Милосердие выше справедливости (с)
Название: Борщи и пельмени
Автор: Laora
Бета: Red Fir
Размер: миди, 7755 слов
Канон: Togainu no Chi
Пейринг/Персонажи: fem!Кейске/fem!Акира, fem!Рин, fem!Мотоми, fem!Шики, fem!Нано
Категория: фемслэш
Жанр: юмор, стеб, пародия
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: В Тошиме очень странное представление о том, как нужно варить борщи.
Примечание/Предупреждения: AU с fem!персонажами; крэк, борщи, ООС, феминизм в радикальных его проявлениях
читать дальше— Только женщины, да? — уточнила Кейске. Акира бросила на подругу предупреждающий взгляд, но предупреждать Кейске можно было сколько угодно — она все равно не слушала.
— Да, мужчин к участию в Игуре не допускают, — подтвердила Рин. Тощая и плоская, она сама была похожа на мальчишку. — А если они сюда и попадают, то надолго обычно не задерживаются. У нас царит дружеская атмосфера, присущая каждому женскому гадючнику. Мужикам тут не выжить.
И Рин глубокомысленно кивнула.
— Так чем вы тут занимаетесь? — продолжила расспросы Кейске. — Акира мне объясняла-объясняла, но что-то я так ничего и не поняла…
— Ну как чем — борщи варим, — сказала Рин, глазом не моргнув. — А потом устраиваем соревнования по типу, чей борщ наваристее. Победительница имеет право вырезать всех проигравших. Но, вот беда, судьи у нас нет. Только Арбитро. А эта дама сама сроду не готовила, и вообще, ее интересует исключительно ее болонка. Так что качество борщей мы определяем очень просто: кто остальных побил, тот и победил. Победила. Только бить по правилам надо, не то карательницы вмешаются.
— Как увлекательно, — пробормотала Кейске. Она готовить не умела и регулярно травила Акиру притащенными с работы чипсами. Чем Кейске занималась на работе, оставалось тайной за семью печатями. Подруга Акиры была сильной и физически развитой, потому и устроилась на фабрику, но за работой Акира ее ни разу не видела. Кейске только и делала, что скакала вокруг тех, кто работал, несла какую-то чушь, смеялась, пила чай, жрала свои чипсы и всячески демонстрировала бурную деятельность. Тем не менее, ей всегда все прощалось. Возможно, потому, что люди, вокруг которых она имела обыкновение скакать, работали с неожиданной продуктивностью. — А кто потом эти борщи ест?
— Выливаем, — Рин махнула рукой, увидела в этой руке нож, посмотрела на него с некоторым удивлением и спросила: — Слушай, тебе оружие не нужно, случайно? А тебе, Акира?
— Это почему ж вы борщи выливаете? — задалась вопросом Кейске. Нож она взяла, при этом как-то ненавязчиво просочившись в небольшой отрезок свободного пространства, который отделял Рин от Акиры.
— А кто их ест? — пожала плечами Рин. Попыталась оттеснить Кейске, но не преуспела. Та была ее едва ли не на две головы выше. — Чай, не национальная кухня. Ходют тут всякие, потом борщи варить начинают…
— На кого ты намекаешь? — Кейске, кажется, обиделась. Хотя борщей она в жизни не варила.
— Не на тебя, не боись, — Рин окинула Кейске пристальным взглядом, оценила рост, размах плеч и вздохнула: — Хотя тебе-то чего бояться, ты вон какая здоровая. Вы с Акирой давно знакомы?
— Зачем варить борщи, если вы их все равно не едите? — Кейске чуть сместилась влево, пресекая очередную попытку Рин добраться до Акиры. — Столько продуктов пропадает, и труд насмарку идет… Ой, что-то мне есть захотелось, — Кейске виновато посмотрела на Акиру.
Всякий раз, когда ее драгоценная подруга не успевала разжиться чипсами и не заскакивала к одному из знакомых, она приходила к Акире. Садилась под дверью, начинала ныть и жаловаться, жаловаться и ныть… И требовать есть. В чем-то она удивительно напоминала приблудного пса. В конце концов, Акира всегда с тяжким вздохом открывала дверь и делилась с Кейске последним черствым солидом. Сама Акира вопросу еды вообще не уделяла никакого внимания, тем не менее, по крайней мере один солид у нее в запасе был всегда. Врожденная предусмотрительность сказывалась. Впрочем, больше, чем на один солид, этой предусмотрительности никогда не хватало. Акира была типичной представительницей своего поколения: могу — делаю. А что будет завтра, завтра и посмотрим. Не до того тут, чтобы планировать дальнейшую жизнь. Хоть бы этот день пережить.
По вечерам они с Кейске бессмысленно смеялись, сидя на разных концах узкой кровати Акиры; вернее, смеялась Кейске. Акира осторожно грызла отвратные чипсы или не менее отвратные солиды. Кейске никак не желала сидеть спокойно, болтала о чем-то, задевала ступнями скрещенные ноги Акиры и ерзала, ерзала. А еще улыбалась. Акира плохо помнила, как выглядит серьезная Кейске. Может, потому, что вся серьезность в их непостижимом дуэте именно Акире и досталась.
Иногда Кейске не приходила к Акире вечером. Иногда она исчезала на день или на два, или на целую неделю, а потом возвращалась, все такая же улыбчивая, неуклюжая напоказ, в своей неизменной спецовке, скрадывающей фигуру.
После таких исчезновений у Кейске откуда-то появлялась еда. И деньги появлялись тоже. Она прятала свои сокровища в квартирке Акиры: так пес зарывает вкусную косточку, чтобы вернуться за ней позже.
— Ты — мой банк, — говорила она, прикрывая глаза во время улыбки — не заглянуть, не понять. — Лучший из сторожей. Серебристо-серая…
— Не обзывайся, — буркала Акира и на этом обычно замолкала. Собачья кличка, доставшаяся ей в качестве имени, Акиру никогда не радовала. Да и на собаку Акира была мало похожа. Скорее уж на волка-одиночку: друзей у нее не водилось, даже в Bl@ster.
А потом опять наступал вечер, и они с Кейске хрустели чипсами или деликатесами, которые та где-то умудрялась раздобыть.
Иногда Акира думала: может, именно эти бессмысленные посиделки с довольной непонятно чем Кейске и придают ее жизни смысл?
Ведь, кроме этих посиделок, Акире ничего потом не вспоминалось. Bl@ster не имел для нее особенного значения. Это был способ выжить. За победы в поединках Акира получала деньги; драки приносили кратковременное чувство удовлетворения. Потом приходило отупение. После очередной победы Акира могла сутками валяться на кровати, пока не наступало время очередного матча. Смысла во всем этом не было ни на грош. Впрочем, у кого из переживших Третью мировую был свой смысл? Разве что у мужчин. Их не готовили к войне. Из них не воспитывали убийц; их не распределяли с рождения по детским домам и не отдавали потом на воспитание государственным «семьям».
Из своей «семьи» Акира ушла несколько лет назад. На то была вполне объективная причина — нож вошел в бок отчима глубже, чем она планировала. Хотя тогда ей было не до того, чтобы планировать. Становиться жертвой насилия Акира не собиралась, не собиралась и откусывать себе язык, как поступали женщины-солдаты, если попадали в плен к неприятелю. Она была не на войне. Она жила сегодняшним днем и не задумывалась о последствиях своих поступков.
Возможно, ее даже искали. Но искать Акиру среди множества таких же беглых девчонок, участниц Bl@ster и разных других группировок, было гиблым делом. Имя, которое она всегда считала унизительной кличкой, тоже сыграло Акире на руку. Так называли многих девочек в приюте, а по внешности Акира особенно не выделялась.
Она смогла выжить в одиночестве и даже жила в неимоверно шикарных, по меркам неудавшихся солдат, условиях: в отдельной квартире. На квартиру уходила большая часть выигрышей Акиры в Bl@ster. Прославившаяся как LOST, известная победительница (у которой, между прочим, поражений в общей сложности было куда больше, чем побед), Акира едва сводила концы с концами. Место, где жить; полуфабрикаты, которые можно есть; и желанное одиночество.
Больше у Акиры ничего не было; она разорвала все связи с прошлым.
Кроме одной.
Кейске больше повезло с родителями, чем Акире. Нелепая, всеми отверженная, постоянный изгой; повзрослев, Кейске совершенно изменилась. У нее появились друзья. Много друзей. Ей было ни к чему провожать Акиру до дома, или спрашивать, откуда у Акиры синяк под глазом, или раз за разом приставать со своими пластырями — их Акира позволяла налепить на себя далеко не с первого раза. Кейске могла с чистой совестью забыть о светловолосой девчонке, которая защищала ее в приюте и раз за разом повторяла: «Не дружи со мной. Не ходи за мной. Отстань».
Акира думала, что Кейске ей не нужна, но не могла за нее не заступаться.
Акира терпеть не могла, когда Кейске пыталась о ней заботиться, но без этого наверняка что-то потеряла бы.
Поэтому она обрадовалась, когда Кейске нашла ее после того случая с отчимом. Кейске должна была сидеть дома, а не исчезать на неделю (именно столько времени ей понадобилось, чтобы разыскать Акиру на улицах). Приемные родители Кейске были неплохими людьми, да и она вроде нормально к ним относилась. Тем не менее, она заставила их переживать и подвергла себя огромной опасности. Новичкам на улицах никогда не были рады, Акире пришлось отстаивать свое право находиться среди них, при этом используя далеко не самые гуманные методы. Но она привыкла драться с детства, то защищая Кейске, то неприкосновенность своего личного пространства.
Кейске драться не умела вообще. Акира не представляла, как при этом Кейске удалось не только уцелеть на улицах, но и найти свою подругу. Акира думала, что хорошо замела следы.
— Я нашла тебя по запаху, — сказала Кейске, когда они встретились снова. Акира сорвалась на нее и едва не избила, и только тогда неожиданно поняла: физически Кейске ее сильнее. Нет, драться она не умела, зато прекрасно сдерживала чужой напор. Акира поняла, что не может высвободиться из ее захвата так, чтобы не покалечить, и сдалась.
С того времени Кейске исправно за ней таскалась, всегда приходя незваной, каждый раз пробиваясь сквозь стену первоначального неприятия. Акира частенько удивлялась, как Кейске еще не надоело, и с определенной долей снисхождения терпела ее выходки. С присутствием Кейске оставалось только смириться…
Вот и в Тошиму она вслед за Акирой увязалась. А ведь говорили ей. Предупреждали. Акира бы и сама справилась… Всего-то нужно было, что найти какую-то Иль Ре и победить ее. Делов-то. А потом можно было вернуться к прежней спокойной жизни. Акира была неприхотлива. Ей требовалось только место, где можно жить, солиды, которые можно есть, и поединки Bl@ster, от которых мутнеет в голове, после которых иногда трудно говорить — болят разбитые губы… Впрочем, в том, чтобы много говорить, Акира тоже не нуждалась. Для этой цели у нее была Кейске.
— Так я могу вас к Мотоми проводить, — Рин охотно улыбнулась. — В мирную зону. Там и едой разжиться можно, если у вас жетоны есть, конечно.
— У нас есть еда, — Акира почувствовала, что самое время вмешаться в этот бредовый разговор. — Не слушай ее, Кейске. Не варят они никаких борщей.
— А вот и варим, — обиделась Рин, подпрыгивая, чтобы увидеть Акиру поверх плеча Кейске. — Не одними же солидами питаться. Хотя в мирной зоне ты борщей, конечно, не увидишь. Их только в бою готовят.
— Даже так, — Кейске и Акира понимающе переглянулись.
Потом Акира сказала:
— Ну, раз борщей в мирной зоне нет, можно и сходить.
— Мне еще жетон нужен, — напомнила Кейске. — Иначе я не смогу принять участие в Игуре.
Акира стиснула зубы. Она к участию Кейске в Игуре относилась резко отрицательно. Домашней девочке в Тошиме, среди таких, как взвинченная Рин с этими ее борщами, определенно было не место.
Впрочем, один случай из прошлого заставлял Акиру сомневаться в том, что ее подруга такая уж «домашняя», но вспоминать об этом сейчас не хотелось.
— Это вам к Арбитро, — подсказала Рин. — Но сначала к Мотоми. Идите за мной!
И попрыгала вперед, ловко лавируя между каменными обломками.
— Зря мы с ней связались, — Кейске неожиданно взяла Акиру за локоть. Та перевела на подругу недоуменный взгляд. Кейске на нее не смотрела, уставившись куда-то перед собой. Сейчас она была похожа совсем на другого человека. Куда-то исчезла веселая балагурка, несерьезная и неумелая; в спокойном взгляде Кейске сверкнул металл.
— Тебе-то откуда знать? — Акира освободила руку.
Кейске на нее даже не посмотрела:
— Эта девочка не из приюта. Она проходила особую подготовку. Видела, как она двигалась, когда тех троих избивала? Наверняка дочка какого-нибудь влиятельного мужчины. Они-то своих детей никуда не отдавали, даже девочек. А нас с тобой она не тронула только потому, что ты ей понравилась.
— … — Акира понятия не имела, что на это ответить.
— Понравилась, я всегда такое чувствую, — Кейске перевела взгляд на Акиру, и было в этом взгляде что-то безнадежное. — Всегда чувствую, когда Акира кому-то нравится. Она — убийца. Будь осторожнее.
С этими словами Кейске двинулась вперед. Акира подумала, что у нее изменилась осанка.
***
— Так что там с борщами? — непосредственно поинтересовалась Кейске, уплетая солид со вкусом карри.
Мотоми, статная женщина в возрасте, поправила шикарные волосы цвета молочного шоколада — тем самым жестом, каким это обычно делают актрисы в дешевом порно, — и пожала плечами.
— Понятия не имею. Что это вообще такое, борщ?
— Вот как относятся к семейному счастью бывшие фотомодели, — поддела ее сидевшая тут же Рин. — Даже борщ супругу не сготовят.
— Но-но, — Мотоми лениво погрозила ей пальцем и достала из нагрудного кармана пачку сигарет. — Сначала объясни мне, что такое борщ…
— Это блюдо, — сказала Кейске. — Не наше, правда. А вы не знали?
