Милосердие выше справедливости (с)
Название: Ночные испытания и несчастья
Переводчик: Red Fir
Бета: Laora
Оригинал: MichyStar, «Nighttime Trials and Tribulations» (запрос отправлен)
Ссылка на оригинал: archiveofourown.org/works/524783
Размер: мини, 1780 слов
Канон: Togainu no Chi
Категория: слэш
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: после бегства из Тошимы Кейске преследуют кошмары
читать дальшеНеважно, куда он смотрел — он видел вокруг только мертвые тела. Некоторые лежали лицами в лужах крови, с раздавленными головами и кривыми ранами на шеях, другие стояли, уставившись на него мертвыми глазами. Пол едва просматривался под всей покрывающей его кровью, а стен, похоже, не было вовсе. Даже при том, что комната — комната? — не была заперта, он не чувствовал, что для него есть выход. Даже не двигаясь, он ощущал спиной сильное давление. Постепенно оно отталкивало его все дальше, дальше и дальше, пока…
Кейске сам не заметил, как его дыхание стало рваным, а затем он услышал собственное сердце, бешено колотящееся в ушах.
Один шаг назад.
Слабое движение от трупов справа.
Еще один.
Теперь движение слева.
Повернувшись на пятках, он попытался убежать с такой скоростью, на которую только был способен.
Он успел сделать всего пять шагов, прежде чем что-то (кто-то?..) протянул руку и дернул его за плечо, заставив удариться о землю головой. Кровь, плеснувшая в лицо, заливалась в нос и рот, жгла все, чего касалась. Он совершил ошибку, вскрикнув, когда рука на его плече грубо сжалась, — рот снова заполнился металлическим привкусом. Кейске так ненавидел его — он чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Когда-то давно он пообещал себе, что станет сильнее, но всего несколько толчков довели его до слез, и это обессиливало.
«Эй». — Едва слышимый из-за кашля, голос прозвучал совсем рядом. Должно быть, он принадлежал человеку, который повалил его. Кейске попытался обернуться, но позади увидел только темноту.
«Эй. — На сей раз голос звучал куда ближе, и Кейске почувствовал, как кто-то сжал и вздернул его подбородок, вынуждая болезненно выгнуть шею. Теперь он мог разглядеть слабые очертания — куртку и рваный желтый шарф. — Нехорошо игнорировать тех, кто с тобой говорит. Я полагал, что, в отличие от всех остальных, у тебя будут хоть какие-то манеры, Кейске».
Тон сказанного заставил содрогнуться. Неужели действительно можно уместить столько ненависти и отвращения всего в одно слово? Стоило об этом задуматься, как что-то в этом голосе становилось знакомым. Как только Кейске удалось сплюнуть кровь, он поднял глаза.
Стоило почувствовать, что хуже быть уже не может, — и он получил доказательство обратного.
У говорившего не было лица. Или, возможно, было прежде, но теперь казалось едва распознаваемым. Его голова, как и у многих других в этой комнате, была раздавлена, и там, где должен был быть глаз, зияла чернота. Лицо покрывала кровь, местами засохшая и растрескавшаяся. Сложно было сказать больше, но Кейске готов был поклясться, что у человека были синие волосы.
Ему стало дурно. Прежде, чем он успел что-то понять, его голову задрали выше. Он застонал, шея готова была хрустнуть. Он видел, как чьи-то губы изогнулись в усмешке. Все казалось нечетким — может быть, его сердце слабело, или все это было реакцией на полный рот крови, которой он успел наглотаться. Вскоре он не мог даже услышать то, что ему говорили, но взгляд говорил лучше всяких слов.
Последней вещью, которую видел Кейске, был огромный нож, — широкий и длинный, — занесенный над его головой.
Он закрыл глаза, когда нож начал опускаться.
* * *
Акире не оставалось ничего, кроме как лежать рядом и слушать крики и всхлипы Кейске.
Они оба давно сошлись на том, что Акире не стоит успокаивать Кейске после его кошмаров. В конце концов, что его жалость могла изменить? Это были кошмары Кейске, порожденные его воображением, — разбираться с ними было его задачей.
