Цi ты Ясь, цi ты не
Название: Вещи, о которых молчат
Переводчик: Red Fir
Бета: Laora
Оригинал: aphelion_orion "Things Not Spoken" (запрос на перевод отправлен)
Размер: миди, 4 061 слово
Канон: Lamento
Персонажи: Ликс/Шуи, Шуи/Мэй
Категория: джен (с намеком на слэш и гет)
Жанр: драма, романтика, повседневность
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Ликс не имел ни малейшего намерения становиться частью семьи Шуи, но его никто не спрашивал.
читать дальше «Кто идет?
Кто идет между нашими стволами?
Перелезает через наши корни?
Песнь поющий кот!
Жизнь дающий кот!»
Неизменный фоновый шепот деревьев внезапно превратился в возбужденное бормотание, отвлекшее Ликса от свитков, развернутых перед ним. Ему даже не нужно было внимательно слушать, чтобы понять причину подобного волнения — была только одна вещь помимо дождя, делавшая древний лес настолько радостным, и даже сам он не мог сдержать счастья, непрошено поднимавшегося в нем.
Шуи шел.
Ликс поднялся с рабочего кресла, направляясь к печи. Тлеющие угольки ожили от щелчка его пальцев, когда он вынес из кабинета маленький чайник, поставив его на огонь.
Чай. После прогулки Шуи, должно быть, захочет пить.
Он слушал рассеянно, поскольку как раз наливал в чайник воду, когда деревья забормотали более приглушенно, сообщая друг другу, что Шуи движется быстро и, похоже, находится в приподнятом настроении.
«О? Что это?
Что это?
Другой рибика? Как странно!
Как странно!»
Голоса вновь стали громче, пребывая в замешательстве из-за присутствия другой кошки, и хотя любопытные описания деревьев ничего не значили для него, Ликс знал: с Шуи могло идти только одно существо. Он на мгновение закрыл глаза, абстрагируясь от зеленого шепота.
Вот оно. То, чего ты боялся, наконец случилось.
Ликс предполагал, что не должен удивляться тому обстоятельству, что Шуи пойдет вразрез всем его пожеланиям — в конце концов, похоже, именно это и было основной особенностью, определяющей их отношения. Шуи вторгся в его жизнь, несмотря на тщательно выстроенный фронт холодности и равнодушия, и с тех пор отлично научился игнорировать все протесты Ликса, независимо от того, к чему они имели отношение.
Итак, это не было чем-то действительно экстраординарным, так что Шуи бодро игнорировал более чем недовольные ответы Ликса всякий раз, когда речь заходила о том, чтобы привести с собой в гости еще и жену; Ликс просто надеялся — однако слабо, — что хотя бы раз в жизни Шуи не будет столь убежден, будто знает, что будет лучше для Ликса.
Но объяснять Шуи, почему он не хотел встречаться с ней, и что он фактически предпочел бы и вовсе никогда о ней не слышать, было совершенно бесполезно. Ликс едва ли был в состоянии объяснить самому себе, почему ему так сильно не нравилась та часть жизни Шуи, которая существовала вне этого леса, часть, которая встречалась с другими рибика помимо него, жила вдали от него и заботилась не о нем. Ему бы очень хотелось ввести себя в заблуждение, предполагая, что этой части не существовало и вовсе, что он был для Шуи тем же, что и Шуи для него — единственным, достаточным, — но Шуи нравилось напоминать ему, что это не так. И каждый день, каждый час, что он вынужден был слушать Шуи, расхваливающего свою жену, его негодование к той части все возрастало, и вместе с ним — негодование к тому, кто был для Шуи настолько важен.
Было странно узнать, что Шуи разговаривал с женой о нем, Ликсе, достаточно долго и достаточно радостно, чтобы она начала игнорировать все те голоса, называвшие его катастрофой и предвестником гибели, обладатели которых предпочли бы сжечь его на костре.
Ликс задавался вопросом, возмущал ли он ее в той же степени, в которой сама она возмущала его.
Не льсти себе. Ты никогда не будешь для нее такой же угрозой, какой она является для тебя, и ты это знаешь.
Эта мысль жалила.
Он понятия не имел, о чем думал Шуи и чего он собирался добиться этой встречей. Он был поставлен перед тем фактом, что Шуи нравится обращаться с ним как с брошенным животным, нуждающимся в заботе и любви, и даже укрепился в мысли, что постоянные прикосновения и уход не были неприятными, по крайней мере, до тех пор, пока Шуи не начинал шуметь и отвлекать его. Но эта сумасшедшая затея включить Ликса в свою небольшую счастливую семью была явно лишней — абсолютно безумной и обреченной на провал.
Сейчас Ликс и вовсе предпочел бы запереть дверь и притвориться, что его здесь нет. Его не интересовала встреча с женой Шуи, которая точно показала бы, насколько безнадежно и глупо с его стороны было что-то чувствовать к женатому мужчине.
О, прекрати тосковать, как девица из романа. Тебе придется иметь дело с ситуацией, с которой ты никогда раньше не сталкивался. Перенеси боль, и через некоторое время она перестанет казаться такой ужасной. Кто знает, возможно, однажды ты и вовсе перестанешь что-либо чувствовать.
Сжав пальцами переносицу, Ликс решил: ему необходимо хоть что-то, что отвлекло бы его от неминуемого. Что-либо, что заглушило бы тихий голос, который продолжал говорить ему, насколько легче была бы его жизнь, если бы он никогда не встречал Шуи.
* * *
В какой-то момент он, должно быть, полностью погрузился в расстановку своих бутылок и банок с зельями по основным компонентам, дате и эффекту, поскольку от удивления едва не выронил колбу с гниловатой на вид темной жидкостью (белладонна, цикл пятый, лечение слепоты, вызванной ядом), когда услышал стук в дверь.