— Я не знаю, что имеет в виду эта мелкая паршивка, — благожелательно сказала Мотоми и указала на Рин взглядом.
— Эй! — Рин вскочила из-за стола и хлопнула по нему руками. Стол пошатнулся, разговоры вокруг притихли. Посетители мирной зоны сосредоточенно воззрились на Рин. Та сделала вид, что смутилась, и села.
— Честно говоря, я никогда не была фотомоделью, — Мотоми щелкнула зажигалкой. — Я всего-навсего скромная осведомительница. И понятия не имею, что творится в головах молоденьких девочек. Эта Игура… Зачем вам все это, родные мои? Возвращались бы домой, варили бы свои борщи и дальше…
— Участвовали бы в Bl@ster, — подсказала Рин. — Ты ведь состояла в Bl@ster, да, Акира?
— …
— Я тоже, — ответ Рин, похоже, не требовался. — У нас была своя команда.
На этих словах она замолчала, внезапно посмурнев.
— Почему же ты тогда тут? — спросила Кейске.
— А это не твое дело, — огрызнулась Рин.
— Она всегда так реагирует, когда ее об этом спрашиваешь, — безмятежно сказала Мотоми и затянулась. — Все знают, почему ты здесь, деточка.
— И почему же? — Рин посмотрела на Мотоми с неподдельным интересом.
— Из-за борщей, — невозмутимо отозвалась Мотоми. — Хотя их у нас в Тошиме днем с огнем не найти.
— Как же, как же, — возразила Рин, — как же — не найти? У нас есть борщи! У нас даже Королева Борщей есть. Та, которая любит черный цвет. Когда-нибудь я возьму над ней верх, — глаза Рин сверкнули, — и сама стану Королевой Борщей.
— Постыдилась бы, с таким-то погонялом ходить, — Мотоми покачала головой и выпустила длинный клуб дыма. Девицы у дальнего столика проводили его завороженными взглядами.
— Королева Бо… Это вы об Иль Ре, что ли? — Кейске чуть не поперхнулась. Люди вокруг притихли во второй раз — кажется, Кейске говорила чуть громче, чем требуется.
— Никогда ее так не называй! — Рин сказала это трагическим шепотом. — Иначе все подумают, что ты знаешь, кто это! Подстерегут в уголке и начнут пытать.
— А я что, — смутилась Кейске, — я ничего… Просто Акире надо эту Борщовую Принцессу победить.
— Королеву! — шикнула Рин.
— Я вот подумала, — Кейске сосредоточенно почесала в затылке, — я, конечно, плохо в школе училась и все такое… Но разве официальное погоняло вашей Борщовой Тетки не как «Король» переводится? А совсем не Королева.
— Она шифруется, — доверительно сообщила Рин. — И она не тетка, она — Королева!
— Мужик, что ли? — не поняла Кейске. — Если не тетка… Слушай, ты ж говорила, что мужиков в Игуру не пускают.
— Какая ты непонятливая! — столу опять досталось ни за что ни про что. — Конечно, она тетка! То есть… женщина!
— А сколько ей лет? — спросила Кейске.
— Что, познакомиться хочешь? — Рин подозрительно прищурилась.
— Что-то мне подсказывает: борщи на самом деле она варит плохо, — ответила Кейске. — Королевы этим не занимаются. А если она ни борщей, ни еще чего готовить не умеет, то зачем мне с ней знакомиться? Меня и так уже Акира подкармливает.
— Перекармливает, я бы сказала, — неодобрительно отметила Рин. — Ты куда выше и шире ее. Объедаешь ее, что ли… Королева Борщей еще выше, чем ты. И вся в черном. Стильная такая. Увидишь — не ошибешься. Все, подсказок больше давать не буду. Все равно, во-первых, она моя, а, во-вторых, сразиться с ней можно, только если соберешь из жетонов роял флэш. Или фулл хаус.
— Стильная? Небось юбку носит, на это в Тошиме только суперстильная дива способна, — задумчиво сказала Мотоми.
— Не подсказывай, осведомительница! — взъерепенилась Рин. — Королева Борщей только моя! Не говори, что ты на нее тоже глаз положила.
— Что ты, — Мотоми томно улыбнулась, — я выше этого. Я уже была замужем. И у меня даже была дочь.
Тут Мотоми заметно погрустнела, бросила скорбный взгляд на Акиру и чуть не выронила сигарету, когда Рин задала очередной вопрос:
— А борщи?! Борщи ты варила?!
— Да что вам всем так не дают покоя эти борщи, — Мотоми стряхнула пепел на пол. Грязнее пол от этого не стал. — Эх, молодежь… Всем известно, что высший пилотаж — это не борщи, а пельмени.
— Неинтересно, — возразила Акира. Кейске и Рин посмотрели на нее с одинаковым удивлением. Похоже, они уже забыли, что она умеет разговаривать. Мотоми же удовлетворенно прищурилась. — Пельмени можно готовые купить.
— А можно и самой сделать, — подмигнула Мотоми. — Хочешь, научу? У меня богатый опыт.
— Не слушай ее, я ни разу не видела, чтобы она ела пельмени! — вскинулась Рин. Подумав, добавила: — Да и вообще хоть что-то… Если честно.
— Как грубо, — Мотоми затушила окурок о стену. — Я на диете. Женщинам в моем возрасте…
— Если я когда-нибудь узнаю, где ты живешь, то все обыщу, но выведаю, как ты умудряешься так потрясно выглядеть! — пообещала Рин. — В твоем-то возрасте.
— Кстати, насчет того, где я живу, — Мотоми потянулась, предоставляя всем желающим возможность оценить ее выдающиеся прелести, чуть из декольте не выпрыгнувшие. — Уже вечер. Пойду-ка я домой, пожалуй. Приютить кого-нибудь из вас, девочки? — Мотоми игриво подмигнула Акире. — Тебя, светленькая, я переночую с радостью…
— Правильно говорить — «пущу переночевать», — угрюмо поправила Кейске, но больше ничего не сказала.
— Да, конечно, — согласилась Мотоми. — И научу… пельмени готовить.
— А можете здесь остаться, — Рин пнула Мотоми под столом. Та едва успела изящно отклониться, чуть по полу волосами не мазнув. — В мирной зоне многие ночуют. Если останетесь, я с вами побуду. Покараулю. Зона-то мирная, но…
— У мелкой паршивки паранойя, — благодушно подсказала Мотоми. — Она обычно на крышах самых высоких домов ночует — там на нее точно не нападут. Потому что охотников топать по ступенькам на такую высоту еще поискать нужно.
— Ты! — Рин вспыхнула.
— Спасибо, — сказала Акира. Рин и Мотоми забыли о внутренних разборках, переключив на нее внимание. — Спасибо, но мы с Кейске найдем, где переночевать.
С этими словами она взяла подругу под руку. Кейске открыла рот, потом закрыла.
— А, так вот какого рода вы подруги, — Мотоми улыбнулась понимающе и немного насмешливо. — Ну, если передумаешь, девочка, мои пельмени всегда к твоим услугам.
— Я не умею готовить.
— Ты, великовозрастная… — Рин кипела и только что не булькала. — Это что еще за намеки?!
Под вопли Рин Кейске и Акира покинули мирную зону.
— У них идиллия прямо, — пробормотала Кейске. — У Рин и Мотоми. Они вроде сотрудничают. Видела у Рин фотоаппарат? Интересно, как они нас еще не уговорили на память сфоткаться… Только разговоры о борщах и спасли.
Акира неопределенно кивнула.
Они направились в ту самую заброшенную кофейную лавку, где Кейске нашла Акиру в Тошиме и чуть не была зарезана на месте. После попадания в Тошиму Акира стала чудовищно подозрительной. Хотя она и вне Тошимы не спешила кому-либо доверять, предпочитая жить, отгородившись от окружающего мира стеной.
Кейске не отгораживалась от мира. Кейске мир принимала, и, когда Акира однажды по случайности зашла в ванную, пока Кейске была под душем, она увидела…
— Что это они там делают? — пробормотала Кейске. Акира вздрогнула, проследила направление взгляда Кейске и увидела двух теток, вполне бодро скачущих по крышам. Дома в этой части Тошимы были не особенно высоки и плотно примыкали друг к другу, так что в самих прыжках ничего удивительного не было. Удивительное заключалось в том, что удиравшая тетка бежала налегке, придерживая то длинный развевающийся шарф, то пышную кремовую юбку, чтобы те не развевались больше положенного. Ее же преследовательница, вся в черном, сверкала голыми коленками и сжимала в одной руке катану, а в другой — ручку объемного чемодана. Видимо, в чемодане было нечто чрезвычайно ценное, раз тетка в мини-юбке и с катаной отказывалась его оставить.
— Мини-юбка, — тупо сказала Кейске, озвучив часть мыслей Акиры по этому поводу. — Слушай… А это не Королева Борщей?
Дама в кремовой юбке перепорхнула на соседнюю крышу, преодолев на сей раз не такое уж маленькое расстояние. Тетка с чемоданом нечленораздельно зарычала — даже Кейске и Акира услышали. Видно, прыгать так далеко с грузом она не могла.
— И она вся в черном, — продолжила Кейске задумчиво. — По-моему, похожа. Нападем на нее?
Будто это ей предстояло нападать. Акира вытащила нож из ножен за спиной.
Нож у Акиры, кстати, был особенный. Она плохо помнила, когда и от кого его получила — он появился у нее в приюте. С тех пор они были неразлучны. Акира не расставалась с оружием, куда бы ни заносила ее судьба.
Тетка с чемоданом остановилась на краю крыши, очевидно, в задумчивости, как теперь отсюда спускаться. Пожарной лестницы поблизости не наблюдалось.
— Э… Вы прыгайте, мы поймаем, — предложила Кейске. Акира посмотрела на нее уничижительно. Не подай ее бестолковая подруга голос, возможно, зловещая чемоданная незнакомка не обратила бы на них внимания.
Но сожалеть об опрометчивом поступке было поздно. Взгляд мрачной тетки, удивительно смахивающей на ворону, скользнул по Кейске и уткнулся в Акиру. Ощущение было не из лучших. Акира крепче сжала нож.
— Еще одна мразь, — величаво сказала незнакомка и вправду спрыгнула. Акире немедля представилось красное пятно на асфальте. Да, здания в этой части Тошимы были невысокими, но три этажа — многовато, чтобы прыгать.
Тетку в черном такие мелочи, похоже, не заботили. Возможно, в прошлом она и впрямь была вороной, а может, ее плащ, тут же принявшийся зловеще развеваться, обладал какими-то особыми аэродинамическими свойствами, но приземлилась незнакомка с чемоданом без особого труда. И немедля отставила свой чемодан в сторону, поудобнее перехватывая катану.
— Ты не под лайном, — сказала, будто в раздумьях глядя на Акиру. — Это все равно ничего не меняет.
В следующий миг она бросилась в атаку.
«Быстро», — подумала Акира.
— Кейске, в сторону!
Кейске и вправду посторонилась. Кажется, она еще что-то хотела сказать, но Акира сочла, что подруга и без того сказала больше, чем следовало.
Все-таки нож был не самым подходящим оружием против катаны. Тем более что незнакомка, при ближайшем рассмотрении костистая, худющая и страшная, как смерть с косой, и наверняка годами не высыпающаяся — такие мешки под глазами далеко не сразу появляются, а глаза после пары бессонных ночей до такой степени не покраснеют, — катаной явно умела пользоваться. И пользовалась в течение тех самых бессонных лет, безостановочно.
Первый удар Акире удалось отразить. И даже второй. На третьем страшная тетка улыбнулась совершенно сумасшедшей улыбкой и пустила в ход ноги.
Пинок вышел на славу. Акира вписалась в соседнюю стенку. Стенка от этого особенно не пострадала, а вот воздух из груди вышибло. Чувствуя, что сползает, Акира поняла, что не успеет подняться.
Мрачная тетка в один присест оказалась рядом. Тут бы ей Акиру и добить, но, кажется, это показалось незнакомке слишком скучным. Схватив Акиру за горло, тетка в черном вздернула ее на ноги. Акира, так и не успевшая вдохнуть, захрипела. Улыбка тетки стала еще страшнее.
— Ты любишь боль?
— Отпусти Акиру.
Брови тетки поехали вверх. Это было занимательное зрелище, если бы еще можно было вдохнуть.
Кажется, они обе совершенно забыли о Кейске.
Раздосадованно вздохнув, тетка разжала пальцы. Акира схватилась за горло, хрипя и надрывно кашляя. Каждый вдох, пусть даже такой желанный, причинял невыносимую боль. Пронеслась и исчезла мысль, а не сдавила ли тетка ей трахею слишком сильно. Нет, не слишком; хватка была ровно настолько сильна, чтобы не убить.
Тетка отвернулась от Акиры и уставилась на Кейске. А Кейске… Кейске держала в руках чемодан.
— Мразь, — прокомментировала незнакомка. Похоже, ее словарный запас был весьма ограничен.
— Уходи, — сказала Кейске. — Иначе я переверну чемодан, и все эти ампулы разобьются. Что в них, кстати?
Тетка в черном ничего не сказала, но ее хватка на рукоятке катаны неуловимо изменилась.
— Кейске… — говорить было трудно. Кричать — тем более. — Кейске, беги!
— Не дергайся, — негромко сказала тетка с катаной. Видимо, эти слова относились к Акире.
— Ты и есть Королева Борщей? — спросила Кейске.
Пальцы незнакомки чуть не разжались. Кажется, таких глупых вопросов она еще не слыхала.
— Чего?
— Иль Ре, — подсказала Кейске. — Почему ты носишь мужское прозвище? Королева Борщей тебе бы куда больше подошло. И еще почему для схватки с тобой надо кучу жетонов собрать, если ты просто так по улицам бродишь?
— Я не готовлю борщи, — снизошла до ответа незнакомка. — Я добываю ингредиенты.
С этими словами она бросилась в атаку. Акира потянулась за ножом, рассчитывая его подобрать, но тут раздался приближающийся звон и лязг. Тетка в черном отвлеклась на эти звуки, Кейске вывернулась из-под ее удара, выронила чемодан и бросилась к Акире.
