Летняя история Рена.

[Laora]

Название: Летняя история Рена
Переводчик:  Laora
Форма: перевод официальной истории (вторичный перевод с английского)
Канон: DRAMAtical Murder

Пейринги/персонажи:

 Рен/

Серагаки Аоба

Категория: слэш
Рейтинг: PG
Размер: 4998 слов
Краткое содержание: постканон линии Рена; Аоба и Рен решают пойти на пляж

Прошел год с того времени, как Рена выписали из больницы и мы стали жить вместе. Поначалу было сложно — он даже ходил с трудом, но сейчас, когда Рен выздоровел и больше не нуждался в реабилитации, он мог жить нормальной жизнью. Год прошел в мгновение ока, и это не было преувеличением.

Я остался с Реном, который теперь мог гораздо больше, и заботился о нем... в каком-то смысле было весело открывать в нем новые стороны. По сравнению со временем, когда его только что выписали из больницы, лицо Рена стало выражать гораздо больший спектр эмоций, и во время беседы он мог сказать то, чего я от него никак не ожидал. Прежде Рен говорил установленными фразами, и казалось, будто в нем до сих пор осталось что-то от того времени, когда он был Помощником. Теперь, когда он мог думать самостоятельно, разговоры с ним становились все более настоящими. Хотя во многом я чувствовал себя как родитель, приглядывающий за ребенком, я не мог не испытывать благодарности за все чудеса, которые происходили на моих глазах каждый день. Так проходили недели, я всегда был занят и едва заметил, как сменились времена года. Весна прошла вместе с дождями, оставив темно-зеленые листья украшать улицы. Температура воздуха постепенно увеличивалась; случались ночи, когда я не мог уснуть без кондиционера.

Это была одна из таких ночей. Мы с Реном поужинали, как всегда, помыли посуду. Мы разделили работу — я мыл, Рен вытирал вымытое, как только я заканчивал. Это была часть каждодневной рутины; так мы могли дать бабушке отдохнуть от домашней работы, да и делать что-то вместе было быстрее. Рен и я стояли у раковины, когда услышали громкие голоса на фоне веселой музыки. Они исходили из телевизора в гостиной.

— Сегодня мы поговорим о летнем отдыхе! Отдыхать летом — значит отдыхать на пляже!

Услышав это, я вспомнил синее море и белый песок. Пляж...

— Пляж, э? — пробормотал я, сам того не осознавая, и Рен посмотрел на меня, не переставая протирать тарелки.
— Хочешь на пляж, Аоба?
— Может быть. Давно я там не был. До недавнего времени доступ к пляжам был закрыт. Бьюсь об заклад, это чудесно — запрыгнуть в воду и поплескаться... Лето все-таки.
— Чудесно?
— Да. Тебя интересуют пляжи?
— Интересуют. Я никогда не видел океан.
— А-а-а, теперь мне так хочется пойти на море...
— Так почему бы не пойти? — Сзади раздался ворчливый голос. Когда я перестал мыть посуду и обернулся, то увидел, что бабушка сидит на диване, попивает чай и смотрит на меня. — Блокады больше нет, дороги не перегорожены, так что ты можешь пойти в любое время. Разве нет?
— ...Ты права.

Летом прошлого года Рен был в ужасном состоянии, так что я даже не думал отходить от дома дальше чем на пару километров. Но теперь с ним все в порядке. Он выздоровел, не о чем беспокоиться. Подумав об этом, я воспрянул духом. Я посмотрел на Рена, стоявшего рядом.

— Эй, Рен. Пойдем на пляж?

Рен перестал вытирать тарелку и вернул мне взгляд. Выражение его лица нисколько не изменилось, но я мог с уверенностью сказать — он светится от счастья. Если бы у него до сих пор был хвост, Рен размахивал бы им так интенсивно, что тот бы мог оторваться.

— ...Ты правда этого хочешь?
— Конечно! Нет ни малейшей причины оставаться дома.
Я кивнул ему, потом повернулся к бабушке:
— Пойдешь с нами?
— Нет. Вечером еще ничего, но солнце днем — это тихий кошмар, а я не хочу вымотаться.
— Ясно.
Бабушка фыркнула и добавила с легкой улыбкой:
— Делайте то, что вам нравится, и пусть вас ничто не ограничивает.