Ликс осторожно поставил бутылку на полку, прежде чем вымыть руки и медленно направиться к двери. Он знал, что это было довольно смешно, поскольку то, что ждало его с другой стороны, несомненно, будет все еще там, как бы медленно он ни шел.
— Ликс!
Не успела дверь отвориться, как Шуи едва не задушил его в атаке, наполовину состоявшей из объятий, наполовину — из удара головой, и заставившей его покачнуться в попытке удержать на себе чужой вес. Обычно Ликс был снисходителен к тому, что Шуи вечно ласково трется и обнюхивает его, но сейчас он остро ощущал присутствие другого гостя, стоящего в нескольких шагах отсюда и наблюдающего за ними, так что Шуи попытался оставить ему хоть какое-то количество достоинства, насколько это вообще было возможно.
Через несколько секунд Шуи, кажется, понял, что пытался обнимать кого-то одеревенелого, как доска, и медленно отпустил его. Он вопросительно посмотрел на Ликса, а затем обернулся и бегом направился обратно к жене, таща ее туда, где стоял хозяин дома.
— Видишь, Мэй? Если он начинает вести себя, как сейчас, значит, мы как раз вовремя, — говорил Шуи, заговорщически склонившись к жене, но голосом достаточно громким, чтобы Ликс мог услышать каждое слово.
— Ах, ты… — ответила молодая рибика с любовью и раздражением, но продолжать не стала, поскольку они уже остановились перед Ликсом.
— Так, хм, — сказал Шуи, откашливаясь и потирая шею в некотором затруднении. — Полагаю, традиционное представление было бы лучше, даже при том, что вы отчасти... хорошо. Ликс, это Мэй; Мэй, это Ликс… очевидно.
— Так хорошо наконец-то встретить вас, — сказала Мэй, ослепительно улыбаясь. — Шуи рассказывал о вас много замечательных вещей.
Ее глаза были потрясающего янтарного оттенка, теплые и ясные, без малейшего намека на неприязнь. Это приводило в замешательство — настолько она напоминала Шуи в этот момент, который сам при их первой встрече выглядел точно так же, бесхитростно и дружелюбно.
Часть его изумления, должно быть, отразилась на лице, поскольку Мэй нервно хихикнула, смущенная его пристальным взглядом.
— Я говорил тебе, что он нуждается в твоих особых талантах, — ясно улыбаясь, сказал Шуи, когда Ликс смерил его неодобрительным взглядом. — Мы подумали, что было бы прекрасно похитить вас на денек и повеселиться.
Мэй цыкнула на него, прежде чем вновь повернуться к Ликсу.
— Никто не будет вас похищать, — успокаивающе сказала она. — Мы только хотели пригласить вас с собой на пикник. Но... если вы заняты...
— Не говори так, Мэй. Если ты дашь ему возможность отказаться, то, конечно, он скажет «нет», — предупредил Шуи с рассеянным выражением на лице.
— Но... он мог бы быть занят, а мы пришли без приглашения...
— Ликс всегда занят, — отмахнулся Шуи. — А теперь бери корзину, а я попытаюсь подкупить его идти с нами.
И он извлек из-за спины большую плетеную корзину таким жестом, как будто доставал секретное оружие. Мэй немедленно выхватила ее из его рук, прижимая к груди, будто защищалась.
— Подкупить? Мои пироги не будут принимать участия в твоих махинациях!
Ликс мог только таращиться на эту парочку с все возрастающим замешательством, в то время как они продолжали игнорировать его, препираясь между собой. Он был абсолютно уверен, что они все еще говорили на одном с ним языке, но он понятия не имел, о чем именно. Он всегда старался не думать о том, что будет представлять из себя Шуи в компании своей жены и как он будет вести себя рядом с ней, но Ликс вынужден был признать: он никогда не подозревал, что оба они будут выглядеть настолько... странными.
Шуи отказался от попытки убедить ее отдать корзину и вместо этого украдкой подошел к Ликсу, глядя на него большими жалобными глазами.
— Ликс, соглашайтесь. Вы получите пирог, если пойдете с нами. Восхитительный куимовый пирог! Мэй делала его специально для вас. А это долгие часы каторжного труда!
Та пожала плечами, смущенная очередным пристальным взглядом Ликса.
— Ну, Шуи сказал, что вы никогда не ели хороших домашних десертов, так что... Я просто не могла этого так оставить.
— Вам надо было видеть ее, — дразняще заметил Шуи. — Ее было не удержать.
— Существование без пирога — безрадостное существование, — вздохнула Мэй, поглаживая корзину.
Ликс тоже мысленно вздохнул. Очевидно, это могло продолжаться еще долгие часы, в течение которых Шуи будет упрашивать и умасливать его до тех пор, пока у него не останется иного выбора, кроме как принять свою судьбу. Менее болезненным было бы согласиться сейчас, пока все еще выглядело таким образом, как будто у него был выбор, и пока на него еще не уставились глаза с мягким взглядом, полным такой надежды, как будто все счастье в жизни Шуи зависело от одного только его согласия.
Нет необходимости выглядеть больным от любви идиотом в присутствии его жены.
— ... Прекрасно.
Две пары глаз уставились на него, быстро заморгав.
— Что?.. — переспросил Шуи.
— Я сказал, «прекрасно», — фыркнул Ликс, делая шаг наружу и дергая за собой дверь, закрывая ее. Шуи улыбался ему открыто и радостно, и он быстро отвел глаза. — А теперь идемте, пока я не пожалел об этом.
— Замечательно, — просияв, согласилась Мэй. — Тогда можете нас вести.
— Куда?
— К хорошему месту для пикника, конечно же.
Ликс нахмурился.
— Я не знаю. Я никогда не устраивал… пикников.