— Идиотка, — сказала Акира, пытаясь оттолкнуть подругу. — Уходи давай.
— Только с Акирой! — отрезала Кейске.
Звон и лязг приблизились настолько, что можно было рассмотреть их источник. Вернее, источники.
Две здоровенные девицы, одна в полувоенном, другая в ярком до неприличия прикиде, явно были знакомы с чемоданоносной теткой. Во всяком случае, увидев ее, они благожелательно оскалились и торжествующе воздели те самые лязгающие штуковины. В случае девицы в ярком такими штуковинами оказались багнаки. Наверное, она пыталась покалечить ими стены, отсюда и шум-гам.
В случае девицы в полувоенном звенела металлическая труба, обвешанная жетонами.
А еще некоторый звон производил ошейник на странном существе, следовавшем за ними. Существо было одето очень гламурно и до странного смахивало на болонку. Акире пришлось моргнуть, чтобы понять: никакая это не болонка, а девочка.
— Шикити, — тем временем развязно протянула девица в ярком. — Тебя-то мы и ищем, ха-ха-ха! Думаем, где наша Шикити с чемоданом… А она чемодан потеряла, и ампулы все разбились! Арбитро будет недовольна. Ай-яй-яй, Шикити, ай-яй-яй!
— Бешеные псины, — сказала тетка в черном и в который раз атаковала. Похоже, о Кейске с Акирой она успела забыть.
Грех было этим не воспользоваться.
— Бежим, — шепнула Акира.
Кейске повиновалась без раздумий.
***
— Как думаешь, что было в ампулах? — спросила Кейске. Она устроилась на полу бывшей кофейной лавки, расположившись неподалеку от Акиры. — Те самые ингредиенты для борща? И почему Борщовая Королева их кому-то несла? Значит, не она всю эту кашу, то есть борщ, заварила?
— Арбитро, — отозвалась Акира. — Борщ варит Арбитро.
— Да, ее еще Рин упоминала, — согласилась Кейске. — Что они тут все друг друга бьют, а Арбитро судит… И что мне нужно к ней сходить, если я хочу принять участие в Игуре. Хотя для того, чтобы победить Борщовую Королеву, необязательно быть участником Игуры. Думаю, Игура — своего рода тренинг. Жетоны ведь надо отбирать у других участников во время поединков. Всех победил — натренировался. Натренировалась то есть. Значит, у тебя есть шанс продержаться против Борщовой Королевы дольше двух секунд.
— Она, — слова давались с трудом, горло как огнем жгло, — очень сильная.
— Ну так конечно, — согласилась Кейске. — Она старше нас. Небось и на войне была. А как вернулась, нашла новый способ законно убивать. В Тошиме ведь это разрешено. Потому сюда столько маньяков и стеклось. Эти, с трубой и багнаками… Они тоже старше. Рин что-то говорила о карательницах…
— Давай спать, — предложила Акира. Ее не особенно заботило собственное поражение. Она проигрывала и раньше; выжить — вот главная задача. Пока ты жива, всегда сможешь победить.
— Да, конечно, — растерянно согласилась Кейске. — Акира…
— Что?
— Тебе очень больно?
— …Заткнись и спи.
Кейске совету последовала и вправду в скором времени задрыхла. Акира могла ей только позавидовать. У нее самой уснуть никак не получалось. Подумалось почему-то, что Кейске очень хорошо держалась для домашней девочки… Она вступит в Игуру. Начнет убивать. И тогда она поймет, что это не игрушки. Она перестанет улыбаться и больше не будет похожа на беспомощного щенка. Она не будет нести всякую чушь. Она…
…Как-то раз Акира зашла в ванную, когда Кейске принимала душ. Кейске ее не заметила. Она что-то напевала себе под нос; шумела вода, а Акира всегда перемещалась практически беззвучно.
Кейске стояла к ней спиной. Акира не собиралась глазеть на подругу. Вообще-то, она зашла в ванную, чтобы взять антисептик из аптечки, находившейся в шкафчике с зеркальной дверцей. Доставать антисептик при Кейске и пытаться обрабатывать раны при ней было чревато. Кейске могла начать нудить или даже кричать, чтобы Акира больше никогда не шастала в свой дурацкий Bl@ster. Она и раньше пыталась заводить об этом речь. Все их с Акирой разговоры были преимущественно монологами. Говорила Кейске; но Акира зачастую прислушивалась к ее словам. А в мелочах так вообще никогда не спорила. Для Акиры многое не имело особого значения.
Вопрос с уходом из Bl@ster был исключением. Акира не представляла, чем еще может заняться. Кейске звала ее на фабрику, обещала договориться о свободном месте. Она это умела — договариваться. А вот Акира — нет. Она сомневалась, что сумеет поладить с людьми. С людьми она только дралась хорошо, и в Bl@ster эта способность была востребована. Акира не представляла, что станет делать на фабрике.
Истина, однако, заключалась даже не в этом.
Акиру не прельщала спокойная работа, такая, как у Кейске. И в Bl@ster она участвовала не ради денег. Ей нравилось драться. Это был экстаз, восторг, темная страсть, жар, охватывающий тело, сумасшедший азарт. Неважно, били ее или била она.
После очередной победы наступала апатия. Ей было не с кем сражаться. Она была не нужна. Только и оставалось, что лежать на кровати, бессмысленно глядя в потолок.
Именно поэтому Акира не могла уйти из Bl@ster. Именно потому позже она согласилась отправиться в Тошиму вместо того, чтобы сесть в тюрьму (которая в современных условиях, когда каждую заключенную содержали в отдельной камере, дабы женщины не сговорились и не устроили массовый побег, мало чем отличалась от многоквартирного дома. Да и кормежка там неплохая была, по слухам). В тюрьме пришлось бы поставить крест на драках.
И на встречах с Кейске.
Но это случилось после. А тогда, думая, что не может отказаться от своего образа жизни, Акира отказывала Кейске раз за разом. Та предлагала бросить Bl@ster все чаще и чаще. Говорила, что сама сможет содержать Акиру, пока та не найдет работу более подходящую, чем на фабрике. Акира только головой качала. Она не могла сидеть на шее у Кейске. Хотя денег у Кейске, надо сказать, хватало. Она приносила их после каждого своего исчезновения, и приносила немало, а вот тратить избегала. Прятала у Акиры.
Акира никогда не спрашивала, куда уходит подруга и откуда у нее потом берутся деньги и еда.
Стоя в ванной и глядя на обнаженную спину Кейске, Акира сильно жалела, что не спрашивала.
Шрамы.
От ожогов, от порезов, от ударов; старые и свежие, едва поджившие; понемногу выцветавшие синяки. Ничего смертельного, ничего серьезного. С такой спиной можно спокойно ходить, и сидеть, и даже лежать. На боку. И никак себя не выдавать; Кейске даже не вздрагивала, когда струи воды попадали на ее раны.
По сравнению с тем, что творилось у Кейске со спиной, большинство повреждений Акиры ничего не значили.
Акира не хотела знать, есть ли похожие шрамы у Кейске на груди, а потому вышла из ванной. Кейске ее не заметила, и к лучшему. Акира не собиралась ее расспрашивать или винить, или чего-то требовать. Она поклялась, что в день, когда увидит похожий след на лице Кейске, или на руках, или на другой части тела, не скрытой спецовкой на размер больше, чем следует; или увидит, как Кейске морщится от боли — в этот день она сделает все, чтобы Кейске больше никуда не исчезла.
А до тех пор — не ее дело. Каждый сам выбирает, как жить.
…Акира осторожно встала с пола. Кейске спала как убитая. Длинная челка падала ей на лицо и чуть подрагивала от размеренного дыхания.
Акира точно знала: если Кейске останется в Тошиме — ее убьют. Нужно было любыми силами заставить подругу уйти. Накричать на нее, оскорбить, разрушить их странную дружбу, если понадобится, но прогнать. Здесь, в Тошиме, царят совсем другие порядки. Здесь нет богатых мужчин с извращенными вкусами — или кто еще оставлял на теле Кейске все эти шрамы. Здесь — женское царство. И, если здесь правда варят борщи, то едва ли из заграничной свеклы. Скорей уж из крови.
Кейске здесь не выжить. Она — домашняя девочка, по доброй воле лезущая в самую грязь. Наверное, и с Акирой водится по той же причине. Чует еще одну девушку-без-смысла.
Когда-то, в раннем детстве, Акира считала, что существуют недопустимые вещи. То, что невозможно принять, то, чего никак нельзя делать. То, что «плохо».
Жизнь ее в этом переубедила.
Не существует никого, кто делал бы только хорошее. Сама Акира в этом смысле далеко не была идеалом, как и большинство ее ровесниц.
Они воспитывались для войны, которая закончилась раньше времени. И им стало некуда себя деть. Они ничего не умели. Даже Кейске не смогла адаптироваться до конца, даже у нее была своя темная сторона, у нее, всегда улыбчивой и неуклюжей.
У Акиры — и подавно.
Акире нравились поединки. Нравилось побеждать.
Но еще сильнее ей нравилось, когда ее побеждали. Сегодня, когда незнакомка в черном взяла ее за горло…
Акира подумала, что эта женщина похожа на нее. Акира не успела попасть на войну, поэтому не знала, для чего живет.
Тетка в черном попала на войну; поэтому не знала, для чего ей теперь жить.
«Она старше нас. Небось и на войне была. А как вернулась, нашла новый способ законно убивать».
Кейске была права. Тетка в черном убивала, потому что иначе для нее не было смысла. Ей нравилось побеждать, но победа не поселяла в ней апатию.
Отправляла на поиски новой победы.
За этими размышлениями Акира даже не заметила, что успела выйти из кофейной лавки и пройти не такое уж маленькое расстояние.
Неподалеку послышались крики боли. Там явно шла драка.
Акира не собиралась вмешиваться. Она, наоборот, планировала обойти опасное место стороной, но слух ее подвел. Желая вернуться назад кратчайшим путем, Акира не туда свернула и вышла на площадь.
Дрались именно здесь. Впрочем, к появлению Акиры драка была уже окончена. Тетка в черном — а это была именно она — эффектно стряхнула труп с катаны.
— Вот такие вот борщи, — пробормотала Акира, изучая ближайших мертвецов. Выглядели они как-то странно: выступившие жилы на лицах, оскаленные рты. Конечно, мертвецы редко кажутся симпатичными, но эти… — Зомби, что ли?
В следующую секунду Акира почувствовала запах крови, сырых внутренностей и дерьма. Ее затошнило.
Тетка в черном обернулась. На костистом лице алели живописные брызги — свет полной луны вкупе со светом единственного работающего фонаря предоставляли великолепный обзор.
Акиру затошнило сильнее.
— А, вот и ты, — тетка кивнула ей, как старой знакомой. — Хочешь быть убитой?
У Акиры мелькнула сумасшедшая догадка, что тетка их выследила. Ее и Кейске. Если она договорилась и с карательницами, значит, подруга в опасности…
Нужно было что-то срочно придумать, как-то отделаться от Борщовой Королевы. Победить ее возможным не представлялось, убежать тоже, вон она как по крышам прыгала. Разве что обмануть…
Так ничего и не придумав, Акира обнажила нож.
Тетка прищурилась и напала. На этот раз она двигалась даже быстрее, чем раньше. Акира пропустила первый же удар и чуть не осталась без руки, вместо нее потеряв всего лишь нож.
— Я убью тебя, — пообещала тетка, тесня Акиру. Та отступала шаг за шагом… пока не уперлась спиной в стену.
Тогда тетка в черном замахнулась катаной.
Акира зажмурилась.
Что-то мягкое коснулось ее лица. Акира ждала удара, но его все не было и не было, и, в конце концов, она открыла глаза.
Судя по тому, что видела Акира, по лицу ее мазнул длинный шарф. Обладательница этого шарфа (и бежевого жакета, и кремовой пышной юбки) как раз стояла перед Акирой, двумя ладонями удерживая лезвие катаны.
— Ты! — с подлинной ненавистью выдохнула тетка в черном.
Женщина, за которой она не так давно гналась по крышам, склонила голову набок.
— Подними нож.
Меланхоличный женский голос заставил Акиру двигаться. Пока женщина в бежевом жакете удерживала клинок тетки в черном, Акира успела подобрать нож и вернуться.
— Встань ближе ко мне.
У Акиры и мысли не возникло ослушаться. При первом взгляде на свою нежданную спасительницу Акира поняла: эта женщина с легкостью может убить и ее, и тетку в черном. Но почему-то не делает этого.
— Не пытайся меня найти.
Эти слова, кажется, были адресованы уже тетке в черном, потому что ее перекосило.
А потом женщина в бежевом жакете разжала руки.
Дальше все произошло очень быстро. С нечеловеческим воплем рубанув воздух перед собой, тетка в черном запоздало поняла, что противницы уже здесь нет, а Акира почувствовала, как кто-то обнял ее за талию.
В следующий момент все перед глазами размазалось, и Акира поняла, что ее ноги оторвались от земли.
Женщина — противница тетки в черном — и впрямь очень хорошо прыгала. Даже с грузом.
Или летела?
Акира не поняла, в какой момент ее подхватили на руки.
***
— Домохозяйка, — сказала женщина, разматывая свой длинный шарф и бросая его на диван.
Акира не поняла, о чем это она. Оранжерея, в которой жила ее спасительница, была не особенно уютным местом. На домохозяйку женщина была похожа разве что за счет своего внешнего вида, но в действительности таковой не являлась.
— Ты теперь будешь домохозяйкой, — объяснила женщина в ответ на недоуменный взгляд Акиры. — Мы с тобой раньше встречались, и ты пообещала, что сделаешь мой дом уютным. Теперь ты обретешь свой цвет.
— Н-не помню такого, — оторопело пробормотала Акира. Домохозяйка из нее была, мягко говоря, никакая. А насчет цвета она и вовсе не поняла.
— Этот нож, — женщина указала на оружие Акиры, — ты помнишь, откуда он у тебя?
— Мне нужно вернуться, — ответила Акира. — Я беспокоюсь за свою подругу.