Увидев выражение ее лица, я немедленно перевел взгляд на Рена. В это же время он посмотрел на меня, и мы улыбнулись друг другу. Рен много где побывал с тех пор, как выздоровел, но все еще не отдыхал на море. Я был счастлив, что могу получить новый опыт вместе с ним.

***

Мы закончили убирать после ужина, вернулись в комнату и начали строить планы насчет пляжа. Мы оба хотели пойти как можно скорее, поэтому выбрали следующее воскресенье. На Мидориджиме было много разных пляжей; мы с Реном нашли несколько подходящих вариантов при помощи наших Койлов и долго обсуждали, какой лучше. В итоге мы остановились на не очень известном пляже — не из тех, которые сразу выдает поисковик. Но для Рена и меня это место было особенным... Пляж неподалеку от сиротского приюта, пляж, где я встретил папу — тот самый. Это Рен его выбрал. Когда я увидел его выбор, на меня нахлынули смешанные чувства. И у меня, и у Рена было столько воспоминаний об этом месте; воспоминаний о моем папе, а еще, хоть это и случилось в Scrap, именно на том пляже мы с Реном подтвердили друг другу наши чувства.

Но... Когда я вспоминал о том, как Рен меня тогда оставил, то все еще чувствовал боль в груди.

Это чувство не могло исчезнуть только потому, что все так хорошо сложилось. Бесконечно болезненное воспоминание; поэтому я подумал — если мы с Реном пойдем на тот самый пляж, все может обернуться совсем невесело. Я бы хотел пойти туда как-нибудь в другой раз. Хотя я сказал об этом, Рен продолжал настаивать, что было не в его духе. Он посмотрел мне в глаза и произнес: «Давай пойдем туда вместе!». По его виду и тону я понял, что это не просто упрямство. Я был уверен: Рен вкладывает в посещение того самого пляжа особый смысл. Неощутимый, другой, больше похожий на намек. Но я понимал его — и чувства Рена. Пусть я и считал, что лучше бы нам не идти туда, в глубине души я чувствовал предвкушение Рена, смешанное с волнением. Рен, должно быть, хотел пройти через это. Я был против, но... в конце концов, я верил в Рена. Я хотел узнать, что случится, если мы пойдем на этот пляж, и, поскольку Рен проявлял редко присущую ему настойчивость, я его послушал.

Мы определились с пляжем, оставалось решить, как туда добраться. На машине от нашего дома до побережья можно было доехать за час. Возле пляжа — примерно в двадцати минутах ходьбы — располагался дом, который сдавала бабушкина знакомая, и она предложила нам остановиться у нее. Так что мы запланировали путешествие с одной ночевкой. Хотя побережье Мидориджимы раньше было запретной зоной, многие места, открытые еще перед блокадой, теперь открылись снова.

Я не был уверен, какие чувства мы испытаем, оказавшись на том пляже, но... В моих воспоминаниях он был прекрасен. Я надеялся, что мы застанем его таким же. Оставалось только дождаться выходных.

***

Ранним утром воскресенья погода была прекрасной; в прогнозе обещали отсутствие облачности или осадков. Лучшая погода, чтобы пойти на пляж. Мы уезжали всего на одну ночь и не стали брать много вещей. Сумка, которую я прихватил с собой, была не больше моей обычной; мы вместе с Реном вышли из дома.

— Жарко!..

Как только мы оказались на улице, я остановился, ослепленный ярким солнечным светом. Вспотеть было проще простого; я быстро понял, как прохладно было в доме благодаря кондиционеру. Повеяло теплым ветром; пели цикады. Свет солнца отражался от тротуара так ярко, что глазам было больно. Я скривился, и мы направились к автобусной остановке.

Мы нашли автобус, который ехал к побережью. Во времена правления Тоэ пробки были непременным атрибутом дорожного движения. Полиция перегораживала дороги без особой причины, останавливала автобусы и поезда, поэтому они всегда приходили с опозданием. Сейчас ситуация значительно улучшилась. Автобус приехал точно во время, указанное в расписании, и, хотя я знал, что так и будет, все же не смог удержаться от облегченного вздоха. Мы сели в автобус; ранним утром пассажиров было немного. Я подумал, что вид из окна будет чудесным, поэтому выбрал нам места рядом с ним.