На мгновение на ее лице отразилось замешательство, сменившееся сочувствием, и Ликс почувствовал иррациональное желание стереть его с этого лица. Он не мог сказать наверняка, почему он ненавидел тот взгляд — потому что она жалела его, или потому, что это был тот же самый взгляд, каким обычно смотрел на него Шуи всякий раз, когда Ликсу приходилось признаваться в чем-то, чего он прежде никогда не делал… И он не был уверен, что хочет разобраться в этом подробнее.
А потому его взгляд сменился улыбкой, почти граничащей со свирепостью.
— Ну хорошо, тогда просто идите вперед. Я скажу вам, когда найду то, что мы ищем.
С легким ощущением нереальности происходящего, Ликс задавался вопросом, во что он позволил втянуть себя на этот раз.
* * *
Тривиальные вещи делали Шуи счастливым. Чашка горячего чая, согревающая руки, солнечный зайчик на крыльце, односложное рычание в ответ на его бесконечные истории и неистощимые вопросы. Тогда его лицо освещалось улыбкой, пока не начинало казаться, что весь он светится как снаружи, так и изнутри, как будто теплота, счастье и какие-то другие, неведомые эмоции пронизывают его насквозь. Перед лицом такой большой радости Ликс не мог избавиться от ощущения, что сам он косноязычен и глуп, смущенный и напуганный тем, что чувствует в себе голод — более сильный, чем что-либо, что он когда-либо знал. Возможно, именно поэтому он никогда не пытался представить, что произошло бы, если бы он дал Шуи повод быть счастливым — настоящий повод, а не что-то столь же бессмысленное, как фарфоровая чашка горячего чая.
Теперь Шуи казался определенно сияющим, улыбающийся, смеющийся, периодически говорящий стихами, как он умел, пока Мэй то и дело пихала его, отвечая на все его выходки с невозмутимым смехом.
Ликс оставался с каменным лицом, ничем не выдавая беспорядка в собственной голове. Ранило то, что ему все равно следовало знать, что делало Шуи по-настоящему счастливым. Это причиняло боль, поскольку он знал, что никогда не мог бы стать таким, как эта девочка, и никогда не будет в состоянии реагировать так, как она. Шуи нуждался в этом; Шуи нуждался в других рибика, которые знали, как улыбаться и как смеяться вместе с ним, — нуждался в любви, чтобы быть действительно красивым.
Я задушил бы его.
Он был выдернут из собственных размышлений, когда Мэй внезапно вынырнула откуда-то сбоку, с противоположной от Шуи стороны.
— Помогите, он хочет похитить мою корзину! — вскрикнула она, обвиняюще тыча в Шуи, сделавшего в ответ на это большие невинные глаза.
Ликс моргнул.
«...Что?»
— Я не делал ничего подобного! Я просто хотел быть настоящим мужчиной и нести тяжести вместо моей дамы.
— Ха! Знаю я, что ты сделал бы с моим пирогом, дай я тебе хотя бы шанс, — усмехнулась Мэй.
Уши Шуи поникли.
— С твоим пирогом? Я думал, что это наш пирог!
— Это именно мой пирог, и я решаю, кто его ест. Если бы я дала его тебе, бедному Ликсу не досталось бы ни кусочка. — Выражение ее лица смягчилось. — Но не переживай. Я люблю тебя, даже несмотря на то, что ты жадный.
Застенчиво улыбаясь, Шуи потянулся и потер шею, взглянув на нее еще нежнее, чем когда-либо до этого.
Ликс не мог избавиться от чувства, что эта беседа была совершенно не о пирогах, но прежде, чем он смог даже начать расшифровывать ее, тот взгляд исчез из глаз Шуи, как будто его никогда и не было.
Справа от него Мэй покачала головой, расправляя плечи.
— Все же... — продолжила она, блеснув глазами, — ... корзину ты не получишь. Ликс, я назначаю вас защитником пирога!
И прежде, чем Ликс успел хотя бы подумать о протесте, она ухватила его за руку и послала Шуи торжествующий взгляд.
Ликс неуверенно взглянул на нее, задаваясь вопросом, не встряхнуть ли рукой, чтобы заставить ее отпустить его, и не станет ли он выглядеть после этого еще более нелепым, чем сейчас.
«Что?..»
Он начинал ненавидеть это чувство бесконечного замешательства, связанного со всеми вещами, которые имели отношение к Шуи.
* * *
«Прекрасное место», по словам Мэй, оказалось освещенной солнцем поляной среди деревьев, на противоположной стороне которой в траве извивался небольшой ручеек. Она отправилась расстилать одеяло и раскладывать еду, и не позволила Шуи помочь ей. Ликс же был просто благодарен, что она отпустила его руку. Он все еще чувствовал себя так, как будто несколько потерял связь с действительностью, словно его протащило через вихревое торнадо.
Это заставляло его нервничать и немного вызывало головокружение, но проведя лучшую часть утра под руководством Мэй, он больше не мог по-настоящему презирать ее. В его представлении жена Шуи всегда была существом разрушительной красоты и изящества, но не этой игривой девочкой, которая не постеснялась тащить куда-то «предвестника разрушения», обвившись вокруг его руки.
Тем не менее, в этом был смысл, не так ли? В этом и был смысл, почему Шуи решил быть с таким теплым, веселым существом. Это заставляло Ликса задаваться вопросом, что Шуи видел в нем самом.
Мягкое прикосновение к плечу вывело его из раздумий.
— Эй, — мягко произнес Шуи. — Вы все еще с нами?
—... Да, — ответил Ликс, не обращая внимания на его руку.
На какое-то мгновение Шуи прикрыл глаза, прежде чем покачать головой.
