роль занимает Эмма.
Связываться с Нано небезопасно. Он сначала насилует, а потом объясняется.
Однако помощь Нано бесценна.

Нано из Togainu no Chi

О — Обаяние
Качество, присущее главному герою каждой игры от Nitro+CHiRAL (см. Г).
Куда бы ни пришел герой, будь он хоть сто раз нелюдим и ледышка, вокруг него немедленно образуется толпа красавцев с самыми недвусмысленными намерениями (см. Ц).
Есть подозрение, что дело в йоге, которую герои, предположительно, практикуют (см. Й). Или, возможно, в тайне происхождения (см. Э).
Обаяние героев часто выходит им боком; их насилуют, а то и съедают от большой любви (см. Е).
Но без обаяния герой — не герой.

Акира и Рин из Togainu no Chi

П — Помощник
Роботы из игры DRAMAtical Murder. Присматривают за хозяевами, отличаются умом и сообразительностью, умеют разговаривать. Некоторые Помощники похожи на домашних животных — например, Рен выглядит как собака.
Помимо Помощников, в игре есть роботы, похожие на людей: серия Альфа и «бракованный» Клиа.
И Помощники, и роботы, на первый взгляд успешно заменяющие в игре ноутбуки/охранную технику, достаточно опасны. Особенно те из них, у кого есть душа: не понять, то ли спасут из беды, то ли уничтожат.

Рен из DRAMAtical Murder

Р — Разум
Сохранять здравый разум в ситуациях, которые с завидным постоянством случаются в играх от Nitro+CHiRAL (см. Ы), — задачка не из легких. Хотя Йоджи, главный герой Sweet Pool, может постоянно выбирать Разум… что приведет его в лапы одержимого им друга, Миты Макото (см. Г).
В Аобе из DRAMAtical Murder, помимо основной сущности, «Разума», есть вторая — «Инстинкт» (см. А). Если Аоба не доверится своему «Инстинкту», полноценной личностью ему не бывать.
Впрочем, полагаться на один Инстинкт тоже не стоит.

Йоджи из Sweet Pool

С — Самопожертвование
В играх от Nitro+CHiRAL готовность отдать все ради другого — верный способ не только спасти его, но и спастись самому.
Акира из Togainu no Chi хочет защитить Рина и вслед за ним пробирается на тошимскую арену; Коноэ из Lamento использует силу своей крови, лишь бы Асато очнулся (см. В); Йоджи из Sweet Pool умирает, отдав жизненные силы Тецуо (см. Х); робот Клиа из DRAMAtical Murder разрушает блокировку, чтобы своей песней защитить Аобу (см. М).
Практически все они потом живут долго и счастливо.

Клиа из DRAMAtical Murder

Т — Табак
Не курят только персонажи Lamento — котам и демонам это не к лицу. Среди героев остальных игр от Nitro+CHiRAL обязательно найдется курящий: Мотоми из Togainu no Chi, Китани Кохей из Sweet Pool, Коджаку, Минк и Тори из DRAMAtical Murder…
Разработчики игр прячут сигареты за спину и стыдливо предупреждают: курение вредно для вашего здоровья. Но определенным персонажам оно помогает расслабиться и, иногда, принять верное решение. А порой курить — это еще и красиво.

Мотоми из Togainu no Chi

У — Ученый
Есть в каждой игре от Nitro+CHiRAL. Ученые в Togainu no Chi — Эмма (см. Ж), Мотоми и Арбитро. В DRAMAtical Murder главный ученый — Таэ, бабушка основного героя игры, Аобы; другие исследователи присутствуют, но остаются безымянными. В Lamento на роль ученого претендует Ликс, злодей (см. З). Ученый в Sweet Pool — Камия, представляющий секретную организацию исследователей (см. Х).
Ученые обычно занимаются экспериментами (см. Э), способствуют появлению на свет главных героев и прочих суперлюдей (см. Н)…
А еще они плохо кончают.

Эмма и Нано из Togainu no Chi

Ф — Фанаты
Самая большая опасность в играх от Nitro+CHiRAL. Только всесильные фанаты могут воскресить умерших в каноне персонажей… чтобы убить снова, более мучительным образом, или заООСить и полить сверху сахарным сиропом. Не верите? Фанфики и фанарты по играм — самое красноречивое подтверждение. Поговаривают, что на фанатов ориентируются даже разработчики игр.
Кроме прочего, в своем творчестве фанаты могут сделать плохую концовку хорошей или изрядно подсластить пилюлю. Словом, если дела ваши из рук вон, рискните здоровьем, пообщайтесь с фанатами.

скриншот из DRAMAtical Murder

Х — Химия
Наиболее странный предмет в католической академии Команами, где учатся персонажи Sweet Pool. На месте кабинета химии когда-то было языческое капище, о чем прекрасно знает учитель Камия Такехико. Камия приводит туда Сакияму Йоджи и Широнуму Тецуо, чтобы между ними тоже возникла «химия».
Как ученому (см. У), Камии известно, что Йоджи и Тецуо — идеальные «самка» и «самец», способные родить нового чистокровного (см. Ч). Поэтому он всячески их сводит, тем самым подталкивая к верной смерти… или наоборот?

Камия из Sweet Pool

Ц — Цветы
Традиционный способ выказать кому-то симпатию — подарить цветы. Правда, этим способом семе от Nitro+CHiRAL пользуются редко. Чаще они насилуют предмет своих воздыханий где придется, зажимают в подворотне или, на худой конец, предлагают пройтись вместе до борделя.
Наивный и открытый миру Асато из Lamento — едва ли не единственное исключение. Но Асато повезло с партнером, тот не станет бить его за цветы. Не исключено, что семе из других игр просто не хотят приблизить собственную кончину.

Асато из Lamento

Ч — Чистокровный
Существо, которое может родиться в Sweet Pool после омегаверсного союза «самца» и «самки». На «самце» и «самке» при этом можно ставить крест: чистокровному нужна плоть «родителей», чтобы создать собственное «взрослое» тело.
Люди, посмотревшие в глаза чистокровному, лишаются воли.
Если проглотить кусок плоти чистокровного, можно стать «самцом», более сильным, чем большинство людей… только вот «ущербным», как это и произошло с Окинагой Зеньей (см. Ё).
Зато Зенье не грозит стать материалом, из которого создаст себя новый чистокровный.

Чистокровный из Sweet Pool

Ш — Шаман
В играх от Nitro+CHiRAL — некто, обладающий жизненной мудростью и способный общаться с миром, вроде Минка из DRAMAtical Murder.
В Lamento есть персонаж, известный как «Шаман». Его настоящее имя — загадка для других героев. Шаман смахивает на тролля: например, он предлагает Коноэ, главному герою игры, посидеть у него на коленях, чем вызывает бурю негодования.
Загадочный полусумасшедший с виду старик может помочь дельным советом, но этим его помощь ограничится. Как именно воспользоваться полученным знанием — вам решать.

Шаман из Lamento

Щ — Щупальца
Они же тентакли. Есть только в фэнтезийном мире Lamento и хоррорном мире Sweet Pool, в двух других отсутствуют.
Ясное дело, от тентаклей ничего хорошего ждать не приходится.
В Sweet Pool ими обладает «старый» чистокровный (см. Ч). Распускает он тентакли будто специально, чтобы Широнума Тецуо мог героически спасти опутанного ими Сакияму Йоджи, проявив таким образом свои чувства.
А вот в Lamento тентакли-хвосты возникают исключительно в плохих концовках и жизнеутверждающего подтекста не несут. Лучше обойти их стороной.

Йоджи из Sweet Pool

Ъ — Парная проклятая метка
Появляется у персонажа, которого Коноэ из Lamento искренне полюбит. На теле самого Коноэ — четыре проклятые метки (см. Ь); одна из них продублируется на теле его партнера-тоуга (см. М). Это — метка демона (см. Д), которого партнер Коноэ заинтересовал. Так, на груди Рая появляется метка демона Фрауда, на шее Асато — метка Кальца, на плече Бардо — метка Верга.
Парная проклятая метка означает смертельную опасность. С другой стороны, метка объединяет Коноэ с партнером и позволяет им эффективнее действовать вместе.

Рай и Коноэ из Lamento

Ы — Ыть!
Цензурный аналог того, что происходит в играх от Nitro+CHiRAL повсеместно. «Ыть!» — говорят персонажи, столкнувшись с очередной неприятностью. Причин у неприятности может быть много: альтер-эго (см. А) совсем разошлось, и злодей (см. З) его вычислил, или проклятые метки вдруг стали парными (см. Ъ, Ь), или Чистокровный (см. Ч) дал о себе знать, или красотка по имени Эмма (см. Ж) появилась с неприличным предложением…
К счастью, неприятности бывают только у живых. Так что не стоит расстраиваться.

Китани Кохей и Кристи из Sweet Pool

Ь — Проклятые метки
Появляются у Коноэ, главного героя Lamento, на руках и ногах. Все — в результате демонического проклятия (см. Д), подстроенного Ликсом, злодеем игры (см. З). Всего меток четыре, на каждого из главных демонов по одной штуке. Метки опасны прежде всего тем, что, увидев их, любой из соплеменников пожелает пристукнуть Коноэ. Проклятие демонов — худшая кара… но так ли это на самом деле? Ведь только благодаря появлению меток Коноэ сбежал из родной деревни, где его собирались съесть.

Коноэ из Lamento

Э — Эксперимент
Любой герой (см. Г) любой игры родился в результате эксперимента.
Например, Акира из Togainu no Chi волею экспериментаторов приобрел особую кровь (см. Л). Коноэ из Lamento родился точной внешней копией Ликса по воле последнего. Йоджи из Sweet Pool — экземпляр, выведенный учеными-«селекционерами» (см. Х). Аоба и Сэй из DRAMAtical Murder были созданы в лаборатории.
Эксперименты с людьми запрещены и опасны. Но, не являйся герои результатами экспериментов, не сумели бы противостоять свалившимся на них неприятностям (см. Ы).

Йоджи из Sweet Pool

Ю — Юмор
В играх от Nitro+CHiRAL юмор встречается редко, но метко.
Демоны из Lamento (см. Д) и Клиа/Помощники из DRAMAtical Murder (см. П) — неиссякаемые источники позитива. Хотя и те, и другие могут быть довольно угрожающими, именно с ними связано больше всего забавных ситуаций. Словом, хотите посмеяться — вливайтесь в компанию демонов или Помощников, настроение поднимут на раз и избавят от самой дремучей депрессии, ведущей в петлю. Только смотрите, чтобы они вас случайно не съели.