Конечно, бывали ночи, когда все правила летели к черту, и Акира садился рядом с Кейске, молча обнимая его, пока не поднималось утреннее солнце. Но по большей части их ночи проходили так же, как и эта. Кейске страдал, заново переживая преступления, совершенные под воздействием лайна, а Акира лежал рядом, делая вид, что ничего не слышит.
Утром они встанут пораньше, чтобы поесть и подготовиться к работе. Кейске будет по обыкновению флиртовать и приставать к Акире, крадя у него поцелуи всякий раз, когда будет думать, что другие их не видят. После они вернутся в свою маленькую квартиру и проведут полночи за тем или иным занятием.
За эти годы Кейске изобрел немало хитростей, чтобы попытаться увеличить время, проводимое ими вместе, — прежде, чем свет погаснет и они окажутся в разных мирах. Он то уговаривал Акиру прогуляться с ним по городу только потому, что он «чувствовал, будто это необходимо», то убеждал его в очередной раз заняться сексом. В основном Кейске удавалось выигрывать.
«Не то чтобы я не хотел успокоить его… Но так действительно будет лучше», — зачастую думал Акира, оставаясь один. По правде сказать, какая-то часть его чувствовала себя просто ужасно, когда приходилось оставлять Кейске в подобном состоянии. Но все должно было быть именно так. Они поклялись в этом сразу же после бегства из Тошимы. Никакого другого способа искупить свои преступления для Кейске не существовало.
В конце концов, кошмары приходили не каждую ночь. Со временем они случались все реже и реже, хотя и Акира, и Кейске знали, что они никогда не исчезнут полностью.
Единственный раз на памяти Акиры, когда кошмары доставили им серьезные неприятности, случился сразу после окончания войны, когда они только устроились на фабрику.
В то время это случалось довольно часто, по крайней мере, три или четыре раза в неделю — и однажды вместо того, чтобы закричать или свернуться в клубок, Кейске всю ночь просидел, уставившись в стену. Та ночь также была одной из первых, когда Акира нарушил правило не утешать Кейске. Он помнил, как обернулся через плечо и увидел сгорбленного, слегка дрожавшего Кейске. Акира потратил почти пять минут, борясь с собой, прежде чем сесть, отодвинуть одеяло и устроиться рядом с ним.
Он не делал ничего больше — только обнимал одной рукой плечи Кейске, опершись на другую, и мягко целовал его в висок. Они провели так всю ночь, и ни один из них так и не сомкнул глаз. Конечно, когда на следующий день они пришли на работу, Акира был не от мира сего куда больше обычного, и даже Кейске, казалось, пребывал в выключенном состоянии. В тот же день их обоих с утра отправили домой; они молча шли по улице с опущенными от стыда головами.
* * *
Иногда Кейске забирался на футон Акиры. Иногда бормотал короткое «прости», быстро целовал, а затем обнимал его. Тот никогда не протестовал; он не мог найти в себе сил, чтобы оттолкнуть Кейске.
В глубине души он ненавидел, когда Кейске вел себя подобным образом.
Потому что каждый раз после этого Акира чувствовал себя отвратительно, просыпаясь и видя, как Кейске улыбается ему, склоняясь и целуя везде, куда только мог дотянуться… Он знал, что был единственной причиной, по которой Кейске мог спать этой ночью.
Это заставляло самому себе казаться ужасным. Глупым, и в какой-то степени бесполезным. После всего того, через что они оба прошли, всего, на что пошел Акира лишь бы только вернуть Кейске, он все еще не мог защитить его.
Почему Кейске должен страдать и дальше, если Акира может с легкостью ему помочь? В конце концов, это также заставляло страдать и Акиру.
Однажды он поднял эту тему.
Это был один из их редких выходных дней, и большую его часть они потратили, провалявшись на диване. Акира не помнил, что именно заставило его задать столь абсурдный вопрос, но он помнил, что при этих словах отразилось на лице Кейске.
Во-первых, шок.
Во-вторых, колебание.
И, наконец, выражение, слишком сложное, чтобы описать его словами.
— А-ах… ну, Акира действительно сказал, это будет лучшим способом заплатить за все, что я натворил…
…Но разве это означало, что он должен был через это пройти? Было ли слишком поздно забрать свои слова и сказать, что это было всего лишь предложением?
Когда Акира не ответил, Кейске начал переводить взгляд с лица Акиры на стену перед ними — еще одну вещь, которая, похоже, никогда не изменится. Вздохнув, Акира сел.