— Хорошо. Вам вредно так много думать. — Он улыбнулся. — И я эгоистичен. Мне больше нравится, когда вы здесь, со мной.
Ликс тоже предпочел бы это, если бы Шуи не стоял так близко или не смотрел на него так тепло. Такие слова, как эти, смущали его, а подобные улыбки заставляли воображать вещи, на которые он действительно не имел права.
— Эй, вы оба! Еда стынет! — позвала Мэй, махая им с одеяла.
— Вы слышали даму? Идемте, — сказал Шуи, прерывая зрительный контакт и спеша к ней.
Хоть и медленнее, Ликс последовал за ним, пытаясь успокоить эту отвратительную, вновь поднимающуюся в нем тягу.
* * *
Очевидно, главные особенности пирога заключались в том, что он был теплым и очень, очень сладким.
Теперь казалось логичным, почему Шуи так сильно хотел его, — это блюдо словно говорило о комфорте и любящем окружении. Ликс не знал, почему он связывал выпечку с чем-то, что было немного большим, чем абстрактное понятие в его голове, но он уже давным-давно понял, что все вещи, связанные с Шуи, порождают в нем странные мысли и позывы.
Он нашел, что в куимовом пироге ему нравится и мимолетная сладость, и приглушающий ее слегка кисловатый привкус фруктов. Это также напоминало ему о Шуи, но обдумать эту мысль помешало продолжение его же сумасшедших выходок.
— Мэй, у тебя весь язык синий!
— О, помолчи. Как будто твой лучше.
Раздался смех, а затем Шуи с озорным блеском в глазах заглянул ему в лицо.
— А у вас язык тоже синий, Ликс?
— Пф-ф. Это не ваше дело.
— Ликс не ел пирога с черникой, — сказала Мэй, и уши Шуи поникли.
— Очень жаль.
Ликс едва смог подавить вздох. Он давным-давно пришел к заключению, что Шуи был безусловно безумен, но в последнее время становилось все труднее оставаться к этому безразличным. Всего этого было слишком много; когда Шуи говорил с ним, Ликс не мог его полностью понять, когда Шуи смотрел на него, в его глазах отражались эмоции, которых Ликс не мог идентифицировать. Это выводило из равновесия, потому что сердце каждый раз предательски вздрагивало, надеясь на что-то, чего просто не могло произойти.
— Ликс, что случилось?
Шуи смотрел на него, и его насмешливость постепенно сменялась беспокойством. Мэй также наблюдала за ним, но он не знал, как интерпретировать ее взгляд. Этого было достаточно, чтобы заставить его насторожиться.
— Ничего.
— Вы снова хмуритесь.
— Прошу прощения, — сказал Ликс без особого сожаления.
Шуи улыбнулся.
— Не извиняйтесь. Мне только не нравится, когда вы вот так засыпаете на ходу. Это означает, что вы думаете о чем-то страшном.
Ликс не ответил.
— Давайте, я спою для вас что-нибудь? — предложил Шуи, таща лютню к себе на колени. — Это заставит вас остаться с нами?
— Вы можете попробовать.
Этого, казалось, было достаточно для Шуи, потому что он радостно улыбнулся и начал перебирать струны.
Вскоре вокруг него начали закручиваться мягкие бело-зеленые усики энергии, — его силы просыпались почти непрошенными, когда он пел, растворившись в музыке. Мэй закрыла глаза, чтобы лучше слышать, и даже лес казался необычайно тихим, как будто деревья напрягали слух, чтобы услышать эту песню. Ликс, в свою очередь, сидел очень тихо, наблюдая за Шуи и слушая, позволяя чужому голосу заполнить свой разум.
Было странно, что у источника всех его проблем была также власть отогнать их, распутывая хаос в его душе до тех пор, пока на сердце не оставалось ничего, кроме таинственной, спокойной удовлетворенности.
* * *
Поскольку день подходил к концу, Мэй начала неохотно собирать опустевшие тарелки и перепаковывать оставшуюся еду. Она вручила стопку тарелок и мисок Шуи, который отправился вымыть их в близлежащем ручье.
Ликс все еще был немного потерян в песне, его разум словно дрейфовал без особой цели, не касаясь ничего важного, так что он был абсолютно не готов к тому, что Мэй внезапно повернется к нему.
— Почему вы такой грустный? Он любит вас, очень.
Мгновение он только и мог делать, что смотреть на нее, — внезапность ее слов заставила его переспросить:
— Прошу прощения?..
Должно быть, это было ошибкой. Она не могла говорить о том, о чем он подумал.
Мэй смотрела на него серьезно, но в ее глазах не было ни следа презрения или гнева. Она казалась почти сочувствующей.
— И вы любите его, разве нет?.. Почему вы так стараетесь убить это чувство?
— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — натянуто отозвался он — ему совершенно не нравился ее понимающий взгляд.
Но Мэй проигнорировала его ответ.
— Он сотворил бы для вас чудо.
— Ты сошла с ума, женщина? — зашипел Ликс, стараясь держать под контролем все возрастающий гнев. — Что, черт возьми, ты пытаешься сделать?!
Она рассмеялась, коротко и остро, убирая с лица прядь волос.
— Вы знаете, я действительно не уверена, — призналась она. — Но... Вы очень напоминаете мне меня. То, какой я была.
—... Что?!
— Вы знаете, — сказала Мэй, поворачиваясь, чтобы понаблюдать за Шуи, который как раз стоял на коленях у ручья, не обращая внимания на их беседу, — что мы поженились не потому, что сами так решили?
Ликс моргнул. Из историй Шуи он никогда не предполагал чего-то меньшего, чем взаимную любовь.
Заметив его удивленный взгляд, Мэй кивнула.
— Ах, да. Шуи был очень влиятелен и популярен среди духовенства. Но он был слишком… свободомыслящим. Так что они решили, что могли бы связать его благодарностью, дав ему богатую, благородную жену... Меня.