— Я была последней домохозяйкой, — сказала женщина. Кажется, она вообще не слушала. — Всех нас… последних защитниц мира… Тех, кто был против того, чтобы сражаться… нас подвергли экспериментам. Из нас делали идеальных убийц. Только большинство из нас погибли. Мы были просто домохозяйками… Мы хотели готовить борщи, убираться, следить за детьми и смотреть сериалы. Мы не могли воевать, что бы они с нами ни делали. Мы умирали… выжила только я. Он сказал, что я особенная… и что он меня любит. Он хвалил меня, когда я убивала. Я подумала: и чем это отличается? Убивать — то же самое… что варить борщи.
Тут Акира точно поняла: у ее собеседницы не все дома.
— А потом я узнала, что он со мной только потому, что тоже исследователь. И я сварила хороший борщ. Для всех исследователей. И пришла сюда. Теперь все едят мои борщи, — женщина кивнула в такт своим мыслям. — Они пьют мою кровь… и изменяются. Моя кровь, моя плоть… Ты знаешь, что ты — особенная? Вместе мы сможем сварить неплохие пельмени.
Акира уже слышать ничего не могла о борщах и пельменях.
— Извини, — она покачала головой, — из меня хреновая домохозяйка.
И двинулась к выходу.
Женщина не стала ей препятствовать, только проводила долгим взглядом.
***
В кофейной лавке Кейске не оказалось. Акира сжала кулаки. Она пришла слишком поздно. Тошима была большим городом; пока она добрела от оранжереи до знакомого магазинчика, наступило утро.
— Акира.
Знакомый голос заставил обернуться.
Кейске стояла у Акиры за спиной. Кажется, она все это время была здесь. Просто Акира ее не заметила.
В руке у Кейске был нож, подаренный Рин.
— Где ты была?
— Чуть не стала домохозяйкой, — честно призналась Акира. — Кейске, как я рада, что ты в порядке! Послушай, тебе не стоит здесь находиться… Игура — не для тебя. Что… Кейске!
Акира не ожидала нападения и только вскрикнула, когда Кейске вцепилась в нее, опрокидывая на пол.
Она и правда была очень сильной. Акира пыталась сопротивляться, но через некоторое время поняла, что это ни к чему не приводит. Она даже пошевельнуться не могла.
— У тебя здесь много хороших знакомых, да, Акира? — нож скользнул от горла Акиры к ее груди. — У которых можно оставаться на ночь… чтобы варить пельмени.
— Какие пельмени, о чем ты! — Акиру не покидало стойкое подозрение, что все в Тошиме помешались на своих борщах и пельменях. Вот и Кейске явно была не в своем уме.
— Если я сделаю так, — Кейске осторожно надавила кончиком лезвия на левую грудь Акиры, — и так, — влажный язык прошелся по мочке уха Акиры, потом проник в раковину; мокрые звуки показались Акире отвратительными, — и вот так, — после этих слов Кейске поцеловала Акиру. Поцелуй был грубым; не сразу опомнившись, Акира укусила Кейске, и та со вскриком отшатнулась. Тут же улыбнулась — совсем не так, как всегда. По-другому.
— Если я продолжу, — сказала Кейске, — это и будут пельмени. Давай сварим их вместе, а? Акира…
Акира не поняла. У нее в голове не укладывалось, что Кейске может творить подобное.
Когда зубы Кейске впились ей в шею, прикусывая больно, почти до крови, а руки задрали на Акире футболку, у Акиры случилось просветление.
С ней уже происходило нечто подобное. Когда-то давно отчим сказал ей…
— Будь хорошей девочкой, — шепнула ей на ухо Кейске.
А потом…
— Ты же на самом деле этого хочешь.
Отчиму она воткнула нож в бок. Тот самый нож, о котором ее спрашивала женщина в бежевом жакете, последняя домохозяйка.
— Внутри тебя есть другая Акира. Ты кажешься холодной и невозмутимой, но самом деле у тебя кровь закипает, когда ты видишь чужие страдания. Тебе нравится причинять кому-то боль… и когда ее причиняют тебе. Поэтому ты не хотела уходить из Bl@ster. Тебе не нужно, чтобы с тобой нежничали. Ты отгородилась от мира стеной, за которую можно проникнуть, только причинив тебе боль. Закрытый мир — открытые раны… Я сломаю твою стену, Акира. Можешь кричать, — Кейске самыми кончиками пальцев задела соски Акиры. У последней вырвался удивленный вздох — чувство было странным. — Но не дергайся. Иначе… — нож прижался к груди Акиры плотнее.
До собственного ножа Акира дотянуться не могла. Этот нож… тогда, в приюте… она отошла от Кейске и…
— А ты… сломала? — сдавленно осведомилась Акира. — Стену? Я видела… твою спину. У кого ты оставалась на ночь, когда уходила?
Нож в руке Кейске дрогнул. Она рассмеялась совершенно безумным смехом:
— Так ты знала. И вот что ты обо мне думала? У нас был особенный приют, Акира. На всех нас ставили опыты. Когда ты сбежала от приемных родителей, тебя стали искать серьезные люди. Но ее они нашли первой — она тоже тебя искала. Из их разговоров она узнала, что они считают: в твоем случае эксперимент удался. Она смогла убедить их в ошибке. Она сказала, что подойдет им лучше. Что не чувствует боли. И это правда, мы обе почти не чувствуем. Эти исследователи проверяли. Тебя они оставили в покое. Вместо тебя на исследования ходила она. А потом появилась я. Она не смогла убивать, когда они велели. Мне пришлось ей помочь. Ей было не на что жаловаться. Они давали ей деньги и еду за то, что делала я. А она мечтала, что когда-нибудь наберет достаточно, и ты сможешь уехать из страны. Наивная! Она не понимала: тебе не это нужно.
— Она… ты имеешь в виду… Кейске? — осторожно уточнила Акира.
— Неуклюжая слабачка, — кивнула Кейске нынешняя.
— Нет, — возразила Акира.
— Нет?
— Можешь делать со мной все, что захочешь. Мне плевать, — на мгновение Акира сжала зубы. Потом продолжила: — Но не смей называть Кейске слабачкой. Я тоже так о ней думала. Я думала, что она домашняя девочка, что ей не место ни здесь, ни… Я ошибалась. Я пыталась прогнать ее, думала, что без нее справлюсь. Я ошибалась и в этом. На самом деле я боялась, что по-настоящему ей не нужна. Если она… исчезает время от времени… Я боялась, что она может не вернуться. Я не хотела к ней привязываться. Я не… Я всегда… Только она, — Акира удивлялась, почему Кейске до сих пор выслушивает ее сбивчивые речи, — она мой смысл. Если бы она рассказала… Если… Если ее больше нет, а есть только ты — лучше убей меня. Я не хочу жить без смысла.
— Думаешь, твои слова имеют для меня какое-то значение? — голос Кейске чуть дрогнул.
— Думаю, имеют, — сказала Акира. — Ты хотела сломать стену. Ты ее сломала. На этом все кончено. Если ты не можешь отдать мне мою Кейске, тогда убей меня. Без Кейске мне тут все равно не выжить. Я — домашняя девочка.
Вместо ответа Кейске наклонилась и прижалась губам к губам Акиры. На этот раз та не стала мешать обезумевшей подруге.
Через какое-то время Кейске отстранилась… и недоуменно захлопала ресницами.
***
— Это был инстинкт убийцы, — объясняла Кейске. Дар речи к ней вернулся только после того, как полураздетая Акира обняла ее и продержала в объятиях минут десять, не меньше. — Я его так называю… Я подумала, что в Тошиме он тебе пригодится. Но я не всегда могу его контролировать. Здесь сам воздух пропитан кровью, и я не справляюсь.
— Нужно уходить, — сказала Акира.
— Но… Как же… Королева Борщей…
— Я ее даже поцарапать не смогу. У нее инстинкт убийцы не засыпает никогда. И она, в отличие от тебя, полностью его контролирует. Знать не хочу, что с ней произошло на войне и почему она ищет встречи с той домохозяйкой, — Акира задумчиво посмотрела на лезвие своего ножа. — Но я вспомнила.
— Что вспомнила?
— В детстве я уже встречала эту домохозяйку, — Кейске явно не понимала, о чем говорит Акира, но ту это нисколько не смущало. — Она была тогда моложе. Она говорила, что у нее нет подруг, что ее дом всегда пуст. Она выглядела очень одинокой, и тогда я пообещала сделать ее дом уютным. Она подарила мне нож, чтобы скрепить обещание.
— Какое обещание? — спросила Кейске, но Акира ей не ответила.
— Меня подставили, — сказала она. — Эта домохозяйка очень сильная. Она живет в Тошиме. И она связана со мной. Меня направили сюда не для того, чтобы я убила Королеву Борщей. Тот человек, Эмма…
— Энма? — переспросила Кейске.
— Эмма. Он хотел, чтобы я нашла домохозяйку. Я ее нашла. Думаю, если я вернусь, никто не поднимет то обвинение. Мы уйдем отсюда. И покинем страну. Я не хочу, чтобы тебя мучили и дальше.
— Мы и правда можем уйти? — уточнила Кейске.
— Ага, — Акира кивнула. — Будем вместе варить пельмени… работать на какой-нибудь заграничной фабрике… и жить долго и счастливо.
— А… про пельмени… Акира, ты серьезно? — Кейске смущенно покраснела.
— Полуфабрикаты всегда готовить проще, — логично заключила Акира.
Кейске вздохнула.
***
— Мы будем домохозяйками, — клятвенно пообещала Акира, — настоящими. Только помоги нам выбраться отсюда!
Женщина в бежевом жакете устало на них посмотрела.
— Думаешь, что-то изменится, если вы выберетесь? Люди по всему миру варят борщи. Люди не знают своего цвета…
— А вас господин Энма искал, — подала голос Кейске.
— Эмма, а не Энма, — Акира наступила Кейске на ногу.
— Ага-ага. Он Акиру сюда специально за вами направил. И, скорее всего, действовал приватно. Акира видела рядом с ним только какую-то смущенную английскую леди.
— …Леди? — медленно переспросила домохозяйка.
— Да. И она на него так смотрит… в общем, если вы его не найдете вовремя, она его соблазнит. И будет варить для него пельмени.
В глазах женщины вспыхнуло пламя.
***
— Вкусный борщ! Наваристый борщ! Свекла! Соль! Сахар!
— По-моему, сахар в борщ не входит, — заметила Кейске. — Как считаешь, Акира?
Акира хрустела своим солидом со вкусом риса и омлета и на вопросы временно не отвечала.
— А вообще, давать названия своим атакам — верх безвкусицы, — пробормотала Кейске. — Кажется, она в детстве читала слишком много сенен-манги.
Акира прожевала откушенное, проглотила и сказала:
— Хорош придираться. Она нас спасает, а ты еще возмущаешься. И готовит она по-настоящему здорово. В Bl@ster такого не увидишь.
— Инстинкт убийцы, — прокомментировала Кейске.
Домохозяйка тем временем, кажется, покончила с охранниками и помахала рукой.
Запасной путь из Тошимы — по катакомбам — был свободен.
***
— Знаешь, — сказала Акира в один прекрасный день, — я поняла, что ты имеешь в виду под пельменями.
От неожиданности Кейске поперхнулась соком.
Они сидели в летнем кафе на другом конце света — помимо сбережений Кейске, им посчастливилось получить немалый денежный перевод от «частного лица». «Частное лицо» и вправду действовало независимо от организации, издевавшейся над Кейске. Как и все мужчины, оно предпочитало лишний раз не рисковать своей задницей, но его благодарность за возвращенную домохозяйку пришлась как нельзя кстати. Акира и Кейске смогли беспроблемно покинуть страну. Денег им на первое время хватило, а там каждая нашла себе работу. Кейске устроилась на фабрику, как и хотела, а Акира… научилась готовить. И нанялась поваром в один ресторан, специализирующийся на экзотической кухне. Особенно хорошо у нее получались борщи.
— И я вот подумала, — продолжила Акира, — в последнее время мне в голову приходят очень странные мысли. Я чувствую себя от них почти так же, как чувствовала во время поединков. Но это другие мысли. И все они связаны с тобой.
— Конечно, — пробормотала Кейске, — качественные пельмени — отличная замена борщу.
Румянец на ее щеках подсказывал, что Акира все поняла правильно.
— У тебя… прядка ко лбу прилипла, — добавила Кейске.
— Поправь, — предложила Акира.
— А м… можно?
— Я ничего не имею против пельменей, — Акира улыбнулась уголком рта.
Кейске замерла.
— Знаешь… я так редко вижу твою улыбку.
Она потянулась убрать прядку и, может, ее убрала. А может, и нет; Акира не очень поняла, потому что в следующую секунду они уже целовались.
— На нас смотрят, — сказала Кейске где-то через минуту.
— Я знаю, — согласилась Акира. — Я давно ждала, когда же она себя проявит. Она проехала за нами полмира. Интересно, что ей от нас нужно.
Кейске бросила быстрый взгляд поверх плеча Акиры.
Костистое лицо тетки в черном, неосторожно высунувшейся из-за палатки с мороженым, пылало от гнева. На бледных скулах проступили алые пятна.
В середине палящего лета черное облачение, начиная с развевающегося плаща и заканчивая мини-юбкой, выглядело ужасающе неуместным.
— Похоже, из Королевы Борщей она решила переквалифицироваться в Королевы Пельменей, — напряженно сказала Кейске. — Вон какая недовольная. За тобой ведь сюда потащилась. Ну и как мы теперь от нее отвяжемся?
— Смотри, — Акира указала на соседнюю палатку, из-за которой выглядывала удивительно знакомая светловолосая голова. — Если я не ошибаюсь, Рин здесь из-за Королевы Борщей. Уж не знаю, что она хочет сварить с Королевой, борщ или пельмени…
— Из Королевы, — уточнила Кейске.
— …но так просто она не отстанет.
Солнце палило вовсю; люди по всему миру варили свои борщи и пельмени, как поступали с тех пор, как познали всю прелесть этих блюд, и жизнь была прекрасна.