Клиа из DRAMAtical Murder

Я — Ярость
Просыпается в персонажах Nitro+CHiRAL или в их альтер-эго (см. А) из игры в игру. Ни к чему хорошему обычно не приводит. Поддавшись ярости, Коноэ из Lamento теряет себя как личность и превращается в демонического прислужника (см. Д). Коджаку из DRAMAtical Murder может попрощаться с разумом, утратив самообладание.
С другой стороны, без присущей им ярости персонажам пришлось бы туго: Коджаку не сумел бы убить ёрничающего Рюхо (см. Ё), а Коноэ не встретил бы новых друзей.

Коджаку из DRAMAtical Murder

@темы: DRAMAtical Murder, Lamento, прочее, Togainu no Chi, R – NC-21, Sweet Pool

---

Релиз собственника.

[Laora]

Название: Релиз собственника
Авторы:  Laora; изначальная идея  Rai Lamento и  Noel_Savel
Бета:  Red Fir
Размер: миди, 4398 слов
Канон: Togainu no Chi

Пейринг/персонажи:

 Рин,

 Арбитро,

 Эмма,

 Мотоми,

 Нано,

 Кейске;

 в прошлом

 Шики/

Рин,

 в проекции

 Рин/

Акира

Категория: слэш
Жанр: повседневность, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Профессиональный фотограф встречает модель, которая знает о нем больше, чем требуется.
Примечание/Предупреждения: модерн-AU, OOC


Рин приоткрыл глаза.

Яркий свет заставил зажмуриться — похоже, давно за полдень. Кто бы мог подумать.

Вставать не хотелось совершенно. Просыпаться с каждым утром становилось все тяжелее и тяжелее, в чем Рин винил не себя, как, возможно, следовало бы, а своих нанимателей, не особо озабоченных здоровьем профессионального фотографа. Фотосессии устраивали порой посреди ночи, совершенно не считаясь с правом Рина на личную жизнь… или нормальный график.

Вот и вчера Рин до позднего вечера торчал в студии, делая фотосессию для модного женского журнала. Остаток ночи он потратил, отбирая удачные снимки. Их было не так уж и мало; с каждым прожитым годом Рин все больше убеждался в том, что хорош.

Не сказать, чтобы ему от этого легче жилось.

Рин перевернулся на другой бок, собираясь досмотреть сон о суровой школьной учительнице, которая внезапно прониклась конкретно к нему неземной страстью. Вернее, к ней — в этом сне Рин был девушкой. Ему часто снились такие бредовые сны; Рин не только не удивлялся им, но, напротив, смотрел с интересом большим, чем новые фильмы в кинотеатрах. В фильмах он в силу профдеформации замечал в основном работу оператора.

Сны Рина с этой точки зрения были сделаны мастерски. В них он черпал новые идеи: странные углы, преломления света, замысловатое освещение…

Навязчивый звук не дал Рину вернуться в послеобеденные грезы. Неужели будильник? Вроде бы он вчера отключал смартфон…

Не будильник. И нет, не отключал.

Вслепую нашарив смартфон, обнаружившийся на подушке, Рин прижал его к уху:

— Хай.

— Рин, — от присюсюкивающего голоса Арбитро оставалось только страдальчески поморщиться, — ты где, дорогуша? Встречу с новой моделью пропускаешь, нехорошо, ай! А ведь с менеджером этой модели заранее уговорено, ему только твои снимки по нраву…

Рин пробормотал нечто неопределенное.

Арбитро, глава фотоагентства «Вискио», умел не только действовать на нервы, но и подсовывать другим наиболее неприятную и тяжелую работу. Как Арбитро удавалось уговаривать всех, в том числе самого Рина, браться за самые дикие проекты, оставалось загадкой века. Впрочем, проекты Арбитро, нужно отдать ему должное, все как один приносили успех. Фотоагентство разрасталось; равных ему в стране практически не было. Начинающие фотографы заключали договоры с лучшими моделями, начинающие модели — с лучшими фотографами; деньги текли рекой.

— Через полчаса, — пообещал Рин, пытаясь отлепиться от кровати. Получалось хреново. До этого он не спал более суток и, как обычно, глушил кофе ведрами. Спину ломило; и это в неполные двадцать пять. Интересно, что дальше-то будет.

Ему еще ничего. А каково Шики? Того, небось, через несколько лет и вовсе из модельного бизнеса выкинут. Для модели быть старше тридцати — преступление, и так непонятно, как ухитрился задержаться надолго… Вот что значат правильные тренировки и своевременные косметические операции.

— Ты там спишь, что ли, Рин, душка? — тенор Арбитро сорвался на фальцет. Рин скривился. Он слишком любил музыку, чтобы выслушивать подобное. — Как можно, в такое-то время!

— Предупреждать надо, — буркнул Рин. Он полагал, что фотосессия с «новой моделью» произойдет ближе к ночи. Как раз бы успел выспаться. О точном времени Арбитро, по своему обыкновению, упомянуть забыл. А теперь туда же — сокрушается.

— Ох, Рин, тебя плохо слышно, — Арбитро нередко вел себя как дама в возрасте, только болонки на коленях для полной картины не хватало. — Поспеши, такие мальчики, как Акира, долго не ждут.

Акира… Рин нахмурился. Что-то очень знакомое. До этого Арбитро не называл «новую модель» по имени, и Рин полагал, что в лучшем свете нужно будет представить очередную худющую девицу, вымотанную куда более, чем он сам, но при этом счастливо улыбающуюся на камеру.

Начинающие девушки-модели, как Рин давно успел убедиться, были существами бесправными. Деньги зарабатывали в основном их менеджеры, сами девушки экономили на всем подряд, в особенности на пище. Строжайшая диета и постоянные усилия, призванные улучшить внешний вид… девушки даже умывались дорогущей минеральной водой. Тело для каждой из них было не более чем инструментом.

С парнями-моделями все обстояло совершенно иначе. С Шики… с Акирой.

Рин помнил Акиру.

Начинающий спортсмен, вроде бы гимнаст, Акира снялся по предложению компании «Лайн» в рекламе их продукции, после чего стал известен на всю страну.

— Побеждай вместе с «Лайн», — говорил Акира в рекламных роликах, потрясая банкой энергетика; в серых глазах читалось глубочайшее презрение ко всем, «Лайн» не испробовавшим. Это подействовало на народ, как красная тряпка на быка. Акира был воплощенным вызовом; «Лайн» разошелся в считанные дни, пришлось увеличить производство.

После этого Акирой заинтересовались модельные агентства. За свою непродолжительную карьеру он успел продвинуть серию для бритья (до этого неизвестная косметическая компания за какой-то месяц вышла в лидеры продаж), минералку (еще один внезапный лидер) и новую марку автомобилей.

Успех продукции, которую брался рекламировать Акира, был совершенно необъясним с логической точки зрения. Многие прогнозисты в отделах маркетинга хватались за голову: как же так? И товары не самые лучшие по показателям, и начинающий гимнаст их рекламировал, не какая-нибудь профессиональная модель. Да и стараний Акира прикладывал необходимый минимум. Актером этому парню явно стать было не суждено — недостаточно эмоций, все время одно и то же выражение лица, как у Джона Сноу в известном сериале.

Теперь, насколько помнил Рин, Акира взялся сотрудничать с модельными агентствами. Менеджер у него был свой, тоже непрофессиональный. Поговаривали, что Акира и этот менеджер, Кейске, — друзья детства.

Модель делает моделью не внешняя красота, — это Рин знал давно.

Аура.

Та особенная манера держаться, которую так трудно выработать.

У Акиры она была с рождения… И у Шики — тоже.

— Машина, — напомнил себе Рин, на одной силе воли добредая до ванной.

Душ был совершенной необходимостью.

Через десять минут верный скайлайн приветственно мигнул фарами: на технику, в отличие от людей, всегда можно было положиться.

***

Рин не допускал пренебрежительного отношения к работе. Он знал, что хорош, но знал и другое: на хорошего всегда найдется лучший, поэтому взятые на себя обязанности исполнял с редким рвением. Он мог долго разогреваться и валять дурака, но, когда нужно, мобилизовался мгновенно и выдавал лучшее, на что был способен.

Чего не водилось за Рином еще — так это громких скандалов, которыми славился мир шоу-бизнеса. Рин в этом мире волей-неволей вращался, хоть и видел его, к счастью, преимущественно через затвор камеры. Многие его коллеги пытались расширить себе обзор, интересуясь тем, что их совершенно не касалось, и допуская вольности вроде панибратского отношения к моделям.

Рин этим не грешил. Модели были для него чем-то изначально несовершенным, как неограненный алмаз, ценность которого еще не всякий и поймет. Задачей Рина было увидеть в «алмазах» бриллианты и показать на снимках вместо мутных неровных «камней» драгоценности, побывавшие в руках настоящего ювелира.

— Дело не только в ракурсе или освещении, — мог бы сказать Рин, спроси его кто-то о хороших фотографиях. — В том, как видит фотограф. И в его способности передать собственную точку зрения. Хорошая фотография не нуждается в комментариях: достаточно беглого взгляда на нее, чтобы все стало ясно.

Рин любил свою работу; к людям, которых он фотографировал, требовалось оставаться равнодушным. Рин уже знал, что личные отношения влияют на работу не лучшим образом; профессиональный взгляд затуманивается, и не можешь показать лучшее в модели на фотографии, потому что слепят глаза собственные чувства.

Именно поэтому Рин больше никогда не фотографировал Шики.

Это было единственное условие, которое Рин поставил перед Арбитро; в остальном он был готов практически на все. Фотографировать после бессонной ночи? Да запросто, особенно если модель интересная, такая, как Акира, прославившийся на рекламе «Лайна». За полчаса принять душ и добраться до студии? Нефиг делать.

На входе в офис стоял кофейный автомат. Поглядывая на наручные часы, — давний подарок Шики — Рин позволил себе задержаться на пару минут и разжиться пластиковым стаканчиком кофе. Потом он прошел к лифту и поднялся на нужный этаж.

За ресепшеном сидела Эмма и придирчиво изучала собственный маникюр. Ногти у нее были не такие уж длинные, но устрашающе острые, темно-красного цвета.