Она сделала паузу, по-видимому, вспоминая.
— Я тогда даже не была еще взрослой. Марионетка собственного отца. Он сказал мне выходить замуж, так что я, конечно, должна была повиноваться. Я все еще помню тот день, когда они представили меня Шуи, всю разряженную, как кукла. Но под всем этим, мне было страшно. Я так боялась, что всю жизнь буду рабски связана с кем-то, кого даже никогда раньше не видела... Я думала, что буду... навсегда одинокой.
А затем она улыбнулась.
— Я никогда не предполагала... такой теплоты. Он любил меня даже при том, что я предназначалась, чтобы быть символом. Он смеялся и пел для меня, и смотрел на меня так, как будто был счастлив со мной. Он помог мне начать улыбаться. — Она снова сделала паузу, коснувшись рукой места над сердцем. — Легко влюбиться в него, разве нет?
Ликс продолжал молчать, не зная, что сказать на все это.
Мэй наклонилась, вынуждая его смотреть ей прямо в глаза.
— Просто... пообещайте мне, что вы будете думать о том, что делаете. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то сам выбрал для себя подобное одиночество. Вы могли бы быть счастливым. Шуи умеет делать других счастливыми. Вы только должны позволить ему.
Ликс все еще не нашел, что ему отвечать, и был благодарен, что на этом Мэй оставила его. Слишком много откровений для одного раза.
* * *
Обратно шли в тишине, в абсолютную противоположность той прогулке, которую они совершили утром.
Ликс действительно предпочитал молчание: ему было, что обдумать. Он все еще понятия не имел, что нашло на эту девчонку. Из всех рибика именно жена Шуи предлагала ему фактически... что?
Она заставила все это звучать так, как ему бы хотелось.
Он понятия не имел, что из этого следует, и больше не был уверен ни в чем, кроме того, что Мэй была еще более безумной, чем Шуи. И конечно, он также понятия не имел, что со всем этим делать.
Наконец, Шуи подошел к нему ближе, прерывая его попытки разобраться в ситуации.
— Я надеюсь, мы не слишком напугали вас, — сказал он, и хотя эти слова предназначались для того, чтобы подразнить, его тон был добр.
Ликсу понадобилось около минуты, чтобы обдумать ответ.
— Было... неплохо, — сказал, наконец, он, и с удивлением обнаружил, что это и имел в виду.
Уши Шуи оживленно дернулись.
— Правда? Вы имеете в виду, что мы сможем когда-нибудь снова сделать нечто подобное?
— Полагаю.
И снова — эта яркая, счастливая улыбка, как будто он только что подарил Шуи мир своим единственным ответом.
Ликс почти отвел глаза по привычке, но внезапно нашел, что не хочет этого делать.
Она сказала, что это будет моим решением. Если я захочу…
И он продолжал смотреть, все еще смущенный и нерешительный, но уже не боящийся того, что его собственные глаза предадут его.
Переводчик: Red Fir
Бета: Laora
Оригинал: aphelion_orion "Things Not Spoken" (запрос на перевод отправлен)
Размер: миди, 4 061 слово
Канон: Lamento
Персонажи: Ликс/Шуи, Шуи/Мэй
Категория: джен (с намеком на слэш и гет)
Жанр: драма, романтика, повседневность
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Ликс не имел ни малейшего намерения становиться частью семьи Шуи, но его никто не спрашивал.
читать дальше «Кто идет?
Кто идет между нашими стволами?
Перелезает через наши корни?
Песнь поющий кот!
Жизнь дающий кот!»
Неизменный фоновый шепот деревьев внезапно превратился в возбужденное бормотание, отвлекшее Ликса от свитков, развернутых перед ним. Ему даже не нужно было внимательно слушать, чтобы понять причину подобного волнения — была только одна вещь помимо дождя, делавшая древний лес настолько радостным, и даже сам он не мог сдержать счастья, непрошено поднимавшегося в нем.
Шуи шел.
Ликс поднялся с рабочего кресла, направляясь к печи. Тлеющие угольки ожили от щелчка его пальцев, когда он вынес из кабинета маленький чайник, поставив его на огонь.
Чай. После прогулки Шуи, должно быть, захочет пить.
Он слушал рассеянно, поскольку как раз наливал в чайник воду, когда деревья забормотали более приглушенно, сообщая друг другу, что Шуи движется быстро и, похоже, находится в приподнятом настроении.
«О? Что это?
Что это?
Другой рибика? Как странно!
Как странно!»
Голоса вновь стали громче, пребывая в замешательстве из-за присутствия другой кошки, и хотя любопытные описания деревьев ничего не значили для него, Ликс знал: с Шуи могло идти только одно существо. Он на мгновение закрыл глаза, абстрагируясь от зеленого шепота.
Вот оно. То, чего ты боялся, наконец случилось.
Ликс предполагал, что не должен удивляться тому обстоятельству, что Шуи пойдет вразрез всем его пожеланиям — в конце концов, похоже, именно это и было основной особенностью, определяющей их отношения. Шуи вторгся в его жизнь, несмотря на тщательно выстроенный фронт холодности и равнодушия, и с тех пор отлично научился игнорировать все протесты Ликса, независимо от того, к чему они имели отношение.
Итак, это не было чем-то действительно экстраординарным, так что Шуи бодро игнорировал более чем недовольные ответы Ликса всякий раз, когда речь заходила о том, чтобы привести с собой в гости еще и жену; Ликс просто надеялся — однако слабо, — что хотя бы раз в жизни Шуи не будет столь убежден, будто знает, что будет лучше для Ликса.