Автор: Laora
Бета: Red Fir
Размер: миди, 7755 слов
Канон: Togainu no Chi
Пейринг/Персонажи: fem!Кейске/fem!Акира, fem!Рин, fem!Мотоми, fem!Шики, fem!Нано
Категория: фемслэш
Жанр: юмор, стеб, пародия
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: В Тошиме очень странное представление о том, как нужно варить борщи.
Примечание/Предупреждения: AU с fem!персонажами; крэк, борщи, ООС, феминизм в радикальных его проявлениях
читать дальше— Только женщины, да? — уточнила Кейске. Акира бросила на подругу предупреждающий взгляд, но предупреждать Кейске можно было сколько угодно — она все равно не слушала.
— Да, мужчин к участию в Игуре не допускают, — подтвердила Рин. Тощая и плоская, она сама была похожа на мальчишку. — А если они сюда и попадают, то надолго обычно не задерживаются. У нас царит дружеская атмосфера, присущая каждому женскому гадючнику. Мужикам тут не выжить.
И Рин глубокомысленно кивнула.
— Так чем вы тут занимаетесь? — продолжила расспросы Кейске. — Акира мне объясняла-объясняла, но что-то я так ничего и не поняла…
— Ну как чем — борщи варим, — сказала Рин, глазом не моргнув. — А потом устраиваем соревнования по типу, чей борщ наваристее. Победительница имеет право вырезать всех проигравших. Но, вот беда, судьи у нас нет. Только Арбитро. А эта дама сама сроду не готовила, и вообще, ее интересует исключительно ее болонка. Так что качество борщей мы определяем очень просто: кто остальных побил, тот и победил. Победила. Только бить по правилам надо, не то карательницы вмешаются.
— Как увлекательно, — пробормотала Кейске. Она готовить не умела и регулярно травила Акиру притащенными с работы чипсами. Чем Кейске занималась на работе, оставалось тайной за семью печатями. Подруга Акиры была сильной и физически развитой, потому и устроилась на фабрику, но за работой Акира ее ни разу не видела. Кейске только и делала, что скакала вокруг тех, кто работал, несла какую-то чушь, смеялась, пила чай, жрала свои чипсы и всячески демонстрировала бурную деятельность. Тем не менее, ей всегда все прощалось. Возможно, потому, что люди, вокруг которых она имела обыкновение скакать, работали с неожиданной продуктивностью. — А кто потом эти борщи ест?
— Выливаем, — Рин махнула рукой, увидела в этой руке нож, посмотрела на него с некоторым удивлением и спросила: — Слушай, тебе оружие не нужно, случайно? А тебе, Акира?
— Это почему ж вы борщи выливаете? — задалась вопросом Кейске. Нож она взяла, при этом как-то ненавязчиво просочившись в небольшой отрезок свободного пространства, который отделял Рин от Акиры.
— А кто их ест? — пожала плечами Рин. Попыталась оттеснить Кейске, но не преуспела. Та была ее едва ли не на две головы выше. — Чай, не национальная кухня. Ходют тут всякие, потом борщи варить начинают…
— На кого ты намекаешь? — Кейске, кажется, обиделась. Хотя борщей она в жизни не варила.
— Не на тебя, не боись, — Рин окинула Кейске пристальным взглядом, оценила рост, размах плеч и вздохнула: — Хотя тебе-то чего бояться, ты вон какая здоровая. Вы с Акирой давно знакомы?
— Зачем варить борщи, если вы их все равно не едите? — Кейске чуть сместилась влево, пресекая очередную попытку Рин добраться до Акиры. — Столько продуктов пропадает, и труд насмарку идет… Ой, что-то мне есть захотелось, — Кейске виновато посмотрела на Акиру.
Всякий раз, когда ее драгоценная подруга не успевала разжиться чипсами и не заскакивала к одному из знакомых, она приходила к Акире. Садилась под дверью, начинала ныть и жаловаться, жаловаться и ныть… И требовать есть. В чем-то она удивительно напоминала приблудного пса. В конце концов, Акира всегда с тяжким вздохом открывала дверь и делилась с Кейске последним черствым солидом. Сама Акира вопросу еды вообще не уделяла никакого внимания, тем не менее, по крайней мере один солид у нее в запасе был всегда. Врожденная предусмотрительность сказывалась. Впрочем, больше, чем на один солид, этой предусмотрительности никогда не хватало. Акира была типичной представительницей своего поколения: могу — делаю. А что будет завтра, завтра и посмотрим. Не до того тут, чтобы планировать дальнейшую жизнь. Хоть бы этот день пережить.
По вечерам они с Кейске бессмысленно смеялись, сидя на разных концах узкой кровати Акиры; вернее, смеялась Кейске. Акира осторожно грызла отвратные чипсы или не менее отвратные солиды. Кейске никак не желала сидеть спокойно, болтала о чем-то, задевала ступнями скрещенные ноги Акиры и ерзала, ерзала. А еще улыбалась. Акира плохо помнила, как выглядит серьезная Кейске. Может, потому, что вся серьезность в их непостижимом дуэте именно Акире и досталась.
Иногда Кейске не приходила к Акире вечером. Иногда она исчезала на день или на два, или на целую неделю, а потом возвращалась, все такая же улыбчивая, неуклюжая напоказ, в своей неизменной спецовке, скрадывающей фигуру.
После таких исчезновений у Кейске откуда-то появлялась еда. И деньги появлялись тоже. Она прятала свои сокровища в квартирке Акиры: так пес зарывает вкусную косточку, чтобы вернуться за ней позже.
— Ты — мой банк, — говорила она, прикрывая глаза во время улыбки — не заглянуть, не понять. — Лучший из сторожей. Серебристо-серая…
— Не обзывайся, — буркала Акира и на этом обычно замолкала. Собачья кличка, доставшаяся ей в качестве имени, Акиру никогда не радовала. Да и на собаку Акира была мало похожа. Скорее уж на волка-одиночку: друзей у нее не водилось, даже в Bl@ster.
А потом опять наступал вечер, и они с Кейске хрустели чипсами или деликатесами, которые та где-то умудрялась раздобыть.
Иногда Акира думала: может, именно эти бессмысленные посиделки с довольной непонятно чем Кейске и придают ее жизни смысл?
Ведь, кроме этих посиделок, Акире ничего потом не вспоминалось. Bl@ster не имел для нее особенного значения. Это был способ выжить. За победы в поединках Акира получала деньги; драки приносили кратковременное чувство удовлетворения. Потом приходило отупение. После очередной победы Акира могла сутками валяться на кровати, пока не наступало время очередного матча. Смысла во всем этом не было ни на грош. Впрочем, у кого из переживших Третью мировую был свой смысл? Разве что у мужчин. Их не готовили к войне. Из них не воспитывали убийц; их не распределяли с рождения по детским домам и не отдавали потом на воспитание государственным «семьям».
Из своей «семьи» Акира ушла несколько лет назад. На то была вполне объективная причина — нож вошел в бок отчима глубже, чем она планировала. Хотя тогда ей было не до того, чтобы планировать. Становиться жертвой насилия Акира не собиралась, не собиралась и откусывать себе язык, как поступали женщины-солдаты, если попадали в плен к неприятелю. Она была не на войне. Она жила сегодняшним днем и не задумывалась о последствиях своих поступков.
Возможно, ее даже искали. Но искать Акиру среди множества таких же беглых девчонок, участниц Bl@ster и разных других группировок, было гиблым делом. Имя, которое она всегда считала унизительной кличкой, тоже сыграло Акире на руку. Так называли многих девочек в приюте, а по внешности Акира особенно не выделялась.
Она смогла выжить в одиночестве и даже жила в неимоверно шикарных, по меркам неудавшихся солдат, условиях: в отдельной квартире. На квартиру уходила большая часть выигрышей Акиры в Bl@ster. Прославившаяся как LOST, известная победительница (у которой, между прочим, поражений в общей сложности было куда больше, чем побед), Акира едва сводила концы с концами. Место, где жить; полуфабрикаты, которые можно есть; и желанное одиночество.
Больше у Акиры ничего не было; она разорвала все связи с прошлым.
Кроме одной.
Кейске больше повезло с родителями, чем Акире. Нелепая, всеми отверженная, постоянный изгой; повзрослев, Кейске совершенно изменилась. У нее появились друзья. Много друзей. Ей было ни к чему провожать Акиру до дома, или спрашивать, откуда у Акиры синяк под глазом, или раз за разом приставать со своими пластырями — их Акира позволяла налепить на себя далеко не с первого раза. Кейске могла с чистой совестью забыть о светловолосой девчонке, которая защищала ее в приюте и раз за разом повторяла: «Не дружи со мной. Не ходи за мной. Отстань».
Акира думала, что Кейске ей не нужна, но не могла за нее не заступаться.
Акира терпеть не могла, когда Кейске пыталась о ней заботиться, но без этого наверняка что-то потеряла бы.
Поэтому она обрадовалась, когда Кейске нашла ее после того случая с отчимом. Кейске должна была сидеть дома, а не исчезать на неделю (именно столько времени ей понадобилось, чтобы разыскать Акиру на улицах). Приемные родители Кейске были неплохими людьми, да и она вроде нормально к ним относилась. Тем не менее, она заставила их переживать и подвергла себя огромной опасности. Новичкам на улицах никогда не были рады, Акире пришлось отстаивать свое право находиться среди них, при этом используя далеко не самые гуманные методы. Но она привыкла драться с детства, то защищая Кейске, то неприкосновенность своего личного пространства.
Кейске драться не умела вообще. Акира не представляла, как при этом Кейске удалось не только уцелеть на улицах, но и найти свою подругу. Акира думала, что хорошо замела следы.
— Я нашла тебя по запаху, — сказала Кейске, когда они встретились снова. Акира сорвалась на нее и едва не избила, и только тогда неожиданно поняла: физически Кейске ее сильнее. Нет, драться она не умела, зато прекрасно сдерживала чужой напор. Акира поняла, что не может высвободиться из ее захвата так, чтобы не покалечить, и сдалась.
С того времени Кейске исправно за ней таскалась, всегда приходя незваной, каждый раз пробиваясь сквозь стену первоначального неприятия. Акира частенько удивлялась, как Кейске еще не надоело, и с определенной долей снисхождения терпела ее выходки. С присутствием Кейске оставалось только смириться…
Вот и в Тошиму она вслед за Акирой увязалась. А ведь говорили ей. Предупреждали. Акира бы и сама справилась… Всего-то нужно было, что найти какую-то Иль Ре и победить ее. Делов-то. А потом можно было вернуться к прежней спокойной жизни. Акира была неприхотлива. Ей требовалось только место, где можно жить, солиды, которые можно есть, и поединки Bl@ster, от которых мутнеет в голове, после которых иногда трудно говорить — болят разбитые губы… Впрочем, в том, чтобы много говорить, Акира тоже не нуждалась. Для этой цели у нее была Кейске.
— Так я могу вас к Мотоми проводить, — Рин охотно улыбнулась. — В мирную зону. Там и едой разжиться можно, если у вас жетоны есть, конечно.
— У нас есть еда, — Акира почувствовала, что самое время вмешаться в этот бредовый разговор. — Не слушай ее, Кейске. Не варят они никаких борщей.
— А вот и варим, — обиделась Рин, подпрыгивая, чтобы увидеть Акиру поверх плеча Кейске. — Не одними же солидами питаться. Хотя в мирной зоне ты борщей, конечно, не увидишь. Их только в бою готовят.
— Даже так, — Кейске и Акира понимающе переглянулись.
Потом Акира сказала:
— Ну, раз борщей в мирной зоне нет, можно и сходить.
— Мне еще жетон нужен, — напомнила Кейске. — Иначе я не смогу принять участие в Игуре.
Акира стиснула зубы. Она к участию Кейске в Игуре относилась резко отрицательно. Домашней девочке в Тошиме, среди таких, как взвинченная Рин с этими ее борщами, определенно было не место.
Впрочем, один случай из прошлого заставлял Акиру сомневаться в том, что ее подруга такая уж «домашняя», но вспоминать об этом сейчас не хотелось.
— Это вам к Арбитро, — подсказала Рин. — Но сначала к Мотоми. Идите за мной!
И попрыгала вперед, ловко лавируя между каменными обломками.
— Зря мы с ней связались, — Кейске неожиданно взяла Акиру за локоть. Та перевела на подругу недоуменный взгляд. Кейске на нее не смотрела, уставившись куда-то перед собой. Сейчас она была похожа совсем на другого человека. Куда-то исчезла веселая балагурка, несерьезная и неумелая; в спокойном взгляде Кейске сверкнул металл.
— Тебе-то откуда знать? — Акира освободила руку.
Кейске на нее даже не посмотрела:
— Эта девочка не из приюта. Она проходила особую подготовку. Видела, как она двигалась, когда тех троих избивала? Наверняка дочка какого-нибудь влиятельного мужчины. Они-то своих детей никуда не отдавали, даже девочек. А нас с тобой она не тронула только потому, что ты ей понравилась.
— … — Акира понятия не имела, что на это ответить.
— Понравилась, я всегда такое чувствую, — Кейске перевела взгляд на Акиру, и было в этом взгляде что-то безнадежное. — Всегда чувствую, когда Акира кому-то нравится. Она — убийца. Будь осторожнее.
С этими словами Кейске двинулась вперед. Акира подумала, что у нее изменилась осанка.
***
— Так что там с борщами? — непосредственно поинтересовалась Кейске, уплетая солид со вкусом карри.
Мотоми, статная женщина в возрасте, поправила шикарные волосы цвета молочного шоколада — тем самым жестом, каким это обычно делают актрисы в дешевом порно, — и пожала плечами.
— Понятия не имею. Что это вообще такое, борщ?
— Вот как относятся к семейному счастью бывшие фотомодели, — поддела ее сидевшая тут же Рин. — Даже борщ супругу не сготовят.
— Но-но, — Мотоми лениво погрозила ей пальцем и достала из нагрудного кармана пачку сигарет. — Сначала объясни мне, что такое борщ…
— Это блюдо, — сказала Кейске. — Не наше, правда. А вы не знали?