— Заменяю секретаршу, — ответила Эмма в ответ на недоуменный взгляд Рина и вернулась к изучению своих ногтей. На правой руке — левая у Эммы отсутствовала.

Рин подозревал, что расцарапать кое-кому лицо Эмме это не помешает. Вернувшейся секретарше, например. Или, как вариант, — Арбитро.

Эмма была президентом модельного агентства, с которым тесно сотрудничало фотоагентство Арбитро. Именно она в свое время посоветовала агентству Мотоми, в настоящее время — лучшего фотографа «Вискио». Эмма, Арбитро и Мотоми были давно знакомы. Вроде бы раньше они работали над совместным научным проектом, но по экономическим причинам проект признали несостоятельным. В итоге Эмма и Арбитро подались в шоу-бизнес, а Мотоми какое-то время промышлял журналистикой. Он был военным журналистом и фотографом, ездил в «горячие точки» и после устраивал выставки, провоцирующие акции «За мир». Рин был на нескольких выставках Мотоми и мог сказать, почему, побывав на них, люди устраивают демонстрации.

Мотоми обладал поразительной силой убеждения. У его работ была особая энергетика; они побуждали к действию. В отличие от него, Рин мог только представлять кого-то в выгодном свете.

Мотоми был революционером, вроде Гюго, о котором Рин читал, когда учился в школе; «Предисловие» к пьесе «Кромвель», запрещенной для постановки по политическим причинам, в свое время вызвало настоящую баталию между представителями старого и нового искусства. Во время постановки второй пьесы Гюго, «Эрнани», в театре началась настоящая революция, повлекшая за собой открытый протест против правления Бурбонов. Искусство смешивалось с политикой, это было неизбежно, когда речь заходила о настоящем искусстве.

Только вот деятелям искусства, вовлеченным в политику, всегда приходится несладко. Эмма знала это, потому и направила Мотоми в «Вискио». Теперь его снимки вызывали протесты с другой точки зрения: Мотоми начал снимать женщин, обладавших далеко не модельной внешностью, да еще и умудрялся пропихивать эти снимки в известные журналы. Возмущение прессы было просто неописуемо, на моделей Мотоми выливались тонны нечистот… а журналы с их фотографиями раскупались нарасхват. Неожиданно в борьбе за права «неформатных» моделей объявилась добрая половина женщин страны. Домохозяйки со сковородками и половниками выходили на улицы и предлагали лично переубедить всякого, кто сомневается в их праве выглядеть не как профессиональные модели.

Самое удивительное заключалось в том, что женщины, которых фотографировал Мотоми, были красивы. Со временем это признал даже Рин — как и то, что ему заснять их такими бы не удалось.

Модель делает моделью не красивая внешность, а аура. Мотоми умел чувствовать эту ауру у женщин, которые не выдавали на свои тела «релиз собственника», подписывая контракт, тем самым признавая себя фактически неодушевленными предметами. Мотоми фотографировал не внешний вид, он запечатлевал на своих снимках личность человека.

Индейцы верили, будто тот, кто рисует человека, крадет его душу. То же самое Рин мог сказать про фотографии Мотоми.

Сам Рин умел видеть личностей только в мужчинах-моделях. Потому и фотографировал их куда реже, чем женщин, должно быть.

Он знал, что хорош, но боялся стать еще лучше, боялся, что однажды его кругозор станет больше, и он не сможет с этим справиться, не сможет смотреть дальше на мир сквозь объектив. Когда-то ему придется отказаться от снов с невероятно яркими цветами и интересным преломлением света; ему придется высказать в фотографиях свою позицию, а не просто делать красивые картинки.

Рин думал, что не справится.

А Мотоми справлялся легко, играючи; как-то раз ему удалось уговорить на фотосет саму Эмму. Рин потом видел фотографии. До того фотосета он и не подозревал, насколько Эмма красива. Даже отсутствие руки ее не портило. Руку Эмма, по слухам, потеряла не то во время сорвавшегося эксперимента, не то после очередной ссоры с супругом — военным не самого низкого ранга.

Однажды Рин видел мужа Эммы. Мужчина неопределенного возраста, с виду не очень опрятный, со скучающим взглядом холодных глаз, в присутствии Эммы «Нано», как она сокращенно его называла, расцвел и заулыбался, как влюбленный мальчишка. Было совершенно непохоже, что этот любящий муж мог оторвать Эмме руку.

Словом, дело было темное, а Арбитро, Мотоми и сама Эмма на этот счет, естественно, молчали.

— Вы к нам по какому делу? — Рин подумал, что ради Эммы и задержаться не грех; до истечения оговоренной половины часа оставалось еще две минуты.

— Переговорить хочу кое с кем, — Эмма задумчиво прищурилась. — А тут никого. Нехорошо входить без приглашения.

— У меня есть приглашение, — сказал Рин. — Пропускаю вас вперед. Вы же к менеджеру Акиры?

О том, что Эмма положила на Акиру глаз, Рин знал давно. Модельное агентство «Энед» имело на парня, прославившего «Лайн», далеко идущие планы. Вот только Акира неизменно отказывался от сотрудничества, — во всяком случае, так утверждал его менеджер. Что не мешало Эмме преследовать Акиру с настойчивостью сексуального маньяка. Да еще и лично.

Рин, в общем-то, не вполне понимал такой интерес. На месте мужа Эммы он бы начал ревновать.

— Спасибо за предложение, — кивнула Эмма. — Но я все же дождусь секретаршу. Совсем Арбитро персонал распустил. А ведь говорила я ему: правильный отбор кадров — гарант слаженной совместной работы. Фотографы у него вечно опаздывают, вот как ты, маринуют моих бедняжек по несколько часов без особого толка…

Рин вежливо склонил голову и прошел к кабинету. Секретарше Арбитро он не завидовал.

Только в кабинете Арбитро Рин понял, что забыл избавиться от опустевшего пластикового стаканчика.

— Э-эм, — машинально оглянувшись в поисках корзины для мусора и не обнаружив таковой, Рин обратил взгляд к двум парням, занимавшим почетные места в креслах напротив Арбитро. — Здравствуйте.

С этими словами он убрал стаканчик за спину и обезоруживающе улыбнулся.

Парень с очень светлыми, почти серебристыми глазами коротко кивнул в ответ. Выражение лица Акиры — не узнать его было невозможно — при этом нисколько не изменилось, но в его взгляде Рину померещилась скрытая улыбка.

Второй, похоже, тот самый менеджер по имени Кейске, который друг детства, напротив, нахмурился.

— Вы опоздали.

— Ах, простите, — Рин развел руками, опять наткнулся взглядом на проклятый стаканчик и улыбнулся: — Кофе?

Кейске поморщился, а Акира неожиданно сказал:

— Не откажусь.

— Рин, передай Юкари, чтобы сварила кофе, — велел Арбитро.

Рин представил выражение лица Эммы, если ей предложить сварить кофе, и торопливо сказал:

— Я лучше сам. Я ведь предложил.

— Кофе можно выпить и позже, — Кейске продолжал хмуриться. — Я выбрал вас за высокое качество фотографий и…

— Знаете, — перебил его Рин неожиданно для себя самого, — вам стоило обратиться к Мотоми.

— Рин! — голос Арбитро звучал негодующе.

— Я не так-то часто снимаю мужчин.

— В самом деле? — вежливо удивился Акира.

Рин прикусил язык, осознав, насколько двусмысленно прозвучала его фраза.

— Я больше заинтересован в съемках моделей женского пола, — Рин прошел вперед и оглянулся в поисках свободного кресла. Такового поблизости не обнаружилось; Акира медленно встал из своего и отошел к окну. Оперся спиной о высокий подоконник; у него были драные джинсы и очень плавные, приятные глазу движения.

Такому больше подойдет динамика, а не статика, подумал Рин, окидывая Акиру профессиональным взглядом. Неудивительно, что рекламные ролики получились удачными… С фотографиями вряд ли так выйдет. Не у него, во всяком случае.

— Присаживайтесь, — предложил Акира. — Все равно ничерта не понимаю в контрактах, — добавил он равнодушно.

— Акира! — В голосе Кейске прозвучало почти отчаяние, но Акира и глазом не моргнул. Рин поймал себя на мысли: интересно, какие между этими двумя отношения. Друзья детства… непрофессиональный менеджер и непрофессиональная же модель. Причем на работе модель определенно играет первую скрипку.

Кажется, Рин начинал понимать, почему Эмма так хотела заполучить Акиру. Он и впрямь был воплощенным вызовом.

От любезного предложения Акиры Рин отказываться не стал. Он удобно устроился в кресле, еще хранящем тепло чужого тела, и сходу поинтересовался:

— Итак, что именно вы хотите? Тематика съемки?

— Вы же не снимаете мужчин, — прокомментировал Акира сбоку.

— А вы не разбираетесь в контрактах, — возразил Рин. — Ваша работа начнется, когда мы договоримся. Если договоримся.

Судя по выражению лица Кейске, лично ему договариваться резко расхотелось. Выражение лица Арбитро говорило о том, что быть Рину битым, но Рин не боялся. Пусть Арбитро сначала после встречи с Эммой выживет.

Лица Акиры Рин не видел. Зато Кейске видел очень хорошо; какое-то время он глазел на своего модельного друга, потом обреченно вздохнул.

— Фотосессия на море. Серфинг, например… фото со сноубордом.

Рин повертел стаканчик из-под кофе в руках.

— Журнал?

— «Вестник Тошимы», — ответил ему Акира.

Рин обернулся:

— Ваше решение?

— Да, — не стал скрывать Акира.

У него был интересный взгляд. Рин не знал, сумеет ли передать его на фотографии. Да, динамика определенно подошла бы лучше статики… Акира обратился не по адресу.

— Почему вы хотите работать именно со мной? — Приходилось смотреть на Акиру сверху вниз. Ощущение это Рину не нравилось; он поднялся, оказался выше Акиры и мысленно облегченно вздохнул. — Это ведь тоже был ваш выбор?

— Мне нравятся ваши снимки, — просто сказал Акира. — Те, которые с Шики.

Рин уронил стаканчик из-под кофе в кресло.

— Я не стану с вами работать.

— Рин, душка, — в сладком голосе Арбитро зазвучали опасные нотки.