Но объяснять Шуи, почему он не хотел встречаться с ней, и что он фактически предпочел бы и вовсе никогда о ней не слышать, было совершенно бесполезно. Ликс едва ли был в состоянии объяснить самому себе, почему ему так сильно не нравилась та часть жизни Шуи, которая существовала вне этого леса, часть, которая встречалась с другими рибика помимо него, жила вдали от него и заботилась не о нем. Ему бы очень хотелось ввести себя в заблуждение, предполагая, что этой части не существовало и вовсе, что он был для Шуи тем же, что и Шуи для него — единственным, достаточным, — но Шуи нравилось напоминать ему, что это не так. И каждый день, каждый час, что он вынужден был слушать Шуи, расхваливающего свою жену, его негодование к той части все возрастало, и вместе с ним — негодование к тому, кто был для Шуи настолько важен.
Было странно узнать, что Шуи разговаривал с женой о нем, Ликсе, достаточно долго и достаточно радостно, чтобы она начала игнорировать все те голоса, называвшие его катастрофой и предвестником гибели, обладатели которых предпочли бы сжечь его на костре.
Ликс задавался вопросом, возмущал ли он ее в той же степени, в которой сама она возмущала его.
Не льсти себе. Ты никогда не будешь для нее такой же угрозой, какой она является для тебя, и ты это знаешь.
Эта мысль жалила.
Он понятия не имел, о чем думал Шуи и чего он собирался добиться этой встречей. Он был поставлен перед тем фактом, что Шуи нравится обращаться с ним как с брошенным животным, нуждающимся в заботе и любви, и даже укрепился в мысли, что постоянные прикосновения и уход не были неприятными, по крайней мере, до тех пор, пока Шуи не начинал шуметь и отвлекать его. Но эта сумасшедшая затея включить Ликса в свою небольшую счастливую семью была явно лишней — абсолютно безумной и обреченной на провал.
Сейчас Ликс и вовсе предпочел бы запереть дверь и притвориться, что его здесь нет. Его не интересовала встреча с женой Шуи, которая точно показала бы, насколько безнадежно и глупо с его стороны было что-то чувствовать к женатому мужчине.
О, прекрати тосковать, как девица из романа. Тебе придется иметь дело с ситуацией, с которой ты никогда раньше не сталкивался. Перенеси боль, и через некоторое время она перестанет казаться такой ужасной. Кто знает, возможно, однажды ты и вовсе перестанешь что-либо чувствовать.
Сжав пальцами переносицу, Ликс решил: ему необходимо хоть что-то, что отвлекло бы его от неминуемого. Что-либо, что заглушило бы тихий голос, который продолжал говорить ему, насколько легче была бы его жизнь, если бы он никогда не встречал Шуи.
* * *
В какой-то момент он, должно быть, полностью погрузился в расстановку своих бутылок и банок с зельями по основным компонентам, дате и эффекту, поскольку от удивления едва не выронил колбу с гниловатой на вид темной жидкостью (белладонна, цикл пятый, лечение слепоты, вызванной ядом), когда услышал стук в дверь.
Ликс осторожно поставил бутылку на полку, прежде чем вымыть руки и медленно направиться к двери. Он знал, что это было довольно смешно, поскольку то, что ждало его с другой стороны, несомненно, будет все еще там, как бы медленно он ни шел.
— Ликс!
Не успела дверь отвориться, как Шуи едва не задушил его в атаке, наполовину состоявшей из объятий, наполовину — из удара головой, и заставившей его покачнуться в попытке удержать на себе чужой вес. Обычно Ликс был снисходителен к тому, что Шуи вечно ласково трется и обнюхивает его, но сейчас он остро ощущал присутствие другого гостя, стоящего в нескольких шагах отсюда и наблюдающего за ними, так что Шуи попытался оставить ему хоть какое-то количество достоинства, насколько это вообще было возможно.
Через несколько секунд Шуи, кажется, понял, что пытался обнимать кого-то одеревенелого, как доска, и медленно отпустил его. Он вопросительно посмотрел на Ликса, а затем обернулся и бегом направился обратно к жене, таща ее туда, где стоял хозяин дома.
— Видишь, Мэй? Если он начинает вести себя, как сейчас, значит, мы как раз вовремя, — говорил Шуи, заговорщически склонившись к жене, но голосом достаточно громким, чтобы Ликс мог услышать каждое слово.
— Ах, ты… — ответила молодая рибика с любовью и раздражением, но продолжать не стала, поскольку они уже остановились перед Ликсом.
— Так, хм, — сказал Шуи, откашливаясь и потирая шею в некотором затруднении. — Полагаю, традиционное представление было бы лучше, даже при том, что вы отчасти... хорошо. Ликс, это Мэй; Мэй, это Ликс… очевидно.
— Так хорошо наконец-то встретить вас, — сказала Мэй, ослепительно улыбаясь. — Шуи рассказывал о вас много замечательных вещей.
Ее глаза были потрясающего янтарного оттенка, теплые и ясные, без малейшего намека на неприязнь. Это приводило в замешательство — настолько она напоминала Шуи в этот момент, который сам при их первой встрече выглядел точно так же, бесхитростно и дружелюбно.
Часть его изумления, должно быть, отразилась на лице, поскольку Мэй нервно хихикнула, смущенная его пристальным взглядом.
— Я говорил тебе, что он нуждается в твоих особых талантах, — ясно улыбаясь, сказал Шуи, когда Ликс смерил его неодобрительным взглядом. — Мы подумали, что было бы прекрасно похитить вас на денек и повеселиться.
Мэй цыкнула на него, прежде чем вновь повернуться к Ликсу.
— Никто не будет вас похищать, — успокаивающе сказала она. — Мы только хотели пригласить вас с собой на пикник. Но... если вы заняты...