— Я не знаю, что имеет в виду эта мелкая паршивка, — благожелательно сказала Мотоми и указала на Рин взглядом.
— Эй! — Рин вскочила из-за стола и хлопнула по нему руками. Стол пошатнулся, разговоры вокруг притихли. Посетители мирной зоны сосредоточенно воззрились на Рин. Та сделала вид, что смутилась, и села.
— Честно говоря, я никогда не была фотомоделью, — Мотоми щелкнула зажигалкой. — Я всего-навсего скромная осведомительница. И понятия не имею, что творится в головах молоденьких девочек. Эта Игура… Зачем вам все это, родные мои? Возвращались бы домой, варили бы свои борщи и дальше…
— Участвовали бы в Bl@ster, — подсказала Рин. — Ты ведь состояла в Bl@ster, да, Акира?
— …
— Я тоже, — ответ Рин, похоже, не требовался. — У нас была своя команда.
На этих словах она замолчала, внезапно посмурнев.
— Почему же ты тогда тут? — спросила Кейске.
— А это не твое дело, — огрызнулась Рин.
— Она всегда так реагирует, когда ее об этом спрашиваешь, — безмятежно сказала Мотоми и затянулась. — Все знают, почему ты здесь, деточка.
— И почему же? — Рин посмотрела на Мотоми с неподдельным интересом.
— Из-за борщей, — невозмутимо отозвалась Мотоми. — Хотя их у нас в Тошиме днем с огнем не найти.
— Как же, как же, — возразила Рин, — как же — не найти? У нас есть борщи! У нас даже Королева Борщей есть. Та, которая любит черный цвет. Когда-нибудь я возьму над ней верх, — глаза Рин сверкнули, — и сама стану Королевой Борщей.
— Постыдилась бы, с таким-то погонялом ходить, — Мотоми покачала головой и выпустила длинный клуб дыма. Девицы у дальнего столика проводили его завороженными взглядами.
— Королева Бо… Это вы об Иль Ре, что ли? — Кейске чуть не поперхнулась. Люди вокруг притихли во второй раз — кажется, Кейске говорила чуть громче, чем требуется.
— Никогда ее так не называй! — Рин сказала это трагическим шепотом. — Иначе все подумают, что ты знаешь, кто это! Подстерегут в уголке и начнут пытать.
— А я что, — смутилась Кейске, — я ничего… Просто Акире надо эту Борщовую Принцессу победить.
— Королеву! — шикнула Рин.
— Я вот подумала, — Кейске сосредоточенно почесала в затылке, — я, конечно, плохо в школе училась и все такое… Но разве официальное погоняло вашей Борщовой Тетки не как «Король» переводится? А совсем не Королева.
— Она шифруется, — доверительно сообщила Рин. — И она не тетка, она — Королева!
— Мужик, что ли? — не поняла Кейске. — Если не тетка… Слушай, ты ж говорила, что мужиков в Игуру не пускают.
— Какая ты непонятливая! — столу опять досталось ни за что ни про что. — Конечно, она тетка! То есть… женщина!
— А сколько ей лет? — спросила Кейске.
— Что, познакомиться хочешь? — Рин подозрительно прищурилась.
— Что-то мне подсказывает: борщи на самом деле она варит плохо, — ответила Кейске. — Королевы этим не занимаются. А если она ни борщей, ни еще чего готовить не умеет, то зачем мне с ней знакомиться? Меня и так уже Акира подкармливает.
— Перекармливает, я бы сказала, — неодобрительно отметила Рин. — Ты куда выше и шире ее. Объедаешь ее, что ли… Королева Борщей еще выше, чем ты. И вся в черном. Стильная такая. Увидишь — не ошибешься. Все, подсказок больше давать не буду. Все равно, во-первых, она моя, а, во-вторых, сразиться с ней можно, только если соберешь из жетонов роял флэш. Или фулл хаус.
— Стильная? Небось юбку носит, на это в Тошиме только суперстильная дива способна, — задумчиво сказала Мотоми.
— Не подсказывай, осведомительница! — взъерепенилась Рин. — Королева Борщей только моя! Не говори, что ты на нее тоже глаз положила.
— Что ты, — Мотоми томно улыбнулась, — я выше этого. Я уже была замужем. И у меня даже была дочь.
Тут Мотоми заметно погрустнела, бросила скорбный взгляд на Акиру и чуть не выронила сигарету, когда Рин задала очередной вопрос:
— А борщи?! Борщи ты варила?!
— Да что вам всем так не дают покоя эти борщи, — Мотоми стряхнула пепел на пол. Грязнее пол от этого не стал. — Эх, молодежь… Всем известно, что высший пилотаж — это не борщи, а пельмени.
— Неинтересно, — возразила Акира. Кейске и Рин посмотрели на нее с одинаковым удивлением. Похоже, они уже забыли, что она умеет разговаривать. Мотоми же удовлетворенно прищурилась. — Пельмени можно готовые купить.
— А можно и самой сделать, — подмигнула Мотоми. — Хочешь, научу? У меня богатый опыт.
— Не слушай ее, я ни разу не видела, чтобы она ела пельмени! — вскинулась Рин. Подумав, добавила: — Да и вообще хоть что-то… Если честно.
— Как грубо, — Мотоми затушила окурок о стену. — Я на диете. Женщинам в моем возрасте…
— Если я когда-нибудь узнаю, где ты живешь, то все обыщу, но выведаю, как ты умудряешься так потрясно выглядеть! — пообещала Рин. — В твоем-то возрасте.
— Кстати, насчет того, где я живу, — Мотоми потянулась, предоставляя всем желающим возможность оценить ее выдающиеся прелести, чуть из декольте не выпрыгнувшие. — Уже вечер. Пойду-ка я домой, пожалуй. Приютить кого-нибудь из вас, девочки? — Мотоми игриво подмигнула Акире. — Тебя, светленькая, я переночую с радостью…
— Правильно говорить — «пущу переночевать», — угрюмо поправила Кейске, но больше ничего не сказала.
— Да, конечно, — согласилась Мотоми. — И научу… пельмени готовить.
— А можете здесь остаться, — Рин пнула Мотоми под столом. Та едва успела изящно отклониться, чуть по полу волосами не мазнув. — В мирной зоне многие ночуют. Если останетесь, я с вами побуду. Покараулю. Зона-то мирная, но…
— У мелкой паршивки паранойя, — благодушно подсказала Мотоми. — Она обычно на крышах самых высоких домов ночует — там на нее точно не нападут. Потому что охотников топать по ступенькам на такую высоту еще поискать нужно.
— Ты! — Рин вспыхнула.
— Спасибо, — сказала Акира. Рин и Мотоми забыли о внутренних разборках, переключив на нее внимание. — Спасибо, но мы с Кейске найдем, где переночевать.
С этими словами она взяла подругу под руку. Кейске открыла рот, потом закрыла.
— А, так вот какого рода вы подруги, — Мотоми улыбнулась понимающе и немного насмешливо. — Ну, если передумаешь, девочка, мои пельмени всегда к твоим услугам.
— Я не умею готовить.
— Ты, великовозрастная… — Рин кипела и только что не булькала. — Это что еще за намеки?!
Под вопли Рин Кейске и Акира покинули мирную зону.
— У них идиллия прямо, — пробормотала Кейске. — У Рин и Мотоми. Они вроде сотрудничают. Видела у Рин фотоаппарат? Интересно, как они нас еще не уговорили на память сфоткаться… Только разговоры о борщах и спасли.
Акира неопределенно кивнула.
Они направились в ту самую заброшенную кофейную лавку, где Кейске нашла Акиру в Тошиме и чуть не была зарезана на месте. После попадания в Тошиму Акира стала чудовищно подозрительной. Хотя она и вне Тошимы не спешила кому-либо доверять, предпочитая жить, отгородившись от окружающего мира стеной.
Кейске не отгораживалась от мира. Кейске мир принимала, и, когда Акира однажды по случайности зашла в ванную, пока Кейске была под душем, она увидела…
— Что это они там делают? — пробормотала Кейске. Акира вздрогнула, проследила направление взгляда Кейске и увидела двух теток, вполне бодро скачущих по крышам. Дома в этой части Тошимы были не особенно высоки и плотно примыкали друг к другу, так что в самих прыжках ничего удивительного не было. Удивительное заключалось в том, что удиравшая тетка бежала налегке, придерживая то длинный развевающийся шарф, то пышную кремовую юбку, чтобы те не развевались больше положенного. Ее же преследовательница, вся в черном, сверкала голыми коленками и сжимала в одной руке катану, а в другой — ручку объемного чемодана. Видимо, в чемодане было нечто чрезвычайно ценное, раз тетка в мини-юбке и с катаной отказывалась его оставить.
— Мини-юбка, — тупо сказала Кейске, озвучив часть мыслей Акиры по этому поводу. — Слушай… А это не Королева Борщей?
Дама в кремовой юбке перепорхнула на соседнюю крышу, преодолев на сей раз не такое уж маленькое расстояние. Тетка с чемоданом нечленораздельно зарычала — даже Кейске и Акира услышали. Видно, прыгать так далеко с грузом она не могла.
— И она вся в черном, — продолжила Кейске задумчиво. — По-моему, похожа. Нападем на нее?
Будто это ей предстояло нападать. Акира вытащила нож из ножен за спиной.
Нож у Акиры, кстати, был особенный. Она плохо помнила, когда и от кого его получила — он появился у нее в приюте. С тех пор они были неразлучны. Акира не расставалась с оружием, куда бы ни заносила ее судьба.
Тетка с чемоданом остановилась на краю крыши, очевидно, в задумчивости, как теперь отсюда спускаться. Пожарной лестницы поблизости не наблюдалось.
— Э… Вы прыгайте, мы поймаем, — предложила Кейске. Акира посмотрела на нее уничижительно. Не подай ее бестолковая подруга голос, возможно, зловещая чемоданная незнакомка не обратила бы на них внимания.
Но сожалеть об опрометчивом поступке было поздно. Взгляд мрачной тетки, удивительно смахивающей на ворону, скользнул по Кейске и уткнулся в Акиру. Ощущение было не из лучших. Акира крепче сжала нож.
— Еще одна мразь, — величаво сказала незнакомка и вправду спрыгнула. Акире немедля представилось красное пятно на асфальте. Да, здания в этой части Тошимы были невысокими, но три этажа — многовато, чтобы прыгать.
Тетку в черном такие мелочи, похоже, не заботили. Возможно, в прошлом она и впрямь была вороной, а может, ее плащ, тут же принявшийся зловеще развеваться, обладал какими-то особыми аэродинамическими свойствами, но приземлилась незнакомка с чемоданом без особого труда. И немедля отставила свой чемодан в сторону, поудобнее перехватывая катану.
— Ты не под лайном, — сказала, будто в раздумьях глядя на Акиру. — Это все равно ничего не меняет.
В следующий миг она бросилась в атаку.
«Быстро», — подумала Акира.
— Кейске, в сторону!
Кейске и вправду посторонилась. Кажется, она еще что-то хотела сказать, но Акира сочла, что подруга и без того сказала больше, чем следовало.
Все-таки нож был не самым подходящим оружием против катаны. Тем более что незнакомка, при ближайшем рассмотрении костистая, худющая и страшная, как смерть с косой, и наверняка годами не высыпающаяся — такие мешки под глазами далеко не сразу появляются, а глаза после пары бессонных ночей до такой степени не покраснеют, — катаной явно умела пользоваться. И пользовалась в течение тех самых бессонных лет, безостановочно.
Первый удар Акире удалось отразить. И даже второй. На третьем страшная тетка улыбнулась совершенно сумасшедшей улыбкой и пустила в ход ноги.
Пинок вышел на славу. Акира вписалась в соседнюю стенку. Стенка от этого особенно не пострадала, а вот воздух из груди вышибло. Чувствуя, что сползает, Акира поняла, что не успеет подняться.
Мрачная тетка в один присест оказалась рядом. Тут бы ей Акиру и добить, но, кажется, это показалось незнакомке слишком скучным. Схватив Акиру за горло, тетка в черном вздернула ее на ноги. Акира, так и не успевшая вдохнуть, захрипела. Улыбка тетки стала еще страшнее.
— Ты любишь боль?
— Отпусти Акиру.
Брови тетки поехали вверх. Это было занимательное зрелище, если бы еще можно было вдохнуть.
Кажется, они обе совершенно забыли о Кейске.
Раздосадованно вздохнув, тетка разжала пальцы. Акира схватилась за горло, хрипя и надрывно кашляя. Каждый вдох, пусть даже такой желанный, причинял невыносимую боль. Пронеслась и исчезла мысль, а не сдавила ли тетка ей трахею слишком сильно. Нет, не слишком; хватка была ровно настолько сильна, чтобы не убить.
Тетка отвернулась от Акиры и уставилась на Кейске. А Кейске… Кейске держала в руках чемодан.
— Мразь, — прокомментировала незнакомка. Похоже, ее словарный запас был весьма ограничен.
— Уходи, — сказала Кейске. — Иначе я переверну чемодан, и все эти ампулы разобьются. Что в них, кстати?
Тетка в черном ничего не сказала, но ее хватка на рукоятке катаны неуловимо изменилась.
— Кейске… — говорить было трудно. Кричать — тем более. — Кейске, беги!
— Не дергайся, — негромко сказала тетка с катаной. Видимо, эти слова относились к Акире.
— Ты и есть Королева Борщей? — спросила Кейске.
Пальцы незнакомки чуть не разжались. Кажется, таких глупых вопросов она еще не слыхала.
— Чего?
— Иль Ре, — подсказала Кейске. — Почему ты носишь мужское прозвище? Королева Борщей тебе бы куда больше подошло. И еще почему для схватки с тобой надо кучу жетонов собрать, если ты просто так по улицам бродишь?
— Я не готовлю борщи, — снизошла до ответа незнакомка. — Я добываю ингредиенты.
С этими словами она бросилась в атаку. Акира потянулась за ножом, рассчитывая его подобрать, но тут раздался приближающийся звон и лязг. Тетка в черном отвлеклась на эти звуки, Кейске вывернулась из-под ее удара, выронила чемодан и бросилась к Акире.