— Этих снимков нет в общем доступе. Где вы их нашли? — И Арбитро, и Кейске остались далеко в стороне. Сейчас Рин видел только Акиру.

— Он мне сам их показал, — не стал скрывать Акира. Он смотрел по-прежнему спокойно, с едва уловимой симпатией, и Рину безумно захотелось съездить этой модели по физиономии. Да посильнее, чтобы в ближайшее время Акире было не до фотосъемок.

Шики, в отличие от Рина, снимал парней. Только в другом смысле.

Шики с ними сожительствовал.

***

— Сессия для баскетбольной акции? — уточнил Рин. — Да. Да, спасибо.

Он отнял смартфон от уха и нажал кнопку отбоя. Последняя встреча с Шики состоялась больше трех месяцев назад; самое время увидеться снова. И в который раз высказать Шики все, что Рин о нем думал.

Нужный павильон Рин отыскал быстро.

Шики, как всегда, выглядел потрясающе. Спортивная форма смотрелась на нем куда как лучше, чем на профессиональных баскетболистах; волосы пребывали в художественном беспорядке, а взгляд, по обыкновению, был устремлен в объектив.

Рин прислонился спиной к стене. Его тут все знали, поэтому никто ни слова не сказал; какое-то время Рин молча смотрел на брата.

— Перерыв пятнадцать минут! — объявил фотограф. Рин вздрогнул; он, как водится, потерял счет времени.

Шики направился к нему сам; Рину не пришлось отлепляться от стены. Он сразу понял, что брат его заметил. Во время обычных фотосъемок Шики прикладывал куда меньше усилий.

— Вот и встретились, — прокомментировал Рин, уклоняясь от попытки Шики его обнять. Последний ослепительно улыбнулся:

— Сговорчивым тебя по-прежнему не назвать.

— Кому понравится, когда к нему засылают посыльных? — отпарировал Рин.

Улыбка Шики несколько померкла:

— Ты про Акиру? Это было его решение. Я здесь ни при чем.

— Можно подумать, у кого-то рядом с тобой могут быть собственные решения, — едко заметил Рин. — Ты подавляешь всех, с кем оказываешься рядом. И тем более — тех, с кем спишь.

— Ты решаешь сам, — ответил Шики коротко. — Потому, возможно, и жалеешь нередко о своих решениях.

— Я никогда не жалею, — Рин все же позволил фамильярно приобнять себя за плечи.

— Я не спал с Акирой. У нас была совместная фотосъемка.

— Во время которой ты ни с того ни с сего решил показать ему мои фотографии? Ври дальше.

— Он о тебе спрашивал.

— Обо мне… что? — Рин от удивления даже отодвинуться не успел; Шики прижал губы к его уху:

— О том, какие нас связывают отношения.

— Ну конечно, — этот шепот послал волну мурашек по телу, и Рин немедленно отстранился. Шики не стал его удерживать, но улыбался торжествующе:

— Видно, у него есть знакомые среди журналистов. Одну фотографию он показал мне сам, — Шики мечтательно прищурился, — ту, на перилах моста. Помнишь?

Как не помнить. Тогда был ветреный весенний день; на мосту им приходилось кричать, чтобы слышать друг друга, а потом Шики запрыгнул на перила — легко, будто красуясь, и сказал, что по перилам перейдет весь мост. Он хорошо шел, только один раз пошатнулся опасно; обернулся, засмеялся, как в детстве…

Рину удалось заснять этот момент: смеющийся Шики на перилах моста, еще не до конца восстановивший равновесие.

Были и другие фотографии. Раньше Рин часто делал снимки Шики; первый профессиональный фотоаппарат ему тоже подарил брат.

— Откуда она у него?

— Понятия не имею, — Шики с нескрываемым сожалением отодвинулся. — Но, возможно, у него есть и другие. Я показал ему далеко не все сделанные тобой снимки… только те, что были на смартфоне. Те, — голос Шики упал до торжественного шепота, — которые не стыдно показывать в приличном обществе. Он был очень впечатлен.

— Какого…

— Мне всегда приятно поговорить о младшем братике с понимающим человеком. Кстати, если у него есть другие снимки, — задумчиво продолжил Шики, — возможно, он примется тебя шантажировать. Моей репутации уже ничто не повредит, но ты же вроде прославился как фотограф, не замешанный ни в едином скандале?.. Будет неприятно, если он потребует большую сумму. А то и расплатиться натурой предложит, — Шики понимающе улыбнулся.

— Иди ты…

— Только скажи, — перебил Шики, — и я найду на него управу. Правда, для этого тебе придется заплатить мне, — он сделал ударение на последнем слове. — Не волнуйся, денег я с тебя не возьму.

Рин с чувством послал Шики далеко и надолго; окружающие начали оборачиваться. Шики рассмеялся в ответ.

Приблизительно так последние несколько лет заканчивались все их встречи.

***

Фотосессию назначили на семь утра.

Разумеется, Рин при всем желании не мог отвертеться от сотрудничества с Акирой. Тот настаивал и удивительным образом сумел перетянуть на свою сторону всех, от Арбитро с Эммой до последнего ассистента. Когда Рин прибыл на пляж, с некоторым запозданием и привычным стаканчиком кофе из встреченного по дороге автомата, работа уже кипела вовсю. Вокруг Акиры суетился имиджмейкер по имени Такеру, выражая не то восхищение, не то негодование. По мнению Рина, выглядел Акира как обычно: воплощенный вызов. Ничего, окунется в воду — присмиреет. Наверное.

— Опаздываете, — Акира заметил появление фотографа первым и поприветствовал его через весь пляж. Ассистенты, имиджмейкер и прочая братия обернулась как по команде, уставившись на Рина.

— Знаю-знаю, я растяпа, — Рин захлопнул дверцу машины и отпил еще глоток из пластикового стакана, — но без кофе я труп. Вам нужны фотографии от зомби?

Легкомысленность удавалась на удивление легко; Акира настраивал на определенный лад.

— Я вижу, тут все готово, — добавил Рин, окидывая модель внимательным взглядом. — Бери доску и марш в воду.

Он допил кофе и поставил стакан на пластмассовый столик неподалеку, остро ощущая нехватку урны. Или мусорной корзины.

— Там ужасно холодно, господин фотограф, — ровным голосом сообщил Акира, складывая руки на груди. И даже губы надул, как молоденькая девушка-модель, уверенная в собственной неотразимости. Потом добавил другим голосом, скрипучим: — А почему у тебя руки такие синие?.. Ах, да ведь я замерзла!

Рин моргнул. Ассистенты соображали немного быстрее него; на пляже послышался смех, после чего Акира, все такой же невозмутимый, подхватил доску и направился к морю.

— Это он… пошутил сейчас? — недоверчиво уточнил Рин у имиджмейкера. Тот охотно кивнул:

— Не правда ли, превосходное чувство юмора…

«Ужасное», — подумал Рин, но вслух комментировать не стал. Да и ассистентам своеобразная шутка Акиры, похоже, понравилась.

Прерывать съемку пришлось каждые пятнадцать минут, чтобы Акира успел согреться. Вода сейчас была далеко не самая теплая; они продолжали три часа, сменив несколько фотоаппаратов и добрый десяток полотенец, когда Рин наконец объявил перерыв на час.

— Можешь вылезать, русалка.

Акира посмотрел на Рина не без иронии, но на берег вышел — и не замедлил завернуться в широкое полотенце, поданное ассистентом.

Коротко поблагодарив, Акира повернулся к морю. Рин тоже бросил короткий взгляд в ту сторону; на воде играли блики солнца. Утро уже было в самом разгаре, еще немного — и съемку нужно будет сворачивать. Совсем другое освещение.

— Где твой менеджер? — спросил Рин, дождавшись, пока они останутся в сравнительном одиночестве.

— Я подумал, что он помешает.

Голос Акиры звучал совершенно невозмутимо; Рин приподнял брови:

— Вот как. Хотел поговорить без свидетелей?

— Как и вы, — официальная манера речи ему не подходила, но Акира упорно придерживался именно такого тона. Отстраненная, чуть насмешливая вежливость. — У вас с Шики разные фамилии, но он называет вас братом. Так между вами было принято?

— Нет, — Рин покачал головой. — Мы действительно братья. Сводные.

— Сводные…

— После смерти родителей Шики остался моим единственным родственником. Он раскрыл мой потенциал, — Рин растерянно взглянул на фотоаппарат, — научил меня всему, что я знаю. Я благодарен Шики.

— Это ему следует быть благодарным вам.

— Что?.. — удивился Рин. Эта простая фраза, произнесенная серьезным тоном, поставила его в тупик.

— Он куда лучше на ваших фотографиях, чем в жизни. Все дело в мастерстве фотографа, — Акира обернулся. Он смотрел на Рина прямо, уже безо всякой иронии. — Вы облагородили его. Заметили в нем лучшее. В ваших других фотографиях этого нет. Вы будто боитесь… раскрыться.

Рин поморщился. Не было похоже, что Акира собирается его шантажировать.

— Тебе-то какое до этого дело?

— Только из-за вашей фотографии я решил стать моделью.

Рин промолчал. У него не было слов.

— Кейске встречался с одной девушкой… недолго. Она забыла у него книгу. Вроде бы Гюго, — Акира нахмурился, вспоминая. — Я хотел посмотреть книгу, а из нее выпал снимок. Смеющийся Шики на перилах моста… это была ваша фотография. Мне в то время было сложно, я ушел из дома, жил у Кейске… пытался понять, чего хочу. Мне не нравилось быть гимнастом, но больше я ничего не умел. А потом я увидел ваш снимок. Я смотрел на него весь вечер. Кейске вернулся с работы и рассказал мне, кто на снимке. Он узнал Шики, потому что просматривал каталоги «Энед»… из чистого интереса. Тогда я понял, что хочу быть моделью.

— Как Шики? — уточнил Рин.

— Как Шики. Такой, каким он был на вашей фотографии. Признаться, в жизни он производит куда более отталкивающее впечатление, — Акира поморщился.

Рин был с ним совершенно согласен.

— Во время общей фотосессии, которая произошла не так давно, я узнал у него о вас. Другие ваши снимки Шики не менее восхитительны… в отличие от ваших современных работ. Они хороши, но не более того, — Акира посмотрел на Рина, — вас будто что-то сдерживает. Что это? Я хотел бы узнать.

Рин прикрыл глаза.