— Не говори так, Мэй. Если ты дашь ему возможность отказаться, то, конечно, он скажет «нет», — предупредил Шуи с рассеянным выражением на лице.
— Но... он мог бы быть занят, а мы пришли без приглашения...
— Ликс всегда занят, — отмахнулся Шуи. — А теперь бери корзину, а я попытаюсь подкупить его идти с нами.
И он извлек из-за спины большую плетеную корзину таким жестом, как будто доставал секретное оружие. Мэй немедленно выхватила ее из его рук, прижимая к груди, будто защищалась.
— Подкупить? Мои пироги не будут принимать участия в твоих махинациях!
Ликс мог только таращиться на эту парочку с все возрастающим замешательством, в то время как они продолжали игнорировать его, препираясь между собой. Он был абсолютно уверен, что они все еще говорили на одном с ним языке, но он понятия не имел, о чем именно. Он всегда старался не думать о том, что будет представлять из себя Шуи в компании своей жены и как он будет вести себя рядом с ней, но Ликс вынужден был признать: он никогда не подозревал, что оба они будут выглядеть настолько... странными.
Шуи отказался от попытки убедить ее отдать корзину и вместо этого украдкой подошел к Ликсу, глядя на него большими жалобными глазами.
— Ликс, соглашайтесь. Вы получите пирог, если пойдете с нами. Восхитительный куимовый пирог! Мэй делала его специально для вас. А это долгие часы каторжного труда!
Та пожала плечами, смущенная очередным пристальным взглядом Ликса.
— Ну, Шуи сказал, что вы никогда не ели хороших домашних десертов, так что... Я просто не могла этого так оставить.
— Вам надо было видеть ее, — дразняще заметил Шуи. — Ее было не удержать.
— Существование без пирога — безрадостное существование, — вздохнула Мэй, поглаживая корзину.
Ликс тоже мысленно вздохнул. Очевидно, это могло продолжаться еще долгие часы, в течение которых Шуи будет упрашивать и умасливать его до тех пор, пока у него не останется иного выбора, кроме как принять свою судьбу. Менее болезненным было бы согласиться сейчас, пока все еще выглядело таким образом, как будто у него был выбор, и пока на него еще не уставились глаза с мягким взглядом, полным такой надежды, как будто все счастье в жизни Шуи зависело от одного только его согласия.
Нет необходимости выглядеть больным от любви идиотом в присутствии его жены.
— ... Прекрасно.
Две пары глаз уставились на него, быстро заморгав.
— Что?.. — переспросил Шуи.
— Я сказал, «прекрасно», — фыркнул Ликс, делая шаг наружу и дергая за собой дверь, закрывая ее. Шуи улыбался ему открыто и радостно, и он быстро отвел глаза. — А теперь идемте, пока я не пожалел об этом.
— Замечательно, — просияв, согласилась Мэй. — Тогда можете нас вести.
— Куда?
— К хорошему месту для пикника, конечно же.
Ликс нахмурился.
— Я не знаю. Я никогда не устраивал… пикников.
На мгновение на ее лице отразилось замешательство, сменившееся сочувствием, и Ликс почувствовал иррациональное желание стереть его с этого лица. Он не мог сказать наверняка, почему он ненавидел тот взгляд — потому что она жалела его, или потому, что это был тот же самый взгляд, каким обычно смотрел на него Шуи всякий раз, когда Ликсу приходилось признаваться в чем-то, чего он прежде никогда не делал… И он не был уверен, что хочет разобраться в этом подробнее.
А потому его взгляд сменился улыбкой, почти граничащей со свирепостью.
— Ну хорошо, тогда просто идите вперед. Я скажу вам, когда найду то, что мы ищем.
С легким ощущением нереальности происходящего, Ликс задавался вопросом, во что он позволил втянуть себя на этот раз.
* * *
Тривиальные вещи делали Шуи счастливым. Чашка горячего чая, согревающая руки, солнечный зайчик на крыльце, односложное рычание в ответ на его бесконечные истории и неистощимые вопросы. Тогда его лицо освещалось улыбкой, пока не начинало казаться, что весь он светится как снаружи, так и изнутри, как будто теплота, счастье и какие-то другие, неведомые эмоции пронизывают его насквозь. Перед лицом такой большой радости Ликс не мог избавиться от ощущения, что сам он косноязычен и глуп, смущенный и напуганный тем, что чувствует в себе голод — более сильный, чем что-либо, что он когда-либо знал. Возможно, именно поэтому он никогда не пытался представить, что произошло бы, если бы он дал Шуи повод быть счастливым — настоящий повод, а не что-то столь же бессмысленное, как фарфоровая чашка горячего чая.
Теперь Шуи казался определенно сияющим, улыбающийся, смеющийся, периодически говорящий стихами, как он умел, пока Мэй то и дело пихала его, отвечая на все его выходки с невозмутимым смехом.
Ликс оставался с каменным лицом, ничем не выдавая беспорядка в собственной голове. Ранило то, что ему все равно следовало знать, что делало Шуи по-настоящему счастливым. Это причиняло боль, поскольку он знал, что никогда не мог бы стать таким, как эта девочка, и никогда не будет в состоянии реагировать так, как она. Шуи нуждался в этом; Шуи нуждался в других рибика, которые знали, как улыбаться и как смеяться вместе с ним, — нуждался в любви, чтобы быть действительно красивым.
Я задушил бы его.
Он был выдернут из собственных размышлений, когда Мэй внезапно вынырнула откуда-то сбоку, с противоположной от Шуи стороны.
— Помогите, он хочет похитить мою корзину! — вскрикнула она, обвиняюще тыча в Шуи, сделавшего в ответ на это большие невинные глаза.
Ликс моргнул.
«...Что?»
— Я не делал ничего подобного! Я просто хотел быть настоящим мужчиной и нести тяжести вместо моей дамы.