— Это так. И это лучше, чем то, что ты изначально планировал. — Ему не нужно было смотреть на Кейске, чтобы знать, что он, скорее всего, уставился на свои колени. — Но все-таки я не думаю, что это — единственный правильный выход. Прошли годы, Кейске, а ты по-прежнему ведешь себя так, словно это произошло только вчера.
— Но мне кажется, так оно и есть!
— Ты никогда не думал, что сам удерживаешь себя от того, чтобы идти вперед? Даже теперь, после всего, остаются вещи, которые ты не можешь обдумать в одиночку, как бы тебе этого ни хотелось.
— Потому что я знаю, как это тебя раздражает. — Теперь голос Кейске был куда более тихим; он понял его по-своему, и Акира мысленно хлопнул себя по лбу. — Если я буду беспокоить тебя каждую ночь, ты вскоре рассердишься. А я не хочу сердить тебя лишний раз.
— А может, ты не делаешь ничего, чтобы меня не беспокоить?
После этого наступило долгое молчание. Такого рода споры между ними не были редкостью. В конце концов, Кейске пошевелился бы через пять… четыре… три… две…
Акира почувствовал, как вокруг его талии обернулись руки, а в изгиб шеи спряталось лицо Кейске. Теплое дыхание щекотало, и он попытался вывернуться.
— Прости.
Он едва ли мог это расслышать, но это не имело значения. Даже не слыша слов, он знал, что сказал Кейске. Акира в очередной раз вздохнул и потянулся, отвешивая Кейске легкий подзатыльник.
— Эй! — Кейске быстро выпрямился, потирая место удара и глядя на Акиру своим знаменитым щенячьим взглядом.
Акира все еще не был удовлетворен ответом, но у него не было настроения спорить — особенно в выходной. Он по-прежнему молчал, но затем зашевелился, чтобы улечься на колени Кейске.
Той ночью они вновь разделили футон, и на этот раз, когда проснувшийся Акира увидел улыбку Кейске, он уже не чувствовал себя бесполезным.
Переводчик: Red Fir
Бета: Laora
Оригинал: MichyStar, «Nighttime Trials and Tribulations» (запрос отправлен)
Ссылка на оригинал: archiveofourown.org/works/524783
Размер: мини, 1780 слов
Канон: Togainu no Chi
Пейринги/персонажи:
Кейске/
Акира
Категория: слэш
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: после бегства из Тошимы Кейске преследуют кошмары
читать дальшеНеважно, куда он смотрел — он видел вокруг только мертвые тела. Некоторые лежали лицами в лужах крови, с раздавленными головами и кривыми ранами на шеях, другие стояли, уставившись на него мертвыми глазами. Пол едва просматривался под всей покрывающей его кровью, а стен, похоже, не было вовсе. Даже при том, что комната — комната? — не была заперта, он не чувствовал, что для него есть выход. Даже не двигаясь, он ощущал спиной сильное давление. Постепенно оно отталкивало его все дальше, дальше и дальше, пока…
Кейске сам не заметил, как его дыхание стало рваным, а затем он услышал собственное сердце, бешено колотящееся в ушах.
Один шаг назад.
Слабое движение от трупов справа.
Еще один.
Теперь движение слева.
Повернувшись на пятках, он попытался убежать с такой скоростью, на которую только был способен.
Он успел сделать всего пять шагов, прежде чем что-то (кто-то?..) протянул руку и дернул его за плечо, заставив удариться о землю головой. Кровь, плеснувшая в лицо, заливалась в нос и рот, жгла все, чего касалась. Он совершил ошибку, вскрикнув, когда рука на его плече грубо сжалась, — рот снова заполнился металлическим привкусом. Кейске так ненавидел его — он чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Когда-то давно он пообещал себе, что станет сильнее, но всего несколько толчков довели его до слез, и это обессиливало.
«Эй». — Едва слышимый из-за кашля, голос прозвучал совсем рядом. Должно быть, он принадлежал человеку, который повалил его. Кейске попытался обернуться, но позади увидел только темноту.