«Ты скрываешь свою истинную силу, — бывало, говорил Мотоми, — не потому, что боишься с ней не справиться. Ты будто отдал ее кому-то».

Это была правда. По той же причине у Рина не существовало личной жизни: она осталась для Шики. В прошлом.

Рин начал жить отдельно несколько лет назад, после того, как, вернувшись из школы чуть раньше, обнаружил в унитазе шесть использованных презервативов. Ему не нужно было заходить в спальню, чтобы обнаружить там Шики и его очередного парня. Или девушку — в сексуальных связях Шики был не особенно разборчив. Иногда Рину казалось, что Шики спит со всеми, кого хоть сколько-нибудь знает; иногда ему казалось: Шики поступает так, чтобы не причинить своим знакомым непоправимый вред. Подобным образом Шики сублимировал, выплескивал разрушительную энергию, которой в нем накапливалось немало.

Рин знал это и мирился с таким положением вещей уже несколько лет; только год назад, когда ему исполнилось восемнадцать, все изменилось.

Или, во всяком случае, Рину так казалось.

Какое-то время Рин не видел никого, кроме Шики. И Шики будто забыл обо всем мире ради него; они стали ближе, чем когда-либо. Рин был счастлив. Он фотографировал Шики больше, чем обычно, и Шики улыбался на этих фотографиях так, как не улыбался никому; снимок за снимком, драгоценные, драгоценные воспоминания…

У Рина этих фото не осталось. У Шики — остались; он даже в смартфоне их с собой таскал и раздаривал случайным любовницам, как оказалось.

Шики пытался вернуть Рина домой. Убеждал, уговаривал, даже соблазнял.

Но Рин оставался непреклонным: он слишком поздно влюбился в первый раз, чтобы делать детские глупости. Его глупости были серьезными, с размахом: если уж уходить — так навсегда. Тем более что подрабатывать он начал еще во время учебы, не вполне легально, конечно.

Фотографии Мотоми запечатлевали прежде всего не внешний вид человека, а его личность; именно поэтому Рин год за годом отказывался от предложений сфотографировать его. Он не хотел знать о себе больше, чем нужно.

— Нам нужно встретиться не в рабочее время. На том самом мосту, например, — Рин распахнул глаза и непринужденно улыбнулся. — Ты когда-нибудь держал в руках фотоаппарат?

— Приходилось, — осторожно ответил Акира.

— Вот и прекрасно. Мне давно хотелось пройтись по перилам.

В ответ Акира неожиданно улыбнулся — впервые на памяти Рина.

У него была приятная улыбка.

***

Этой ночью Рину снился заброшенный город с пустующими небоскребами, с крыш которых так здорово смотреть на звезды.

Где-то внизу была опасность, но Рин не обращал на нее внимания: он смотрел на звезды и чувствовал под пальцами чью-то теплую ладонь.

В первый раз за последние несколько лет Рин был почти счастлив.

@темы: G – PG-13, Togainu no Chi, фанфикшн

---

Личность в Sweet Pool.

[Laora]

Название: Личность в Sweet Pool
Автор:  Laora
Бета:  Red Fir
Форма: фандомная аналитика
Канон: Sweet Pool
Пейринг/Персонажи: основные
Категория: джен, слэш
Рейтинг: R
Размер: 2076 слов
Примечания/Предупреждения: 1) неоднократное упоминание особенностей условно «омегаверсной» вселенной; 2) отсылки к другим произведениям; 3) спойлеры и рейтинговые иллюстрации; 4) все персонажи совершеннолетние


Основная особенность игры «Sweet Pool», отличающая ее от других игр компании Nitro+CHiRAL — то, что ее главный герой, Сакияма Йоджи, изначально обречен.

У героев других игр есть шанс жить долго и счастливо, хотя бы в некоторых концовках. У Йоджи такого шанса нет, что мы отчетливо понимаем, когда проходим игру.

Дело в том, что Йоджи — «уже не только» Йоджи.

После автокатастрофы, в которой погибли Такуми и Изуми, папа и мама Йоджи, он, фигурально выражаясь, «живет взаймы». Об этом напоминает шрам на его груди.

Фактически, в той автокатастрофе Йоджи тоже умер. Жизнь ему сохранило самопожертвование отца; после этого Йоджи и потерял шанс на то, чтобы быть только собой.

В Йоджи, в Широнуме Тецуо, в Окинаге Зенье есть «что-то еще», то, что делает их не-людьми.

Слово «паразит» относительно этого нечто, по нашему мнению, некорректно. В воображении сразу возникают глисты или кто похуже, как у Стивена Кинга в «Ловце снов». Бесспорно, создатели «Sweet Pool» вдохновлялись Кингом, — от мотива самопожирания Макото, отлично раскрытого в рассказе Кинга, до крови, которую видят только определенные люди («Оно»). Но не в этом вопросе.

Глисты в Йоджи и Тецуо не живут, в них вообще никто физический «другой» не живет, просто они немножко отличаются от других людей. Напрашивается сравнение с нормально работающей программой и программой с изначальным багом. Или с нормальной ссылкой и битой. Причем если «программа» Тецуо, несмотря на странно прописанный код, способна функционировать нормально, то Йоджи и Зенья очень-очень «битые». Но Йоджи окончательно понимает свою «битость» только в период запоздалого полового созревания, а Зенья вообще никаким «битым» не был, пока папенька не скормил ему гадость в детстве (часть плоти Чистокровного — своеобразная «темная» форма причастия). После этого жизнь Зеньи стала грустной и проблемной, причем сам он в этом не был виноват.

Скажем так: эта «инаковость» больше похожа на одержимость. В манге четко видно — напротив Йоджи появляется забинтованный длинноволосый мальчик и говорит в духе: мы, отверженные Богом, «лишенные права существовать в человеческой форме после Содома и Гоморры» (цитата из игры); мы пожирали плоть друг друга, поэтому Бог от нас отказался, люди живут, а мы нет. Но ты можешь вернуть нас к жизни.

Есть там еще намекающая картинка, где из тела Йоджи выламывается второй Йоджи — как бабочка из куколки, только намек тут на то, что выламывается Чистокровный, которого Йоджи может родить. Сам Йоджи функционально воспринимается всего лишь как оболочка.

Комки мяса, которые мерещатся Йоджи и Тецуо ближе к концу игры, которые говорят с Йоджи, — это призраки тех самых «отверженных Богом», их послесмертный коллективный разум, с которым Йоджи, как «битый», может устанавливать контакт — как вот с призрачным мальчиком из манги. Еще примечательно: в академии Команами, где учатся Йоджи, Тецуо, Зенья и Макото, стоит изваяние Богоматери.

В конце игры, когда «отверженные» апеллируют к Йоджи, а папенька Зеньи притаскивает кусок мяса, оставшийся от прошлого Чистокровного, и пытается спарить его с Йоджи, куски мяса нарастают на изваянии Богоматери, и его уже не видно. Если верить Камии (который исполняет роль селекционера из местного исследовательского центра), раньше в школе, на месте подвального кабинета химии, было капище, там поклонялись этим сомнительным «отверженным», которые, по сути, близки к демонам. Именно из-за «демоничности» существа, часть плоти которого обитает в Зенье, последнему становится дурно, когда он слышит ежедневный звон колокола в пять часов вечера. Как известно, колокольный звон губителен для того, что не свято.

Еще мы знаем, что христианские святыни часто строились на месте языческих капищ, по одной версии — потому что люди во все времена строили свои святилища в энергетически горячих точках планеты, по другой — чтобы «святостью» перебить несвятость. Второй вариант — как раз наш случай.

В общем, речь идет об альтернативной расе «отверженных». Йоджи, Тецуо и отчасти Зенья — ее «зачатки», нечистокровные представители. Это как селекционеры выводят определенную породу: свести того с этим, и получится просто класс. Вот если свести Тецуо с Йоджи, то будет этот самый класс — чистокровный.

Тут напрашивается параллель с циклом Энн Райс «Мэйфейрские ведьмы».

Там тоже была подобная схема селекции. Ведьмы, не вполне люди, и одаренные мужчины ложились в одну постель, чтобы спустя тринадцать поколений подобных скрещений дать жизнь существу иной расы, «Талтосу». Кстати, «Талтосы», как и Чистокровный, рождаются уже взрослыми, а обычные женщины, не-ведьмы, умирают, если их оплодотворил Талтос (Йоджи в плохой концовке Зеньи ждет то же самое, потому что оплодотворение в случае «бракованного» Зеньи не может быть удачным).

Количество совпадений с циклом Энн Райс изумляет и не кажется нам случайным.

Есть еще один нюанс: «отверженные» размножаются только посредством содомии. Среди них нет женщин; это — еще одна кара Господа.

Более того, «самец» и «самка», которые дают жизнь новому виду, изначально обречены, потому что в реальности «Sweet Pool» их тела в процессе размножения «сплавляются» в единое целое.

Камия сравнивал Йоджи с муравьиным львом (голова от одного существа, тело от другого) и говорил, что прижиться нормально в мире Йоджи не сможет, как сочетание двух несовместимых рас. А он правда не сможет, потому что в нем есть этот баг. Не паразит, скорее, что-то вроде гемофилии, своеобразно передавшейся от папы, наследственной болезни, странной цепочки генов, связи с другой расой — тут много как можно сказать. Папа Йоджи был «самцом», Йоджи у нас «самка», а последние так редки, похоже, потому, что просто не могут выжить в этом мире. Они не люди, но и не чистокровные, не то и не другое, есть нормально даже не могут, а без еды и до смерти недалеко. В игре только у Тецуо выходило заставить Йоджи поесть. Но Тецуо для Йоджи — тоже смерть; опять же, их длительное взаимодействие непременно закончится удачным оплодотворением, а в каноне «Sweet Pool» это не означает ничего хорошего. «Талтос», то есть чистокровный, таки родится, дети — цветы на могиле родителей, и прочее, прочее.

Энн Райс в этом плане была милосердней. Героиня Райс, Роуан Мэйфейр, выжила после того, как дважды родила Талтосов. Первого, Лэшэра, — от своего возлюбленного Майкла, который был вполне себе ведьма, как и Роуан, в черте-каком поколении; второго — от самого Лэшэра, который ее похитил, притом Лэшэр держал Роуан в сексуальном рабстве, почти как Зенья Йоджи, и с тем же результатом — у Роуан все время были выкидыши, она очень ослабела, как Йоджи, но в конце концов родила. У Зеньи с Йоджи так все равно не получится...