Автобус тронулся с места. Рен смотрел в окно. Он выглядел таким серьезным, не пропускал ни кусочка пейзажа, который ему открывался, будто искал что-то в открывающимся ему виде. Для меня в этом не было ничего особенного, но для Рена все казалось новым. Иногда я ему завидовал. О чем он сейчас думает? Каким ему кажется окружающий мир? Я хотел спросить, но боялся помешать, поэтому не произнес ни слова.

Мы ехали по немощеной дороге, и время от времени автобус сильно трясло. Не сказал бы, что это была моя лучшая поездка; от тряски клонило в сон. В какое-то мгновение я смутно осознал, что вот-вот засну, а потом просто отрубился. Когда я открыл глаза, автобус уже остановился, и Рен смотрел на меня. Мы остались единственными пассажирами.

— Аоба, мы приехали.
— Прости, я заснул.
— Ничего не поделаешь. Ты слишком мало спал ночью.
— Откуда ты знаешь?
— Ты все время ворочался.

Предполагалось, что Рен спит на футоне, расстеленном на полу возле моей кровати, но так бывало редко. Обычно мы вдвоем спали в моей кровати, поэтому он запросто мог заметить, что мне не спится. Но тогда и он сам вряд ли выспался.

— Как ты, Рен?
— Я в порядке.
— Точно?
— Я привык.
— ...Извини.

Он имел в виду не то, что я часто ворочаюсь, а то, что пинаюсь, ведь время от времени я так и делал... Я почувствовал себя неловко, услышав ответ Рена, и вышел из автобуса.

Ступив на землю, я ощутил подобие дрожи и прикрыл глаза. Я все еще не до конца проснулся, поэтому мое тело не сразу свыклось с ярким светом и жаром, исходящим от земли и от этого только возрастающим. Но привыкнуть было не так сложно, и вскоре жара даже показалась мне приятной.

— Ха-а-а... Ну и жарища!

Я осмотрелся, прижав ко лбу ладонь, сложенную «козырьком», чтобы солнце не било в глаза. Набережная начиналась от автобусной остановки и заканчивалась пляжем у моря. Солнечный свет отражался от песка; было так ярко, что я едва мог смотреть в том направлении. Звук прибоя и сильный запах соли объединились в бризе, который овеял нас.

— Так красиво... — пробормотал Рен, восхищенно глядя на море, и легкая улыбка тронула его губы.
— Да, очень, — согласился я, чувствуя это всем сердцем. Место, которое мы помнили... Побережье выглядело точно так же, как прежде. Если присматриваться, наверняка можно было заметить какие-то незначительные отличия, но впечатление было таким же, как тогда, когда я использовал Scrap на себе. Тот же прекрасный пляж. И мы стоим здесь. Я напрягся, подумав об этом, едва заметно вздохнул и посмотрел на Рена.
— Пойдем, Рен?
— Да.

Рен не казался напряженным, но все еще выглядел очень серьезно. Ни у кого из нас не было идей по поводу того, чем заняться, поэтому мы направились к морю. Место, которое мы знали лишь по воспоминаниям... На пути к водной глади мы не обменялись ни единым словом. Ощущение песка, забившегося в обувь, заставляло поверить, будто я пересек границу между снами и реальностью. Ранним утром здесь не было никого, кроме нас. Я мог почувствовать жар от солнечных лучей и песка под ногами. Этот жар оставался единственным, что привязывало меня к реальности и напоминало: я не сплю. Мы прошли по песку и остановились рядом с водой. Я опустил сумку и еще раз взглянул на море, восхищенно вздохнув; солнце отражалось в волнах, и они блестели. Так красиво... Наконец-то мы с Реном сюда добрались.

Я боялся почувствовать что-то неожиданное, но мои страхи оказались безосновательными. Чувство покоя и завершенности наполнило меня, заменяя другие, смешанные ощущения. Вдруг я подумал о папе. Тут я встретил его и маму, и он назвал меня «Аоба». Я все еще чувствовал себя так, будто это сон, но сейчас рядом со мной стоял Рен. Он мне точно не снился. Я смотрел на волны, бьющиеся о песок у моих ног, запечатлевая это мгновение в своем сердце. Пока я наблюдал за прибоем, не понимая, то ли я растроган, то ли очарован, чуть более высокая волна обрушилась на пляж.

— Ох!..

Я отступил, чувствуя, как обувь погружается во влажный песок. Я покачнулся и наткнулся на Рена.

— Ой, прости... ох, ва-а-а!..
— Аоба!