«Эй. — На сей раз голос звучал куда ближе, и Кейске почувствовал, как кто-то сжал и вздернул его подбородок, вынуждая болезненно выгнуть шею. Теперь он мог разглядеть слабые очертания — куртку и рваный желтый шарф. — Нехорошо игнорировать тех, кто с тобой говорит. Я полагал, что, в отличие от всех остальных, у тебя будут хоть какие-то манеры, Кейске».
Тон сказанного заставил содрогнуться. Неужели действительно можно уместить столько ненависти и отвращения всего в одно слово? Стоило об этом задуматься, как что-то в этом голосе становилось знакомым. Как только Кейске удалось сплюнуть кровь, он поднял глаза.
Стоило почувствовать, что хуже быть уже не может, — и он получил доказательство обратного.
У говорившего не было лица. Или, возможно, было прежде, но теперь казалось едва распознаваемым. Его голова, как и у многих других в этой комнате, была раздавлена, и там, где должен был быть глаз, зияла чернота. Лицо покрывала кровь, местами засохшая и растрескавшаяся. Сложно было сказать больше, но Кейске готов был поклясться, что у человека были синие волосы.
Ему стало дурно. Прежде, чем он успел что-то понять, его голову задрали выше. Он застонал, шея готова была хрустнуть. Он видел, как чьи-то губы изогнулись в усмешке. Все казалось нечетким — может быть, его сердце слабело, или все это было реакцией на полный рот крови, которой он успел наглотаться. Вскоре он не мог даже услышать то, что ему говорили, но взгляд говорил лучше всяких слов.
Последней вещью, которую видел Кейске, был огромный нож, — широкий и длинный, — занесенный над его головой.
Он закрыл глаза, когда нож начал опускаться.
* * *
Акире не оставалось ничего, кроме как лежать рядом и слушать крики и всхлипы Кейске.
Они оба давно сошлись на том, что Акире не стоит успокаивать Кейске после его кошмаров. В конце концов, что его жалость могла изменить? Это были кошмары Кейске, порожденные его воображением, — разбираться с ними было его задачей.
Конечно, бывали ночи, когда все правила летели к черту, и Акира садился рядом с Кейске, молча обнимая его, пока не поднималось утреннее солнце. Но по большей части их ночи проходили так же, как и эта. Кейске страдал, заново переживая преступления, совершенные под воздействием лайна, а Акира лежал рядом, делая вид, что ничего не слышит.
Утром они встанут пораньше, чтобы поесть и подготовиться к работе. Кейске будет по обыкновению флиртовать и приставать к Акире, крадя у него поцелуи всякий раз, когда будет думать, что другие их не видят. После они вернутся в свою маленькую квартиру и проведут полночи за тем или иным занятием.
За эти годы Кейске изобрел немало хитростей, чтобы попытаться увеличить время, проводимое ими вместе, — прежде, чем свет погаснет и они окажутся в разных мирах. Он то уговаривал Акиру прогуляться с ним по городу только потому, что он «чувствовал, будто это необходимо», то убеждал его в очередной раз заняться сексом. В основном Кейске удавалось выигрывать.
«Не то чтобы я не хотел успокоить его… Но так действительно будет лучше», — зачастую думал Акира, оставаясь один. По правде сказать, какая-то часть его чувствовала себя просто ужасно, когда приходилось оставлять Кейске в подобном состоянии. Но все должно было быть именно так. Они поклялись в этом сразу же после бегства из Тошимы. Никакого другого способа искупить свои преступления для Кейске не существовало.
В конце концов, кошмары приходили не каждую ночь. Со временем они случались все реже и реже, хотя и Акира, и Кейске знали, что они никогда не исчезнут полностью.
Единственный раз на памяти Акиры, когда кошмары доставили им серьезные неприятности, случился сразу после окончания войны, когда они только устроились на фабрику.
В то время это случалось довольно часто, по крайней мере, три или четыре раза в неделю — и однажды вместо того, чтобы закричать или свернуться в клубок, Кейске всю ночь просидел, уставившись в стену. Та ночь также была одной из первых, когда Акира нарушил правило не утешать Кейске. Он помнил, как обернулся через плечо и увидел сгорбленного, слегка дрожавшего Кейске. Акира потратил почти пять минут, борясь с собой, прежде чем сесть, отодвинуть одеяло и устроиться рядом с ним.