У Энн Райс второй Талтос, которого родила Роуан, был девушкой, они с Лэшером могли наплодить других Талтосов без особых проблем, но тут Роуан нашел Майкл, и вместе они обоих Талтосов убили. И закопали. Простор для фантазий — чистокровному в варианте, где он рождается у Тецуо и Йоджи, тоже нужна самка — другой чистокровный, если вспомнить особенности их размножения. И тогда они заселят планету.

У Райс почти так и вышло. Роуан выжила, но стала бездетной; оказалось, впрочем, что она не единственная хорошо выведенная ведьма, была другая Мэйфейр, и она, пока Роуан пропадала с Лэшэром, соблазнила Майкла. И выносила собственного Талтоса, который, правда, не сразу родился. Это тоже была девушка. А тем временем оказалось, что уже много лет в Америке жил еще один Талтос (они живут практически вечно). Он думал, что один такой остался, и стоял во главе крупной корпорации.

Именно этот персонаж в цикле Райс раскрывает правду о Талтосах. И он же знакомится с дочкой Майкла от другой Мейфэйр, тоже Талтосом. При виде друг друга у обоих Талтосов сносит крышу, а Мейфэйры великодушно решают им не мешать и позволяют уехать, дабы плодиться и размножаться. Это конец цикла.

Но, если герои Райс, вне зависимости от жизненных обстоятельств, — личности уже сложившиеся (например, Роуан не только потенциальная мать Талтосов, но и профессиональный хирург), то Йоджи от подобной реализации далек. Он пока не настолько зрелая личность; он даже не понимает, что происходит с его телом.

Стоит Йоджи увидеть или почувствовать Тецуо, как из его тела начинают выпадать не просто «живые куски мяса», а самые настоящие недозрелые эмбрионы. Что это именно эмбрионы, Йоджи осознает далеко не сразу, и неудивительно.

Все эмбрионы призрачные, потому что частично принадлежат не Йоджи-человеку, а его не вполне человеческой сути и вне его тела выжить не могут. Поэтому их видят только отдельно взятые люди — внутренности в туалете, ой-ой! Внутренности в кабинете химии! Только отдельные ученики заметили (по одной из гипотез — только некрещеные). Йоджи сам поначалу не понял, что в ванной, где он дрочил, много крови, списал на «показалось». А вот Зенья и Тецуо поняли и увидели с самого начала. У Йоджи выступала призрачная кровь там, где Тецуо его пару раз трогал, и еще один «эмбрион» выпал из Йоджи, когда Тецуо ему насильно подрочил. Зенья потом нашел этот эмбрион.

После первого секса с Тецуо эмбрионы выпадают из Йоджи на протяжении пары дней, бедняга не может выйти из дома. Тогда в манге он и видит мальчика.

Второй секс с Тецуо заканчивается еще одним выкидышем, который они «убирают вместе». А вот третий, если его допустить, получается удачным. И вот он, Чистокровный.

Но даже если секса не будет и Китани никого не застрелит, долго Йоджи все равно не прожить. Потому что «sometime I will fade away» («когда-нибудь я исчезну», из опенинга к игре, он же условная «тема Йоджи»), как человек Йоджи так или иначе обречен из-за не вполне человеческой природы. В этом он, опять же, в корне отличается от Роуан Мэйфейр, которая после того, как ей удалили матку, смогла жить дальше как человек.

В общем, Йоджи все равно умрет, вопрос только — как именно.

Трагедия (и смысл) игры как раз в том, что сам Йоджи — личность, пускай и незрелая, отдельно от всяких рас и экспериментаторов. Разум Йоджи терпит поражение в той концовке, где они с Тецуо сливаются и омегаверсно продлевают род чистокровных. И это — «плохая» концовка Тецуо. Англофанаты называют ее «Тецуо TRUE END». Она как истинная, так и плохая, а две хороших — это когда: 1) Китани вовремя застрелил Тецуо и Йоджи; 2) Йоджи стал призраком, с которым Тецуо прощается по пути на работу, и призрак, похоже, тоже обречен.

Но есть еще «Тецуо GRAND END», где Тецуо начисто забывает о Йоджи, а потом тот возникает на платформе — как воспоминание, не призрак. Вероятно, в этом варианте Йоджи умер-«исчез» сразу, в бассейне, и не стал Тецуо удерживать; позволил ему пойти не в техникум, а в университет, и зажить счастливой жизнью без оглядки на прошлое. В общем, дошел в самопожертвовании до крайности, поэтому это суперхороший конец, а не просто. Таким образом, главным героем истории стал Тецуо, но только благодаря выбору Йоджи, который сам изначально обречен. Очень «по-японски».

В просто хороших концах Тецуо Йоджи доступна роскошь остаться личностью, в первом — умереть этой личностью, во втором — спасти Тецуо физически и остаться с ним в качестве призрака. В суперхорошем конце Йоджи не только остается личностью, он еще и себя как личность проявляет. На все 100%. Это как в фильме «Эффект бабочки», там хорошая жизнь сложилась у персонажей только тогда, когда главный герой выбрал вариант вообще никогда с любовью всей своей жизни не встречаться.

Если Тецуо и Йоджи сливаются, они оба теряют свои души навсегда. Это — христианский худший кошмар, пожертвовать вечной душой ради мгновенной радости плоти. И, если Йоджи на это соглашается (он еще, помнится, думает, что останется как частичка в имени ребенка сестры, «Юджи», и этого ему достаточно) — все плохо. А вот в других концовках у душ Йоджи и Тецуо есть шанс. И у них самих есть шанс — на встречу в новых жизнях, в которые японцы, в отличие от западных христиан, свято верят.

В этом смысл «Miracles May», которая играет исключительно при «Тецуо GRAND END», и даже не в «Violin version». «In the road yet unseen / I believe our heart meet again / For tonight we stand under the / Same skies» (На пути, который пока неводом / Верю, наши души встретятся снова / Этой ночью мы стоим под / Одним небом). В «просто хороших» концовках Тецуо это не очевидно, в последней сказано практически прямым текстом. Самопожертвование Йоджи улучшает его карму, искупает грехи и повышает шанс на встречу с Тецуо в следующей жизни — абсолютно неважно, в каком качестве. Это частая тема, можно вспомнить хотя бы корейский фильм «Прыжок с тарзанки» 2001 года и анимангу вроде «Отныне Мао, король демонов!», «Предательство знает мое имя». В этих историях герой встречает свою возлюбленную, в следующей жизни переродившуюся в парня, и начинает питать к парню вполне объяснимые симпатии. А вот Йоджи может, наоборот, переродиться девушкой — отчего бы и не такой разрыв шаблона.

Таким образом, в «Тецуо GRAND END» Йоджи не только сохраняет себя как личность, но и получает шанс на следующую жизнь.

Общие выводы:

1) Йоджи изначально обречен, он умрет в любом случае, вопрос в том, как именно (и поэтому в игре нет концовок, где он выживает);

2) Йоджи, Зенья и Тецуо — «зачатки» другой расы, связанной определенным образом с демонами и прочей чертовщиной; но, если это не оставляет выбора Зенье и Тецуо, то Йоджи, в отличие от них, может выбирать;

3) В который раз подчеркивается, что личность проявляет себя не так в том, что может сделать, а в том, что выбирает. Поэтому, невзирая на трагичность игры, на самом деле она — гимн сильной личности.

@темы: аналитика, R – NC-21, Sweet Pool

---

Белый день

[Red Fir]

Название: Белый день
Переводчик:  Red Fir
Бета:  Laora
Форма: перевод официальной истории, вторичный перевод с английского
Канон: DRAMAtical Murder

Пейринг/персонажи:

 Вирус/

Серагаки Аоба\

Трип

Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Размер: 2478 слов

Это было вчера вечером.

Вирус и Трип вдруг прислали сообщения: «Давай завтра после работы выберемся на ужин».

Конечно, как и всегда, они пришли одновременно.

На вечер я ничего не планировал, а потому ответил, что я встречусь с ними после «Хэйбона». Иногда мы ужинали вместе, но в последнее время были очень заняты и не могли встретиться.

День прошел, и я закончил работу. Это должно было случиться сегодня.

Я поднял Рена, который был в режиме сна, и уложил в сумку. Попрощавшись с Хага-саном, я вышел из магазина… и замер.

— Эй, Аоба.

— Хорошая работа, Аоба-сан.

Я не успел сделать и полшага, когда с обеих сторон донеслись их голоса.

По обеим сторонам двери стояли Вирус и Трип. Они оба улыбались и махали мне.

— Черт, вы меня напугали… Что вы делаете в таком месте?

— А что? Здесь же мы и встречались.

— Да. Мы ждали, пока ты выйдешь, — заявили они, все еще улыбаясь и глядя так, будто специально хотели напугать.

Я имею в виду, если бы вы вышли из дверного проема и наткнулись на двух парней, поджидающих вас по бокам, тоже бы испугались. И я бы сказал, что это слишком даже для них.

— Вот как… Ладно, извините, парни, что заставил ждать. Так мы идем обедать? И если да, то куда? — спросил я, направляясь к главной улице.

— …?!

Я собирался идти, когда внезапно Вирус ухватил меня за правую руку, а Трип за левую. Я в замешательстве посмотрел на них, но они ответили только радостными улыбками, настолько широкими, что они выглядели почти зловещими.

— Какого?..

— Мы собираемся кое-куда вас отвести, Аоба-сан.

— А?

— Не волнуйся, там не страшно.

— А??

— Да, так что, пожалуйста, расслабьтесь и позвольте вас вести.

— А?!

Секунду.

Отвести меня в какое-то место? Куда?!

Игнорируя мою панику, Вирус и Трип двинулись по улице, не ослабляя хватки. Втиснутого между ними двумя, меня почти тащили.

Я угадал, и эти двое что-то задумали? Да что сегодня за день? Точно не мой день рождения, но ничего другого в голову не приходило. Не понимая причины, я раздражался все больше, но, чувствуя их волнение, шел не сопротивляясь. Кроме того, эти двое казались более радостными и воодушевленными, чем обычно.

Почти волочась следом за ними, я неловко и тяжело зашагал вперед. Они направлялись не к главной улице, а скорее к одной из боковых.

Эм… И куда это мы идем?