Мои ноги погрузились в песок, и я упал на Рена. Хотя он выставил руки, чтобы поймать меня, мы запутались друг в друге и повалились — прямо в волны и песок. Мы упали в зону прибоя с громким всплеском. Наша одежда постепенно промокала, прилипая к коже.

— Блин... Рен, прости...
— Ты тоже прости. Я не смог тебя поймать.
— Это я потерял равновесие...

Мы были покрыты песком и морской водой; стоило нам посмотреть друг на друга, как сверху обрушилась новая волна, и мы еще больше промокли.

— А, проклятье... — буркнул я, чувствуя, что перепачкан с головы до ног. Но это чувство оказалось неожиданно... уютным. Тепло морской воды и песка — не так уж и плохо...
— Аоба, ты как? — Рен попытался встать, так что я вцепился в край его рубашки. — Аоба?

Он смотрел на меня в растерянности, ведь я даже с места не сдвинулся.

— Я просто подумал, что это в своем роде приятно.
— Приятно?
— Да. Я не собирался мочить одежду, но, раз уж это все равно случилось... Это довольно весело.
— Весело? — продолжил Рен, глядя на меня с легким недоумением. Я уже промок, так что меня посетила прекрасная идея. Я вытянул руки, набрал в них немного воды и выплеснул ее на Рена. Он удивился и тут же энергично потряс головой, чтобы отряхнуть воду. Это движение было почти как у собаки и показалось мне очень милым.

— Аоба, что ты...

Я дразняще улыбнулся, облил Рена снова; на этот раз он выглядел еще более растерянным. Но постепенно Рен понял, что я делаю; вскоре он улыбнулся и облил меня в ответ. Воды он зачерпнул куда больше, чем я, так что на меня обрушился настоящий ливень.

— Ух! Ну ты даешь!

Я стоял на коленях, со всей возможной скоростью набирая воду в ладони. Рен поступил так же, явно не собираясь проигрывать, и сражение началось. Чуть позже оно стало таким ожесточенным, что, зачерпывая воду, я потерял равновесие и снова упал в море.

— Уф!

Мои волосы и одежда, которые начали высыхать под солнцем, снова промокли. Я выбрался на берег и уткнулся лицом в песок.

— Ха-а...
— Аоба, ты в порядке?
— Да.

Рен стоял надо мной, улыбаясь; он вытянул руку, чтобы коснуться меня... И остановился.

— Что?

Я приподнялся, пытаясь увидеть, в чем дело; Рен смотрел в небо. Я проследил за его взглядом — и увидел треугольную крышу здания поверх окружавших пляж деревьев.

Это, скорее всего, была церковь, где я жил. Я не помнил точно, но это должна быть она. Мое тело напряглось, и в поисках ответа я посмотрел на Рена. Он глянул на меня в ответ, потом молча кивнул. Я поднялся и подошел к нему, глядя в небо, потом крепко сжал его руку. Он, в свою очередь, сжал мою.

Мы снова вспомнили, что это то самое место. Место, где меня назвали «Аоба»... где начался «Аоба». Когда я жил в церкви, Рен был моим «другом в голове». А теперь он стоял рядом и держал меня за руку. Неважно, сколько всего произошло с тех пор; его присутствие было подтверждением того, что «сейчас» оставалось реальностью. Неописуемое чувство поднималось изнутри, и я сжал губы. Это было особенное место; здесь жили наши воспоминания.

— Аоба.
— ...Да.

Я был уверен, что Рен чувствует то же самое. Иногда я мог с точностью сказать это, стоило коснуться его руки. Подтверждая наши чувства, мы пожали друг другу руки еще раз.

***

В итоге оказалось, что я зря тревожился. Пусть мы пришли сюда, я был собой, а Рен — Реном. Ничего не изменилось, и мое беспокойство унялось. Оно не исчезло полностью; чувство было такое, будто место, раньше скрытое туманом, место, которое я едва помнил, стало ясно различимым теперь, после того, как я его увидел. Думаю, я... хотел подтверждения того, что это здесь начался «Аоба». Но я не мог сделать это в одиночку. Я боялся — если вернусь к своим истокам, что-то сломается. Я не знал, что делать, если сломаюсь — я. Когда я понял, что боюсь идти сюда один, то осознал: на этот пляж мне путь заказан.