— Идиотка, — сказала Акира, пытаясь оттолкнуть подругу. — Уходи давай.
— Только с Акирой! — отрезала Кейске.
Звон и лязг приблизились настолько, что можно было рассмотреть их источник. Вернее, источники.
Две здоровенные девицы, одна в полувоенном, другая в ярком до неприличия прикиде, явно были знакомы с чемоданоносной теткой. Во всяком случае, увидев ее, они благожелательно оскалились и торжествующе воздели те самые лязгающие штуковины. В случае девицы в ярком такими штуковинами оказались багнаки. Наверное, она пыталась покалечить ими стены, отсюда и шум-гам.
В случае девицы в полувоенном звенела металлическая труба, обвешанная жетонами.
А еще некоторый звон производил ошейник на странном существе, следовавшем за ними. Существо было одето очень гламурно и до странного смахивало на болонку. Акире пришлось моргнуть, чтобы понять: никакая это не болонка, а девочка.
— Шикити, — тем временем развязно протянула девица в ярком. — Тебя-то мы и ищем, ха-ха-ха! Думаем, где наша Шикити с чемоданом… А она чемодан потеряла, и ампулы все разбились! Арбитро будет недовольна. Ай-яй-яй, Шикити, ай-яй-яй!
— Бешеные псины, — сказала тетка в черном и в который раз атаковала. Похоже, о Кейске с Акирой она успела забыть.
Грех было этим не воспользоваться.
— Бежим, — шепнула Акира.
Кейске повиновалась без раздумий.
***
— Как думаешь, что было в ампулах? — спросила Кейске. Она устроилась на полу бывшей кофейной лавки, расположившись неподалеку от Акиры. — Те самые ингредиенты для борща? И почему Борщовая Королева их кому-то несла? Значит, не она всю эту кашу, то есть борщ, заварила?
— Арбитро, — отозвалась Акира. — Борщ варит Арбитро.
— Да, ее еще Рин упоминала, — согласилась Кейске. — Что они тут все друг друга бьют, а Арбитро судит… И что мне нужно к ней сходить, если я хочу принять участие в Игуре. Хотя для того, чтобы победить Борщовую Королеву, необязательно быть участником Игуры. Думаю, Игура — своего рода тренинг. Жетоны ведь надо отбирать у других участников во время поединков. Всех победил — натренировался. Натренировалась то есть. Значит, у тебя есть шанс продержаться против Борщовой Королевы дольше двух секунд.
— Она, — слова давались с трудом, горло как огнем жгло, — очень сильная.
— Ну так конечно, — согласилась Кейске. — Она старше нас. Небось и на войне была. А как вернулась, нашла новый способ законно убивать. В Тошиме ведь это разрешено. Потому сюда столько маньяков и стеклось. Эти, с трубой и багнаками… Они тоже старше. Рин что-то говорила о карательницах…
— Давай спать, — предложила Акира. Ее не особенно заботило собственное поражение. Она проигрывала и раньше; выжить — вот главная задача. Пока ты жива, всегда сможешь победить.
— Да, конечно, — растерянно согласилась Кейске. — Акира…
— Что?
— Тебе очень больно?
— …Заткнись и спи.
Кейске совету последовала и вправду в скором времени задрыхла. Акира могла ей только позавидовать. У нее самой уснуть никак не получалось. Подумалось почему-то, что Кейске очень хорошо держалась для домашней девочки… Она вступит в Игуру. Начнет убивать. И тогда она поймет, что это не игрушки. Она перестанет улыбаться и больше не будет похожа на беспомощного щенка. Она не будет нести всякую чушь. Она…
…Как-то раз Акира зашла в ванную, когда Кейске принимала душ. Кейске ее не заметила. Она что-то напевала себе под нос; шумела вода, а Акира всегда перемещалась практически беззвучно.
Кейске стояла к ней спиной. Акира не собиралась глазеть на подругу. Вообще-то, она зашла в ванную, чтобы взять антисептик из аптечки, находившейся в шкафчике с зеркальной дверцей. Доставать антисептик при Кейске и пытаться обрабатывать раны при ней было чревато. Кейске могла начать нудить или даже кричать, чтобы Акира больше никогда не шастала в свой дурацкий Bl@ster. Она и раньше пыталась заводить об этом речь. Все их с Акирой разговоры были преимущественно монологами. Говорила Кейске; но Акира зачастую прислушивалась к ее словам. А в мелочах так вообще никогда не спорила. Для Акиры многое не имело особого значения.
Вопрос с уходом из Bl@ster был исключением. Акира не представляла, чем еще может заняться. Кейске звала ее на фабрику, обещала договориться о свободном месте. Она это умела — договариваться. А вот Акира — нет. Она сомневалась, что сумеет поладить с людьми. С людьми она только дралась хорошо, и в Bl@ster эта способность была востребована. Акира не представляла, что станет делать на фабрике.
Истина, однако, заключалась даже не в этом.
Акиру не прельщала спокойная работа, такая, как у Кейске. И в Bl@ster она участвовала не ради денег. Ей нравилось драться. Это был экстаз, восторг, темная страсть, жар, охватывающий тело, сумасшедший азарт. Неважно, били ее или била она.
После очередной победы наступала апатия. Ей было не с кем сражаться. Она была не нужна. Только и оставалось, что лежать на кровати, бессмысленно глядя в потолок.
Именно поэтому Акира не могла уйти из Bl@ster. Именно потому позже она согласилась отправиться в Тошиму вместо того, чтобы сесть в тюрьму (которая в современных условиях, когда каждую заключенную содержали в отдельной камере, дабы женщины не сговорились и не устроили массовый побег, мало чем отличалась от многоквартирного дома. Да и кормежка там неплохая была, по слухам). В тюрьме пришлось бы поставить крест на драках.
И на встречах с Кейске.
Но это случилось после. А тогда, думая, что не может отказаться от своего образа жизни, Акира отказывала Кейске раз за разом. Та предлагала бросить Bl@ster все чаще и чаще. Говорила, что сама сможет содержать Акиру, пока та не найдет работу более подходящую, чем на фабрике. Акира только головой качала. Она не могла сидеть на шее у Кейске. Хотя денег у Кейске, надо сказать, хватало. Она приносила их после каждого своего исчезновения, и приносила немало, а вот тратить избегала. Прятала у Акиры.
Акира никогда не спрашивала, куда уходит подруга и откуда у нее потом берутся деньги и еда.
Стоя в ванной и глядя на обнаженную спину Кейске, Акира сильно жалела, что не спрашивала.
Шрамы.
От ожогов, от порезов, от ударов; старые и свежие, едва поджившие; понемногу выцветавшие синяки. Ничего смертельного, ничего серьезного. С такой спиной можно спокойно ходить, и сидеть, и даже лежать. На боку. И никак себя не выдавать; Кейске даже не вздрагивала, когда струи воды попадали на ее раны.
По сравнению с тем, что творилось у Кейске со спиной, большинство повреждений Акиры ничего не значили.
Акира не хотела знать, есть ли похожие шрамы у Кейске на груди, а потому вышла из ванной. Кейске ее не заметила, и к лучшему. Акира не собиралась ее расспрашивать или винить, или чего-то требовать. Она поклялась, что в день, когда увидит похожий след на лице Кейске, или на руках, или на другой части тела, не скрытой спецовкой на размер больше, чем следует; или увидит, как Кейске морщится от боли — в этот день она сделает все, чтобы Кейске больше никуда не исчезла.
А до тех пор — не ее дело. Каждый сам выбирает, как жить.
…Акира осторожно встала с пола. Кейске спала как убитая. Длинная челка падала ей на лицо и чуть подрагивала от размеренного дыхания.
Акира точно знала: если Кейске останется в Тошиме — ее убьют. Нужно было любыми силами заставить подругу уйти. Накричать на нее, оскорбить, разрушить их странную дружбу, если понадобится, но прогнать. Здесь, в Тошиме, царят совсем другие порядки. Здесь нет богатых мужчин с извращенными вкусами — или кто еще оставлял на теле Кейске все эти шрамы. Здесь — женское царство. И, если здесь правда варят борщи, то едва ли из заграничной свеклы. Скорей уж из крови.
Кейске здесь не выжить. Она — домашняя девочка, по доброй воле лезущая в самую грязь. Наверное, и с Акирой водится по той же причине. Чует еще одну девушку-без-смысла.
Когда-то, в раннем детстве, Акира считала, что существуют недопустимые вещи. То, что невозможно принять, то, чего никак нельзя делать. То, что «плохо».
Жизнь ее в этом переубедила.
Не существует никого, кто делал бы только хорошее. Сама Акира в этом смысле далеко не была идеалом, как и большинство ее ровесниц.
Они воспитывались для войны, которая закончилась раньше времени. И им стало некуда себя деть. Они ничего не умели. Даже Кейске не смогла адаптироваться до конца, даже у нее была своя темная сторона, у нее, всегда улыбчивой и неуклюжей.
У Акиры — и подавно.
Акире нравились поединки. Нравилось побеждать.
Но еще сильнее ей нравилось, когда ее побеждали. Сегодня, когда незнакомка в черном взяла ее за горло…
Акира подумала, что эта женщина похожа на нее. Акира не успела попасть на войну, поэтому не знала, для чего живет.
Тетка в черном попала на войну; поэтому не знала, для чего ей теперь жить.
«Она старше нас. Небось и на войне была. А как вернулась, нашла новый способ законно убивать».
Кейске была права. Тетка в черном убивала, потому что иначе для нее не было смысла. Ей нравилось побеждать, но победа не поселяла в ней апатию.
Отправляла на поиски новой победы.
За этими размышлениями Акира даже не заметила, что успела выйти из кофейной лавки и пройти не такое уж маленькое расстояние.
Неподалеку послышались крики боли. Там явно шла драка.
Акира не собиралась вмешиваться. Она, наоборот, планировала обойти опасное место стороной, но слух ее подвел. Желая вернуться назад кратчайшим путем, Акира не туда свернула и вышла на площадь.
Дрались именно здесь. Впрочем, к появлению Акиры драка была уже окончена. Тетка в черном — а это была именно она — эффектно стряхнула труп с катаны.
— Вот такие вот борщи, — пробормотала Акира, изучая ближайших мертвецов. Выглядели они как-то странно: выступившие жилы на лицах, оскаленные рты. Конечно, мертвецы редко кажутся симпатичными, но эти… — Зомби, что ли?
В следующую секунду Акира почувствовала запах крови, сырых внутренностей и дерьма. Ее затошнило.
Тетка в черном обернулась. На костистом лице алели живописные брызги — свет полной луны вкупе со светом единственного работающего фонаря предоставляли великолепный обзор.
Акиру затошнило сильнее.
— А, вот и ты, — тетка кивнула ей, как старой знакомой. — Хочешь быть убитой?
У Акиры мелькнула сумасшедшая догадка, что тетка их выследила. Ее и Кейске. Если она договорилась и с карательницами, значит, подруга в опасности…
Нужно было что-то срочно придумать, как-то отделаться от Борщовой Королевы. Победить ее возможным не представлялось, убежать тоже, вон она как по крышам прыгала. Разве что обмануть…
Так ничего и не придумав, Акира обнажила нож.
Тетка прищурилась и напала. На этот раз она двигалась даже быстрее, чем раньше. Акира пропустила первый же удар и чуть не осталась без руки, вместо нее потеряв всего лишь нож.
— Я убью тебя, — пообещала тетка, тесня Акиру. Та отступала шаг за шагом… пока не уперлась спиной в стену.
Тогда тетка в черном замахнулась катаной.
Акира зажмурилась.
Что-то мягкое коснулось ее лица. Акира ждала удара, но его все не было и не было, и, в конце концов, она открыла глаза.
Судя по тому, что видела Акира, по лицу ее мазнул длинный шарф. Обладательница этого шарфа (и бежевого жакета, и кремовой пышной юбки) как раз стояла перед Акирой, двумя ладонями удерживая лезвие катаны.
— Ты! — с подлинной ненавистью выдохнула тетка в черном.
Женщина, за которой она не так давно гналась по крышам, склонила голову набок.
— Подними нож.
Меланхоличный женский голос заставил Акиру двигаться. Пока женщина в бежевом жакете удерживала клинок тетки в черном, Акира успела подобрать нож и вернуться.
— Встань ближе ко мне.
У Акиры и мысли не возникло ослушаться. При первом взгляде на свою нежданную спасительницу Акира поняла: эта женщина с легкостью может убить и ее, и тетку в черном. Но почему-то не делает этого.
— Не пытайся меня найти.
Эти слова, кажется, были адресованы уже тетке в черном, потому что ее перекосило.
А потом женщина в бежевом жакете разжала руки.
Дальше все произошло очень быстро. С нечеловеческим воплем рубанув воздух перед собой, тетка в черном запоздало поняла, что противницы уже здесь нет, а Акира почувствовала, как кто-то обнял ее за талию.
В следующий момент все перед глазами размазалось, и Акира поняла, что ее ноги оторвались от земли.
Женщина — противница тетки в черном — и впрямь очень хорошо прыгала. Даже с грузом.
Или летела?
Акира не поняла, в какой момент ее подхватили на руки.
***
— Домохозяйка, — сказала женщина, разматывая свой длинный шарф и бросая его на диван.
Акира не поняла, о чем это она. Оранжерея, в которой жила ее спасительница, была не особенно уютным местом. На домохозяйку женщина была похожа разве что за счет своего внешнего вида, но в действительности таковой не являлась.
— Ты теперь будешь домохозяйкой, — объяснила женщина в ответ на недоуменный взгляд Акиры. — Мы с тобой раньше встречались, и ты пообещала, что сделаешь мой дом уютным. Теперь ты обретешь свой цвет.
— Н-не помню такого, — оторопело пробормотала Акира. Домохозяйка из нее была, мягко говоря, никакая. А насчет цвета она и вовсе не поняла.
— Этот нож, — женщина указала на оружие Акиры, — ты помнишь, откуда он у тебя?
— Мне нужно вернуться, — ответила Акира. — Я беспокоюсь за свою подругу.