Улица была пустой, а стены грязными, без каких-либо вывесок, и я не мог точно сказать, где находился. Я предполагал, что был где-то в северном районе, но я редко сюда заходил, обычно полагаясь на навигацию Рена…

— Эй, где мы?

— Просто идите.

— Мы почти на месте.

Когда я всерьез начал волноваться, они, наконец, остановились. Мы стояли на узкой дороге, никого вокруг видно не было, но в остальном все было как прежде. Однако теперь перед нами была металлическая дверь. Это сюда они хотели меня привести?

— Мы пришли, Аоба-сан. Давайте войдем, — усмехаясь, сказал Вирус.

Трип легко открыл тяжелую с виду дверь одной рукой. Внутри было действительно темно. На стенах не было окон, и то немногое, что я мог рассмотреть снаружи, было похоже на какой-то магазин. Но если так, почему здесь не было освещения?

— Это какая-то лавка?

— Узнаешь, когда зайдешь.

— Все в порядке, Аоба-сан, вперед.

Даже если так просто сказать «вперед»...

Я стоял, со страхом заглядывая внутрь. Поскольку я не сделал ни шагу, Вирус подтолкнул меня. Хотя я находил это место действительно подозрительным, они уверяли, что здесь безопасно, и, поверив, я, наконец, робко шагнул.

Я вошел в темноту вместе с Вирусом, дергавшим меня за руку, так и не поняв, что там было. Трип подождал, пока я войду, а затем закрыл за нами дверь. Вокруг оказалась чернота.

В тот же самый момент Вирус отпустил мою руку.

— А?

Я быстро обернулся, но не смог ничего увидеть. Я больше не знал, где Вирус.

— Вирус? Трип? — позвал я, но так и не дождался ответа.

Не сказать, что я был трусом, но остаться одному в совершенно темной комнате, когда люди, пришедшие со мной, внезапно исчезли… было довольно страшно.

Попытавшись найти стену, я осторожно двинулся вперед. Один шаг, второй… Я ничего не видел и боялся, что на что-нибудь натолкнусь.

— Эй! Какого черта, парни!..

Я остановился, задев что-то рукой, и внезапно вся комната осветилась — не ослепляюще ярким светом, а скорее слабым освещением от стен и потолка.

Удивленный тем, что видел, я едва не уронил челюсть.

— А?..

— Аоба-сан, добро пожаловать.

— Приветствуем.

Секунду назад здесь был только темный угол, но теперь огни высветили пространство со стойкой и несколькими столами. Это был бар. То, на что я наткнулся, оказалось столешницей. Помещение не было большим, но монохромный интерьер и низкие огни скрадывали тесноту. Вирус и Трип стояли за стойкой, и было похоже, что это их заведение.

…Минуту.

Стоило приглядеться, и я изумился еще больше. Отполированная до блеска черная поверхность была уставлена десертами. Торты, шоколад, печенье… Даже хлеб, салаты, чипсы и уйма других легких закусок.

— ...Что это?

— Прежде всего, пожалуйста, садитесь, Аоба-сан.

Мой разум полностью опустел, и я, не задумываясь, сделал, что мне сказали. После этого Вирус и Трип вышли из-за стойки и сели по бокам. Они улыбались так широко, что это выглядело подозрительно.

— А-о-ба. Спасибо за шоколад.

— Шоколад?

— На день святого Валентина.

— …А.

Теперь, когда они упомянули об этом...

На Валентинов день они доставали меня, выпрашивая конфеты, и даже сказали, что хотели бы домашней выпечки, так что я кое-что им приготовил. Я полагал, что такие, как они, в любом случае получат тонну конфет, а потому спросил, зачем им шоколад, приготовленный парнем. Они ответили что-то странное, будто я важен для них или что-то вроде того.

Это было как раз в день святого Валентина, так что я сказал им, что не успею ничего приготовить вовремя, но они заявили, что не слишком разборчивы и чего-то простого будет достаточно. Так что я растопил немного шоколада, залил его в форму, слегка украсил и отдал им.

Стало быть, это их ответный подарок?.. Сегодня...

— Четырнадцатое марта. Ах да, Белый день.

— Да. — Усмехнувшись, Вирус подпер подбородок рукой.

— Я возьму, но не слишком ли это для той пары конфет? — спросил я.

Вирус покачал головой, выглядя серьезным.

— Нисколько.

— Естественно, мы возвращаем подарок в двойном размере.

— Точно.

— …

Трип и Вирус одновременно кивнули. Я не в первый раз об этом подумал, но у этих двоих, кажется, была какая-то своя странная логика, которую мне до конца не понять.

— Это место принадлежит кое-кому значительнее нас, но сегодня оно в нашем распоряжении.

— Только из-за этого?!

— Да, это для тебя, Аоба.

— …

Настолько сумасшедшее заявление, сказанное с таким спокойным лицом, заставило меня сникнуть. Я чувствовал, что это уже слишком, но они выглядели такими довольными, что я не мог ничего сказать. Честно говоря, понятия не имею, о чем они думали...

Чувствуя себя неуместно, я сложил на коленях руки, а Трип аккуратно отделил вилкой кусочек шоколадного торта, положив его на тарелку, и протянул его мне.

— Аоба, давай я тебя покормлю. Скажи «а-а»…

— А? Эй! Подожди-ка!

Я инстинктивно поднял руку, чтобы заслониться от торта, но совершенно забыл о Вирусе. Тот открыл бутылку вина и попытался всучить мне стакан.

— Сегодня Аоба-сан — наш особый клиент. Так что, пожалуйста, располагайте нами.

— …А?!

— Если вам не нравится торт, как насчет вина?

— Нет, постой…

С куском торта с одной стороны и бокалом вина с другой, я поднял обе руки в знак капитуляции.

— Нет, ладно, вы не должны этого делать. Я и сам могу…

— Нет нужды следовать церемониям.

Не то, чтобы дело было именно в этом...

Только я поднял руки, отчаянно защищаясь, они спросили:

— Аоба, ты не собираешься есть?

— Вам не нравится, Аоба-сан?

— Э…

— Если вам не нравится, ничего страшного.

— Мы не хотим делать то, что расстроило бы вас, Аоба-сан.

Они отстранились. Оба казались разочарованными. Глядя на их лица, я не мог не ответить:

— Нет, это… не то, чтобы мне не нравилось…

Прежде, чем я успел закончить, они отозвались:

— Правда? Замечательно!

— В таком случае, пожалуйста, ешь, Аоба.

— …

Эти двое вновь оживились, протянув мне торт и вино с широкими улыбками.

Что, черт возьми, происходит? Что за номер?! Такое чувство, что эти двое меня дурачат…

— Ну, Аоба, скажи «а-а»…

— И это тоже попробуйте, Аоба-сан.

Я сдался, покорно съел торт и отпил из бокала. Никто не кормил меня с ложечки с тех пор, как я был ребенком, и это весьма смущало…

— Нравится?

— …Да.

Несмотря на то, что это напоминало пытку, я вынужден был признать, что угощение было и впрямь восхитительным. Хотя мне до сих пор не удавалось побороть смущение, я начинал наслаждаться вкусом. Вирус и Трип, кормившие меня, выглядели на удивление счастливыми.

— Знаете, парни…

— Да? Что такое?

В очередной раз проглотив кусочек торта, я, наконец, сказал о том, что меня беспокоило:

— А вы почему не едите?

Даже если они приготовили это специально для меня, все время есть одному было довольно странно.

Но Вирус и Трип только покачали головами.

— Все в порядке. В конце концов, сегодня день, когда мы возвращаем подарок Аобе-сану.

— Да.

— Нет, но, пока вы наблюдаете, как я ем, я чувствую себя неловко.

Еды было много, и я бы предпочел, чтобы они проигнорировали это «для меня», после чего мы съели бы все вместе. Выслушав меня, Вирус положил руку на подбородок, будто размышляя.

— Хм-м... Вот как. Ну, это не особенно хорошо. Но я думаю, если Аоба-сан кое-что сделает…

Он посмотрел на меня сквозь очки, и его глаза озорно блеснули.

— Если Аоба-сан накормит нас, мы поедим.

Я округлил глаза.

— А?!

Трип кивнул, усмехнувшись.

— А-а, хорошая идея.

— Нет, не хорошая!

— Даже если вы так говорите, мы не будем есть, пока вы нас не покормите.

— Какого чёрта…

Они издевались?! Стоило об этом подумать, они оба расплылись в улыбках. Надеюсь, они не?..

— Но... и никак иначе?

— Нет.

— Серьезно?

— Да.

Думаю, у меня не осталось выбора...

Если я заупрямлюсь и откажусь, это тоже будет неловко. «Какого черта все так обернулось?» — думал я, отрезая вилкой торт.

Я протянул его Вирусу.

— Блин, ничего не поделать…

— Да. — Вирус открыл рот и откусил кусочек. — Восхитительно.

— Аоба, покорми и меня.

На сей раз это был Трип, и я протянул ему другой кусочек.

— …Держи.

— A-мм…

Трип откусил еще больше, чем Вирус, и облизнулся.

— Вкусно?

— Да, замечательно, — отозвался он, тут же открывая рот и прося еще. Я отделил вилкой еще кусок торта.

— Аоба-сан, и мне, — следующий кусок выпросил Вирус.

…Постойте, какого чёрта я делаю? Такое ощущение, будто птенцов кормлю. Но разве теперь ситуация изменилась…

Тарелка вскоре опустела, и я положил вилку.

— Ладно, этого достаточно?

— А… это все?

— В таком случае, теперь наша очередь кормить Аобу-сана.

— Нет, спасибо! Во-первых, я все это не съем.

Вирус и Трип выглядели недовольными, но я только смотрел на них, постукивая пальцами по столешнице. Действительно, на столе оставалась еще уйма еды и напитков.

Вирус глянул на стол и кивнул.

— Ладно, думаю, это правда. Мы, в общем, не знали, что еды будет так много.

— Как это не знали?

— Мы просто заказали это. Но если Аоба действительно не может все это съесть, придется помочь.

— Давайте все это поскорее прикончим.

Высказав это, Вирус и Трип наконец взялись за вилки. Я поднял бровь, глядя на них.

— Но еда действительно восхитительная. Спасибо, парни.

Несмотря ни на что, они подготовили это специально для меня. Следовало их хотя бы поблагодарить. Когда я закончил, Вирус взял кусок торта и улыбнулся:

— Не за что. В конце концов, через год мы будем ждать от вас того же.