Он не делал ничего больше — только обнимал одной рукой плечи Кейске, опершись на другую, и мягко целовал его в висок. Они провели так всю ночь, и ни один из них так и не сомкнул глаз. Конечно, когда на следующий день они пришли на работу, Акира был не от мира сего куда больше обычного, и даже Кейске, казалось, пребывал в выключенном состоянии. В тот же день их обоих с утра отправили домой; они молча шли по улице с опущенными от стыда головами.
* * *
Иногда Кейске забирался на футон Акиры. Иногда бормотал короткое «прости», быстро целовал, а затем обнимал его. Тот никогда не протестовал; он не мог найти в себе сил, чтобы оттолкнуть Кейске.
В глубине души он ненавидел, когда Кейске вел себя подобным образом.
Потому что каждый раз после этого Акира чувствовал себя отвратительно, просыпаясь и видя, как Кейске улыбается ему, склоняясь и целуя везде, куда только мог дотянуться… Он знал, что был единственной причиной, по которой Кейске мог спать этой ночью.
Это заставляло самому себе казаться ужасным. Глупым, и в какой-то степени бесполезным. После всего того, через что они оба прошли, всего, на что пошел Акира лишь бы только вернуть Кейске, он все еще не мог защитить его.
Почему Кейске должен страдать и дальше, если Акира может с легкостью ему помочь? В конце концов, это также заставляло страдать и Акиру.
Однажды он поднял эту тему.
Это был один из их редких выходных дней, и большую его часть они потратили, провалявшись на диване. Акира не помнил, что именно заставило его задать столь абсурдный вопрос, но он помнил, что при этих словах отразилось на лице Кейске.
Во-первых, шок.
Во-вторых, колебание.
И, наконец, выражение, слишком сложное, чтобы описать его словами.
— А-ах… ну, Акира действительно сказал, это будет лучшим способом заплатить за все, что я натворил…
…Но разве это означало, что он должен был через это пройти? Было ли слишком поздно забрать свои слова и сказать, что это было всего лишь предложением?
Когда Акира не ответил, Кейске начал переводить взгляд с лица Акиры на стену перед ними — еще одну вещь, которая, похоже, никогда не изменится. Вздохнув, Акира сел.
— Это так. И это лучше, чем то, что ты изначально планировал. — Ему не нужно было смотреть на Кейске, чтобы знать, что он, скорее всего, уставился на свои колени. — Но все-таки я не думаю, что это — единственный правильный выход. Прошли годы, Кейске, а ты по-прежнему ведешь себя так, словно это произошло только вчера.
— Но мне кажется, так оно и есть!
— Ты никогда не думал, что сам удерживаешь себя от того, чтобы идти вперед? Даже теперь, после всего, остаются вещи, которые ты не можешь обдумать в одиночку, как бы тебе этого ни хотелось.
— Потому что я знаю, как это тебя раздражает. — Теперь голос Кейске был куда более тихим; он понял его по-своему, и Акира мысленно хлопнул себя по лбу. — Если я буду беспокоить тебя каждую ночь, ты вскоре рассердишься. А я не хочу сердить тебя лишний раз.
— А может, ты не делаешь ничего, чтобы меня не беспокоить?
После этого наступило долгое молчание. Такого рода споры между ними не были редкостью. В конце концов, Кейске пошевелился бы через пять… четыре… три… две…
Акира почувствовал, как вокруг его талии обернулись руки, а в изгиб шеи спряталось лицо Кейске. Теплое дыхание щекотало, и он попытался вывернуться.
— Прости.
Он едва ли мог это расслышать, но это не имело значения. Даже не слыша слов, он знал, что сказал Кейске. Акира в очередной раз вздохнул и потянулся, отвешивая Кейске легкий подзатыльник.
— Эй! — Кейске быстро выпрямился, потирая место удара и глядя на Акиру своим знаменитым щенячьим взглядом.
Акира все еще не был удовлетворен ответом, но у него не было настроения спорить — особенно в выходной. Он по-прежнему молчал, но затем зашевелился, чтобы улечься на колени Кейске.
Той ночью они вновь разделили футон, и на этот раз, когда проснувшийся Акира увидел улыбку Кейске, он уже не чувствовал себя бесполезным.
@темы: переводы, G – PG-13, Togainu no Chi, фанфикшн