— Я была последней домохозяйкой, — сказала женщина. Кажется, она вообще не слушала. — Всех нас… последних защитниц мира… Тех, кто был против того, чтобы сражаться… нас подвергли экспериментам. Из нас делали идеальных убийц. Только большинство из нас погибли. Мы были просто домохозяйками… Мы хотели готовить борщи, убираться, следить за детьми и смотреть сериалы. Мы не могли воевать, что бы они с нами ни делали. Мы умирали… выжила только я. Он сказал, что я особенная… и что он меня любит. Он хвалил меня, когда я убивала. Я подумала: и чем это отличается? Убивать — то же самое… что варить борщи.
Тут Акира точно поняла: у ее собеседницы не все дома.
— А потом я узнала, что он со мной только потому, что тоже исследователь. И я сварила хороший борщ. Для всех исследователей. И пришла сюда. Теперь все едят мои борщи, — женщина кивнула в такт своим мыслям. — Они пьют мою кровь… и изменяются. Моя кровь, моя плоть… Ты знаешь, что ты — особенная? Вместе мы сможем сварить неплохие пельмени.
Акира уже слышать ничего не могла о борщах и пельменях.
— Извини, — она покачала головой, — из меня хреновая домохозяйка.
И двинулась к выходу.
Женщина не стала ей препятствовать, только проводила долгим взглядом.
***
В кофейной лавке Кейске не оказалось. Акира сжала кулаки. Она пришла слишком поздно. Тошима была большим городом; пока она добрела от оранжереи до знакомого магазинчика, наступило утро.
— Акира.
Знакомый голос заставил обернуться.
Кейске стояла у Акиры за спиной. Кажется, она все это время была здесь. Просто Акира ее не заметила.
В руке у Кейске был нож, подаренный Рин.
— Где ты была?
— Чуть не стала домохозяйкой, — честно призналась Акира. — Кейске, как я рада, что ты в порядке! Послушай, тебе не стоит здесь находиться… Игура — не для тебя. Что… Кейске!
Акира не ожидала нападения и только вскрикнула, когда Кейске вцепилась в нее, опрокидывая на пол.
Она и правда была очень сильной. Акира пыталась сопротивляться, но через некоторое время поняла, что это ни к чему не приводит. Она даже пошевельнуться не могла.
— У тебя здесь много хороших знакомых, да, Акира? — нож скользнул от горла Акиры к ее груди. — У которых можно оставаться на ночь… чтобы варить пельмени.
— Какие пельмени, о чем ты! — Акиру не покидало стойкое подозрение, что все в Тошиме помешались на своих борщах и пельменях. Вот и Кейске явно была не в своем уме.
— Если я сделаю так, — Кейске осторожно надавила кончиком лезвия на левую грудь Акиры, — и так, — влажный язык прошелся по мочке уха Акиры, потом проник в раковину; мокрые звуки показались Акире отвратительными, — и вот так, — после этих слов Кейске поцеловала Акиру. Поцелуй был грубым; не сразу опомнившись, Акира укусила Кейске, и та со вскриком отшатнулась. Тут же улыбнулась — совсем не так, как всегда. По-другому.
— Если я продолжу, — сказала Кейске, — это и будут пельмени. Давай сварим их вместе, а? Акира…
Акира не поняла. У нее в голове не укладывалось, что Кейске может творить подобное.
Когда зубы Кейске впились ей в шею, прикусывая больно, почти до крови, а руки задрали на Акире футболку, у Акиры случилось просветление.
С ней уже происходило нечто подобное. Когда-то давно отчим сказал ей…
— Будь хорошей девочкой, — шепнула ей на ухо Кейске.
А потом…
— Ты же на самом деле этого хочешь.
Отчиму она воткнула нож в бок. Тот самый нож, о котором ее спрашивала женщина в бежевом жакете, последняя домохозяйка.
— Внутри тебя есть другая Акира. Ты кажешься холодной и невозмутимой, но самом деле у тебя кровь закипает, когда ты видишь чужие страдания. Тебе нравится причинять кому-то боль… и когда ее причиняют тебе. Поэтому ты не хотела уходить из Bl@ster. Тебе не нужно, чтобы с тобой нежничали. Ты отгородилась от мира стеной, за которую можно проникнуть, только причинив тебе боль. Закрытый мир — открытые раны… Я сломаю твою стену, Акира. Можешь кричать, — Кейске самыми кончиками пальцев задела соски Акиры. У последней вырвался удивленный вздох — чувство было странным. — Но не дергайся. Иначе… — нож прижался к груди Акиры плотнее.
До собственного ножа Акира дотянуться не могла. Этот нож… тогда, в приюте… она отошла от Кейске и…
— А ты… сломала? — сдавленно осведомилась Акира. — Стену? Я видела… твою спину. У кого ты оставалась на ночь, когда уходила?
Нож в руке Кейске дрогнул. Она рассмеялась совершенно безумным смехом:
— Так ты знала. И вот что ты обо мне думала? У нас был особенный приют, Акира. На всех нас ставили опыты. Когда ты сбежала от приемных родителей, тебя стали искать серьезные люди. Но ее они нашли первой — она тоже тебя искала. Из их разговоров она узнала, что они считают: в твоем случае эксперимент удался. Она смогла убедить их в ошибке. Она сказала, что подойдет им лучше. Что не чувствует боли. И это правда, мы обе почти не чувствуем. Эти исследователи проверяли. Тебя они оставили в покое. Вместо тебя на исследования ходила она. А потом появилась я. Она не смогла убивать, когда они велели. Мне пришлось ей помочь. Ей было не на что жаловаться. Они давали ей деньги и еду за то, что делала я. А она мечтала, что когда-нибудь наберет достаточно, и ты сможешь уехать из страны. Наивная! Она не понимала: тебе не это нужно.
— Она… ты имеешь в виду… Кейске? — осторожно уточнила Акира.
— Неуклюжая слабачка, — кивнула Кейске нынешняя.
— Нет, — возразила Акира.
— Нет?
— Можешь делать со мной все, что захочешь. Мне плевать, — на мгновение Акира сжала зубы. Потом продолжила: — Но не смей называть Кейске слабачкой. Я тоже так о ней думала. Я думала, что она домашняя девочка, что ей не место ни здесь, ни… Я ошибалась. Я пыталась прогнать ее, думала, что без нее справлюсь. Я ошибалась и в этом. На самом деле я боялась, что по-настоящему ей не нужна. Если она… исчезает время от времени… Я боялась, что она может не вернуться. Я не хотела к ней привязываться. Я не… Я всегда… Только она, — Акира удивлялась, почему Кейске до сих пор выслушивает ее сбивчивые речи, — она мой смысл. Если бы она рассказала… Если… Если ее больше нет, а есть только ты — лучше убей меня. Я не хочу жить без смысла.
— Думаешь, твои слова имеют для меня какое-то значение? — голос Кейске чуть дрогнул.
— Думаю, имеют, — сказала Акира. — Ты хотела сломать стену. Ты ее сломала. На этом все кончено. Если ты не можешь отдать мне мою Кейске, тогда убей меня. Без Кейске мне тут все равно не выжить. Я — домашняя девочка.
Вместо ответа Кейске наклонилась и прижалась губам к губам Акиры. На этот раз та не стала мешать обезумевшей подруге.
Через какое-то время Кейске отстранилась… и недоуменно захлопала ресницами.
***
— Это был инстинкт убийцы, — объясняла Кейске. Дар речи к ней вернулся только после того, как полураздетая Акира обняла ее и продержала в объятиях минут десять, не меньше. — Я его так называю… Я подумала, что в Тошиме он тебе пригодится. Но я не всегда могу его контролировать. Здесь сам воздух пропитан кровью, и я не справляюсь.
— Нужно уходить, — сказала Акира.
— Но… Как же… Королева Борщей…
— Я ее даже поцарапать не смогу. У нее инстинкт убийцы не засыпает никогда. И она, в отличие от тебя, полностью его контролирует. Знать не хочу, что с ней произошло на войне и почему она ищет встречи с той домохозяйкой, — Акира задумчиво посмотрела на лезвие своего ножа. — Но я вспомнила.
— Что вспомнила?
— В детстве я уже встречала эту домохозяйку, — Кейске явно не понимала, о чем говорит Акира, но ту это нисколько не смущало. — Она была тогда моложе. Она говорила, что у нее нет подруг, что ее дом всегда пуст. Она выглядела очень одинокой, и тогда я пообещала сделать ее дом уютным. Она подарила мне нож, чтобы скрепить обещание.
— Какое обещание? — спросила Кейске, но Акира ей не ответила.
— Меня подставили, — сказала она. — Эта домохозяйка очень сильная. Она живет в Тошиме. И она связана со мной. Меня направили сюда не для того, чтобы я убила Королеву Борщей. Тот человек, Эмма…
— Энма? — переспросила Кейске.
— Эмма. Он хотел, чтобы я нашла домохозяйку. Я ее нашла. Думаю, если я вернусь, никто не поднимет то обвинение. Мы уйдем отсюда. И покинем страну. Я не хочу, чтобы тебя мучили и дальше.
— Мы и правда можем уйти? — уточнила Кейске.
— Ага, — Акира кивнула. — Будем вместе варить пельмени… работать на какой-нибудь заграничной фабрике… и жить долго и счастливо.
— А… про пельмени… Акира, ты серьезно? — Кейске смущенно покраснела.
— Полуфабрикаты всегда готовить проще, — логично заключила Акира.
Кейске вздохнула.
***
— Мы будем домохозяйками, — клятвенно пообещала Акира, — настоящими. Только помоги нам выбраться отсюда!
Женщина в бежевом жакете устало на них посмотрела.
— Думаешь, что-то изменится, если вы выберетесь? Люди по всему миру варят борщи. Люди не знают своего цвета…
— А вас господин Энма искал, — подала голос Кейске.
— Эмма, а не Энма, — Акира наступила Кейске на ногу.
— Ага-ага. Он Акиру сюда специально за вами направил. И, скорее всего, действовал приватно. Акира видела рядом с ним только какую-то смущенную английскую леди.
— …Леди? — медленно переспросила домохозяйка.
— Да. И она на него так смотрит… в общем, если вы его не найдете вовремя, она его соблазнит. И будет варить для него пельмени.
В глазах женщины вспыхнуло пламя.
***
— Вкусный борщ! Наваристый борщ! Свекла! Соль! Сахар!
— По-моему, сахар в борщ не входит, — заметила Кейске. — Как считаешь, Акира?
Акира хрустела своим солидом со вкусом риса и омлета и на вопросы временно не отвечала.
— А вообще, давать названия своим атакам — верх безвкусицы, — пробормотала Кейске. — Кажется, она в детстве читала слишком много сенен-манги.
Акира прожевала откушенное, проглотила и сказала:
— Хорош придираться. Она нас спасает, а ты еще возмущаешься. И готовит она по-настоящему здорово. В Bl@ster такого не увидишь.
— Инстинкт убийцы, — прокомментировала Кейске.
Домохозяйка тем временем, кажется, покончила с охранниками и помахала рукой.
Запасной путь из Тошимы — по катакомбам — был свободен.
***
— Знаешь, — сказала Акира в один прекрасный день, — я поняла, что ты имеешь в виду под пельменями.
От неожиданности Кейске поперхнулась соком.
Они сидели в летнем кафе на другом конце света — помимо сбережений Кейске, им посчастливилось получить немалый денежный перевод от «частного лица». «Частное лицо» и вправду действовало независимо от организации, издевавшейся над Кейске. Как и все мужчины, оно предпочитало лишний раз не рисковать своей задницей, но его благодарность за возвращенную домохозяйку пришлась как нельзя кстати. Акира и Кейске смогли беспроблемно покинуть страну. Денег им на первое время хватило, а там каждая нашла себе работу. Кейске устроилась на фабрику, как и хотела, а Акира… научилась готовить. И нанялась поваром в один ресторан, специализирующийся на экзотической кухне. Особенно хорошо у нее получались борщи.
— И я вот подумала, — продолжила Акира, — в последнее время мне в голову приходят очень странные мысли. Я чувствую себя от них почти так же, как чувствовала во время поединков. Но это другие мысли. И все они связаны с тобой.
— Конечно, — пробормотала Кейске, — качественные пельмени — отличная замена борщу.
Румянец на ее щеках подсказывал, что Акира все поняла правильно.
— У тебя… прядка ко лбу прилипла, — добавила Кейске.
— Поправь, — предложила Акира.
— А м… можно?
— Я ничего не имею против пельменей, — Акира улыбнулась уголком рта.
Кейске замерла.
— Знаешь… я так редко вижу твою улыбку.
Она потянулась убрать прядку и, может, ее убрала. А может, и нет; Акира не очень поняла, потому что в следующую секунду они уже целовались.
— На нас смотрят, — сказала Кейске где-то через минуту.
— Я знаю, — согласилась Акира. — Я давно ждала, когда же она себя проявит. Она проехала за нами полмира. Интересно, что ей от нас нужно.
Кейске бросила быстрый взгляд поверх плеча Акиры.
Костистое лицо тетки в черном, неосторожно высунувшейся из-за палатки с мороженым, пылало от гнева. На бледных скулах проступили алые пятна.
В середине палящего лета черное облачение, начиная с развевающегося плаща и заканчивая мини-юбкой, выглядело ужасающе неуместным.
— Похоже, из Королевы Борщей она решила переквалифицироваться в Королевы Пельменей, — напряженно сказала Кейске. — Вон какая недовольная. За тобой ведь сюда потащилась. Ну и как мы теперь от нее отвяжемся?
— Смотри, — Акира указала на соседнюю палатку, из-за которой выглядывала удивительно знакомая светловолосая голова. — Если я не ошибаюсь, Рин здесь из-за Королевы Борщей. Уж не знаю, что она хочет сварить с Королевой, борщ или пельмени…
— Из Королевы, — уточнила Кейске.
— …но так просто она не отстанет.
Солнце палило вовсю; люди по всему миру варили свои борщи и пельмени, как поступали с тех пор, как познали всю прелесть этих блюд, и жизнь была прекрасна.
@темы: G – PG-13, Togainu no Chi, фанфикшн