— А?

Когда я уставился на Вируса, Трип улыбнулся мне.

— Ты же подаришь нам на следующий год шоколад? Домашний?

— Мы будем ждать.

— …Блин.

Серьезно, эти парни...

Не знаю, планировали они все это заранее или придумали на ходу. Хоть я все еще чувствовал, что выставил себя перед ними дураком, злиться было невозможно.

Глядя на их довольные лица, я улыбнулся и потянулся за тортом.

@темы: переводы, DRAMAtical Murder, G – PG-13, официальные материалы

---

Гнев богов.

[Laora]

Название: Гнев богов
Автор:  Laora
Бета:  Red Fir
Канон: DRAMAtical Murder
Пейринг/Персонажи: Минк, Серагаки Аоба, персонажи «Heroes of Might&Magic IV» (герои)
Категория: джен
Жанр: кроссовер с «Heroes of Might&Magic IV»; фэнтезийная повседневность
Размер: мини, 1164 слова
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: как-то Минк умирал в лесу, а мимо проходил священник Жизни

Крепости Жизни Минку никогда не нравились.

Паладины нравились ему еще меньше. К священникам он тем более теплых чувств не питал; они называли его предков «кровосмесителями», сетуя на многочисленные межрасовые браки. Как будто у предков Минка был выбор. Когда в твоей крепости не продохнуть от прекрасных эльфиек и не менее прекрасных фей, только святой не удержится. Или каменный.

Паладины и священники позиционировали себя как святые; а вот Минк был каменным. Так его в родной крепости и прозвали, еще в юности. С той поры многое случилось. Теперь на месте родной крепости Минка было пепелище, а знакомые с детства воины Природы томились в крепости вражеской — в одной из твердынь проклятых некромантов.

Минк сжал зубы.

Молоденький священник тут же убрал руку. Видно, решил, что причинил боль. Это было даже смешно, и рана была смешной — от такой не умирают. Не теряют сознание в дне хода от Крепости Жизни…

Жизнь. Не вражеская стихия. И с некромантами они воюют, вот только враг твоего врага — совсем не всегда твой друг.

Минк отлично это помнил. Бывало, Крепости Природы воевали между собой, что-то не поделив, бывало, находился завоеватель, решивший объединить несколько крепостей под одним флагом… У служителей Жизни дела обстояли не лучше.

Словом, друзьями они ему не были. И верить бы им Минк ни в какую не стал. Он бы ушел, не став общаться с молодым священником, если бы только держали ноги.

Истина заключалась в том, что ноги Минка не держали. И дело было не в некромансерше Дамале, которой он не так давно выпустил кишки. Темная эльфийка не успела задеть его и кончиком пальца; возможно, не ожидала боевой магии от встреченного в лесу бродяги. Минк и сам едва ли помнил, что владеет магией. Его учитель Бребар предпочитал создавать амулеты либо сражаться сталью против стали; «ненастоящий друид», шептались лучники.

Минк друидом не был. Не был он и лучником. Он был учеником своего учителя и не считал нужным зазубривать заклинания даже собственной стихии, не говоря уже о чужих.

От его слов Дамала пошатнулась, и он провернул нож у нее в сердце, продолжая говорить, вытягивая из темной эльфийки жизни вместе с тем ее подобием, которое хранило всех некромансеров, струилось в их потемневшей крови; свита Дамалы рассыпалась в прах после ее смерти. Некромансерша путешествовала налегке. Для Минка оставалось загадкой, почему она напала на него, непритязательного бродягу, может, посчитала разбойником?

Не напади она первой, он бы ее опередил. Минк ненавидел некромансеров.

Минк много кого ненавидел и много кому был готов вправить мозги, только все, с кем он оставался дольше нескольких дней, начиная с учителя Бребара и заканчивая быстроногой Ланьей, в итоге плохо кончали. Он знал, как это называется: Pagan Reign, Гнев богов.

Он знал, что проклят.

У него были свои воины — он освобождал их в крепостях, за которые сражался, сначала на стороне Хаоса, потом на стороне Порядка. Он не делал разницы между Порядком и Хаосом: карлики и хафлинги, орки и бандиты, маги, наги, джинны и титаны, медузы, ифриты и минотавры, — в его отряде было место всем.

А потом он заключил союз с Силой и узнал быстроногую Ланью — и вспомнил о том, что проклят.

Только было поздно.

Он единственный выжил после нападения некромансеров на крепость Силы; он видел мертвое тело Ланьи. Все повторялось — точно так же на руинах самой первой, родной своей крепости, он видел тело учителя Бребара.

Его отряд погиб. Воины Силы были мертвы, от главы крепости Бофмога до полуджинна Йога, взявшегося в последнее время перешучиваться с пригожей Даремит, ненавидящей скуку, единственной женщиной-джинном в отряде Минка. Дело шло к браку; за два дня до осады Даремит пришла к Минку и, смущаясь, чего он никогда не видел за ней ранее, просила его вести ее к жениху. Дескать, кому, как не ему, он же ей — вроде отца, командир…

Даремит была старше Минка раза этак в два — джинны жили дольше людей, а Минк был чистокровным человеком, — но рядом с ним и впрямь казалась синекожей девчонкой. Он рыкнул на нее; в ответ Даремит призналась, что уже заручилась поддержкой быстроногой Ланьи, и тут Минку пришлось сдаться.

Ланья была верным товарищем. Светловолосая и бесшабашная, она казалась живым противоречием тому, что Минк привык видеть в женщинах. Девы Природы всегда порывались обмануть; преимущественно темнокожие, или с чересчур узкими глазами, или с остроконечными ушами, они улыбались по-эльфийски и обещали сладость без конца — в обмен на сложенное у их ног оружие.

Ланья ничего не обещала. Она говорила, что думала, нещадно осмеивала мужчин и сама никогда не отложила бы прилаженный за спину боевой топор. Пользоваться им Ланье приходилось не так уж редко. Она была лучшим гонцом среди воинов Силы (за это ее и прозвали быстроногой), а гонец — работа не из легких. После распитой на двоих чаши Ланья, смеясь, рассказывала Минку, как окружили один раз паладины: отдай им сообщение, на словах передай, значит. И все из себя надутые, благородные, на белых лошадях.

Ланья смеялась еще пуще, рассказывая, какой оказалась паладинская кровь: красной, как «людская», и вовсе не голубой.

Минк слушал молча. Он не испытывал особой любви к воинам Жизни. Узкоглазый Дерден, друид из родной Крепости Природы, был когда-то с Жизнью. Он был монахом, но потом перешел на сторону Природы. «В природе все взаимосвязано, — говорил Дерден, — жизнь и смерть».

В реальности Жизнь и Смерть были лютыми врагами, а у Минка не имелось причин испытывать любовь ни к одним, ни к другим. Воины Жизни пытались убить быстроногую Ланью; воинам Смерти ее убить удалось. А он остался в живых, словно в насмешку, и, во второй раз выбравшись из-под развалин крепости, которую мог бы назвать своим домом, двинулся дальше.

Куда — он и сам не знал.

У него не осталось никаких жизненных целей. Он не мог назвать таковой месть, дело смерти, не жизни; он думал только о том, как дожить до завтра, и скитался, не то ища Смерть, не то ее избегая.

До тех пор, пока не упал в этом лесу и не понял: не встанет.

— Тише, — священник из ближайшей крепости обращался с ним как с раненым животным. Это было унизительно. Дамала и ранить-то как следует его не успела, так, оцарапала костяшкой на навершии посоха перед тем, как сдохнуть…

Он ее знал, Дамалу. Он знал почти всех известных воинов некромансеров — в лицо или морду, или череп, или полуразложившиеся останки, у кого что.

Он пытался узнать о них все, что мог… чтобы уничтожить.

Он не был ранен Дамалой.

Он умирал от истощения, скорее душевного, чем физического, и не понимал, зачем жить.

— Я отнесу тебя в крепость, — подумав, заключил молодой священник. — Там найдутся люди, более сведущие в исцелении.

— Нет, — попытался сказать Минк, но с губ не сорвалось ни звука.

Священник склонился над ним, и Минк не стал повторять. Просто покачал головой.

— Ты здесь умрешь, — беспечно отозвался священник. Он немного шепелявил. Обычный парень, обычный голос; какого его понесло воевать за Жизнь? От Жизни ничего хорошего ждать не приходится. — Я не могу взять на себя такой грех.

С этими словами непрошеный спаситель откинул фиолетовый с позолотой капюшон.

Священник был чуть старше, чем показалось Минку; возле глаз проступали намеки на морщины, сами глаза, карие, были насмешливо прищурены.

Но первым делом привлекали взгляд волосы насыщенного синего цвета — в Природе таких ярких красок нет.

Только у Жизни.

Увидев эти волосы, Минк подумал почему-то: возможно, единственный раз ему достался не гнев богов, а их благословение.

@темы: DRAMAtical Murder, G – PG-13, фанфикшн

---

Начитка :)

[Laora]

Название: Демон-герой
Автор фика:  Laora
Бета:  Red Fir
Начитка и монтаж:  Padre Antonio,  Red Fir
Форма: начитка фика
Канон: Lamento

Пейринг/персонажи:

 Фрауд,

 Рай

Категория: джен
Жанр: ангст
Размер: драббл, 104 слова
Рейтинг: PG-13
Продолжительность и вес: 1:04 мин; 1,5 Мб
Скачать/слушать аудиофик: здесь

В слепоте только радость,
А несчастие — зрячим.
Он не знает несчастья,
Он смеется, не плачет.

Мир прекрасен всегда —
Звук войны, запах тленья,
Мир прекрасен всегда, —
Как состав преступленья.

Его враг не смеется,
Он молчит в темноте.
Его враг не сдается,
Но недолго уже.

Ослабел из-за дружбы,
Потерял вкус и нюх.
Не сослужит глаз службы
Без таких чувств, как слух.

В слепоте только радость,
Если полностью слеп.
Если видишь отчасти —
Не спастись уж от бед.

«Белый кот ослабел», —
Звук воды, запах-гной,
«Белый кот не у дел»…
И желанная боль.

Он предвидел покой свой,
Он предвидел свой бой.
Белый кот теперь — демон.
Ну а Фрауд — герой.

@темы: аудиоматериалы, G – PG-13, Lamento, фанфикшн