Рен взял меня под руку и отвел сюда. Я не мог сделать это в одиночку, но мог — вместе с ним. Я понял это только сейчас, и тихий вздох вырвался из моей груди. Стоя на берегу, мы молча смотрели на крышу церкви. Прибой коснулся наших ног. Мы с Реном посмотрели друг на друга и улыбнулись.

— ...Хочешь окунуться?
— Да.

В конце концов, было пляжное время. Сегодня мы надели плавки, так что достаточно было снять промокшую одежду и направиться к морю. Мы не заплывали далеко. Я учил Рена плавать, у нас был спасательный круг и надувной мяч. Рен плавал, загребая руками, как собака, и это было по-своему мило. Он относился к плаванью очень ответственно, но я не мог удержаться от смеха. А еще Рен мгновенно реагировал, когда я бросал ночь, и иногда мне казалось, будто вижу собачьи уши у него на голове.

К полудню на пляж пришли еще люди. Мы с Реном решили перекусить и пошли в магазин возле автобусной остановки. Поев, мы вернулись на пляж еще ненадолго, и, прежде чем успели понять, уже был вечер. Мы наплавались вволю и вымотались, поэтому смыли морскую воду в душах неподалеку и направились к дому бабушкиной знакомой.

***

Дом был двухэтажным, достаточно большим и напоминал дачу. Он не был оборудован по первому классу, зато выглядел уютным. Казалось, что я зашел в один из домов по соседству. Хозяйка, чуть моложе, чем бабушка, встретила нас очень тепло. Когда я сказал про бабушку, она тут же улыбнулась и кивнула, а потом отвела нас на второй этаж.

Комната, в которой мы остановились, была угловой, небольшой и выдержанной в японском стиле. Хозяйка вышла, сказав, что позовет нас к ужину. Я положил сумку на пол и открыл окно. Небо снаружи окрасилось в вечерне-закатный цвет; еще можно было увидеть лес, улицу и кусочек берега. Церковь, где я жил, располагалась с другой стороны, так что из окна была не видна. Свежий воздух вселил в меня чувство свободы, и я вспомнил, насколько устал. Я присел у окна.

— Да... Хорошо развлеклись. Ты устал, Рен?
— Я в порядке.

Рен сел за стол, подобрав ноги под себя, и взял оставленный для нас пакет с кексами — они входили в обслуживание. Рен понюхал кексы. Я улыбнулся, видя этот жест, и вспомнил, каким Рен был на пляже. Теперь он двигался совершенно свободно, будто и не был в больнице. А еще у него было хорошее настроение — он казался счастливым. Думая об этом, я посмотрел на него и, почувствовав этот взгляд, Рен поднялся, чтобы подойти ко мне.

— Что-то случилось, Аоба?
— Хм? Ничего. Просто отвлекся, — ответил я, слегка покачав головой. Рен сел рядом, глядя на меня. — Что?
— Аоба, твоя кожа потемнела, тебе не больно?
— Хм.

Я посмотрел на свои руки и ноги. Моя кожа была определенно темнее, чем до посещения пляжа.

— Я и правда загорел. Хотя и брал солнцезащитный крем...

Я подул на кожу — ее потянуло, но боли не было.

— Оу... А ты как? Ты весь красный.

В отличие от моей, кожа Рена стала такой красной, что даже смотреть было больно. Рен вытянул руку и рассмотрел ее с обеих сторон.

— У Аобы не так, но разве мы оба не получили солнечные ожоги?
— Да. Ты — из тех, кто обгорает. Я — из тех, кто загорает.
— Вот как.

Рен сравнил наши руки. Сейчас я видел, что его чуть длиннее, а суставы и ладони больше, чем мои. Это несколько раздражало.

— Тебе больно, Рен? Ты так обгорел.
— Немного. Но не сильно.
— Завтра сильно заболит. Будет так болеть, что подняться не сможешь, и... ауч... Горячо-горячо-горячо!

Я игриво ткнул Рена в грудь. Жар, исходящий от его кожи, передался мне, будто это меня жгло, не его. Он обгорел даже сильнее, чем я думал.

— Аоба, как ты?
— Все хорошо, эта боль не такая уж...

Я собирался продолжить, но остановился... потому что Рен схватил мою руку и лизнул ее.

— …! Рен!..
— Ох...

Рен быстро меня выпустил и виновато опустил взгляд.

— Извини. Когда я подумал, как облегчить боль, я... Тебе больно?
— Совсем нет.

Я не на шутку удивился, когда его теплый язык коснулся моей кожи, но это было не больно. Зализать рану... привычка, сохранившаяся с тех пор, как он был собакой. Вообще-то, Рен часто меня облизывал. Люди обычно так не поступают, поэтому я был потрясен, когда однажды он без предупреждения лизнул меня в щеку. Я все еще чувствовал его язык на своей руке. Ну, скрытых мотивов у Рена не было... Нечего все истолковывать превратно. Нужно привыкнуть. Пытаясь избавиться от чувства вины, я снова отвернулся к окну.

— О, посмотри, Рен. Небо было таким красным, а теперь темнеет.
— Да, темнеет.

Сказав это, Рен немного отодвинулся. Пойдет в ванную? Стоило подумать об этом, как Рен вытянул руки и нежно меня обнял.

— …!

Рен зарылся носом в мое плечо и медленно выдохнул. Хотя мне наконец удалось успокоиться после того, как он лизнул мою руку, я не мог унять ускоряющееся сердцебиение.

— ...Аоба.
— Хм?

Пытаясь не вызвать у него подозрений, я отозвался с наигранным спокойствием.

— Спасибо, что сегодня взял меня сюда. Я всегда хотел прийти на этот пляж. Ведь это совершенно особенное место.
— …

Мои смятенные чувства улеглись, когда он прошептал это мне на ухо. Я потянулся к рукам Рена, обнимавшим меня, и накрыл их своими.

— Я чувствую то же самое. Но не думаю, что я смог бы прийти сюда один. С этим местом связано так много чувств... Я сумел прийти сюда только потому, что ты был со мной. Спасибо тебе.

Рен обнял меня крепче. Поглаживая его руки, я глянул на Рена поверх своего плеча.

— Тебе понравилось на этом пляже?
— Да, очень.
— Ясно. Хорошо.
— Сегодня я впервые почувствовал, что мне нравится проводить время на пляже... Но то чувство, когда я упал в воду... напомнило другое ощущение. То, что я испытывал, когда наши сознания были соединены.
— Когда наши... сознания были соединены?.. — спросил я, не понимая, о чем он, и Рен кивнул — я почувствовал его кивок плечом.
— Да. Когда я был частью твоего сознания, я будто плыл по кругу в тебе. Там было тепло, мягко и спокойно.

Когда Рен был «другом в моей голове»... Я не мог представить, на что это похоже, но мог отчасти понять его чувства. В детстве я часто говорил с «ними» про себя. У меня мало воспоминаний об этом, но слова о «дрейфе» в моем разуме — пожалуй, лучшее описание того времени.

— Есть версия о том, что люди вышли из воды. Этот разговор странным образом напомнил мне о ней.
— Помню, я тоже что-то такое читал.
— Если это правда, то она объясняет твои чувства. Ведь истоки человечества — в море.

В детстве мне часто хотелось стоять на берегу и смотреть на океан. Каждый день мне казалось, будто я задыхаюсь, и я не понимал, почему. Когда терпеть становилось невозможно, я сбегал из церкви и направлялся к морю. Так я однажды встретил папу.

…«Почему ты пришел сюда?»
Вот что он у меня спросил.

Почему я снова и снова приходил к морю? Может, я искал свой вариант ответа. Разве я не думал, что, если пойду на пляж, то найду его? Что смогу понять, зачем был рожден? В конце концов я действительно нашел ответ на этом пляже — именно там появился «Аоба».

— ...Наверное, мы снова отправились на этот пляж, чтобы получить ответ на другой вопрос.

Почему-то мы вдвоем пришли сюда. И теперь... мы смотрели в окно на вечернее солнце. Все одиночество, печаль, все трудности, сквозь которые мы прошли, все, что мы преодолели, было ради этого покоя и счастья сейчас. У нас были силы двигаться дальше и встретить следующие преграды. Силы верить: что бы ни случилось после, мы справимся.

— Да, ты прав, — с тихим вздохом ответил Рен, уткнувшись лицом мне в плечо.

За окном солнце медленно опускалось в море, окрашивая небо тускло-красным. Голубой, красный, темно-синий; в какой-то момент разные цвета смешались воедино. Это длилось не более секунды.

Я подумал: таким бывает небо на рассвете.

@темы: переводы, DRAMAtical Murder, G – PG-13, официальные материалы