— Ха! Знаю я, что ты сделал бы с моим пирогом, дай я тебе хотя бы шанс, — усмехнулась Мэй.
Уши Шуи поникли.
— С твоим пирогом? Я думал, что это наш пирог!
— Это именно мой пирог, и я решаю, кто его ест. Если бы я дала его тебе, бедному Ликсу не досталось бы ни кусочка. — Выражение ее лица смягчилось. — Но не переживай. Я люблю тебя, даже несмотря на то, что ты жадный.
Застенчиво улыбаясь, Шуи потянулся и потер шею, взглянув на нее еще нежнее, чем когда-либо до этого.
Ликс не мог избавиться от чувства, что эта беседа была совершенно не о пирогах, но прежде, чем он смог даже начать расшифровывать ее, тот взгляд исчез из глаз Шуи, как будто его никогда и не было.
Справа от него Мэй покачала головой, расправляя плечи.
— Все же... — продолжила она, блеснув глазами, — ... корзину ты не получишь. Ликс, я назначаю вас защитником пирога!
И прежде, чем Ликс успел хотя бы подумать о протесте, она ухватила его за руку и послала Шуи торжествующий взгляд.
Ликс неуверенно взглянул на нее, задаваясь вопросом, не встряхнуть ли рукой, чтобы заставить ее отпустить его, и не станет ли он выглядеть после этого еще более нелепым, чем сейчас.
«Что?..»
Он начинал ненавидеть это чувство бесконечного замешательства, связанного со всеми вещами, которые имели отношение к Шуи.
* * *
«Прекрасное место», по словам Мэй, оказалось освещенной солнцем поляной среди деревьев, на противоположной стороне которой в траве извивался небольшой ручеек. Она отправилась расстилать одеяло и раскладывать еду, и не позволила Шуи помочь ей. Ликс же был просто благодарен, что она отпустила его руку. Он все еще чувствовал себя так, как будто несколько потерял связь с действительностью, словно его протащило через вихревое торнадо.
Это заставляло его нервничать и немного вызывало головокружение, но проведя лучшую часть утра под руководством Мэй, он больше не мог по-настоящему презирать ее. В его представлении жена Шуи всегда была существом разрушительной красоты и изящества, но не этой игривой девочкой, которая не постеснялась тащить куда-то «предвестника разрушения», обвившись вокруг его руки.
Тем не менее, в этом был смысл, не так ли? В этом и был смысл, почему Шуи решил быть с таким теплым, веселым существом. Это заставляло Ликса задаваться вопросом, что Шуи видел в нем самом.
Мягкое прикосновение к плечу вывело его из раздумий.
— Эй, — мягко произнес Шуи. — Вы все еще с нами?
—... Да, — ответил Ликс, не обращая внимания на его руку.
На какое-то мгновение Шуи прикрыл глаза, прежде чем покачать головой.
— Хорошо. Вам вредно так много думать. — Он улыбнулся. — И я эгоистичен. Мне больше нравится, когда вы здесь, со мной.
Ликс тоже предпочел бы это, если бы Шуи не стоял так близко или не смотрел на него так тепло. Такие слова, как эти, смущали его, а подобные улыбки заставляли воображать вещи, на которые он действительно не имел права.
— Эй, вы оба! Еда стынет! — позвала Мэй, махая им с одеяла.
— Вы слышали даму? Идемте, — сказал Шуи, прерывая зрительный контакт и спеша к ней.
Хоть и медленнее, Ликс последовал за ним, пытаясь успокоить эту отвратительную, вновь поднимающуюся в нем тягу.
* * *
Очевидно, главные особенности пирога заключались в том, что он был теплым и очень, очень сладким.
Теперь казалось логичным, почему Шуи так сильно хотел его, — это блюдо словно говорило о комфорте и любящем окружении. Ликс не знал, почему он связывал выпечку с чем-то, что было немного большим, чем абстрактное понятие в его голове, но он уже давным-давно понял, что все вещи, связанные с Шуи, порождают в нем странные мысли и позывы.
Он нашел, что в куимовом пироге ему нравится и мимолетная сладость, и приглушающий ее слегка кисловатый привкус фруктов. Это также напоминало ему о Шуи, но обдумать эту мысль помешало продолжение его же сумасшедших выходок.
— Мэй, у тебя весь язык синий!
— О, помолчи. Как будто твой лучше.
Раздался смех, а затем Шуи с озорным блеском в глазах заглянул ему в лицо.
— А у вас язык тоже синий, Ликс?
— Пф-ф. Это не ваше дело.
— Ликс не ел пирога с черникой, — сказала Мэй, и уши Шуи поникли.
— Очень жаль.
Ликс едва смог подавить вздох. Он давным-давно пришел к заключению, что Шуи был безусловно безумен, но в последнее время становилось все труднее оставаться к этому безразличным. Всего этого было слишком много; когда Шуи говорил с ним, Ликс не мог его полностью понять, когда Шуи смотрел на него, в его глазах отражались эмоции, которых Ликс не мог идентифицировать. Это выводило из равновесия, потому что сердце каждый раз предательски вздрагивало, надеясь на что-то, чего просто не могло произойти.
— Ликс, что случилось?
Шуи смотрел на него, и его насмешливость постепенно сменялась беспокойством. Мэй также наблюдала за ним, но он не знал, как интерпретировать ее взгляд. Этого было достаточно, чтобы заставить его насторожиться.
— Ничего.
— Вы снова хмуритесь.
— Прошу прощения, — сказал Ликс без особого сожаления.
Шуи улыбнулся.
— Не извиняйтесь. Мне только не нравится, когда вы вот так засыпаете на ходу. Это означает, что вы думаете о чем-то страшном.
Ликс не ответил.
— Давайте, я спою для вас что-нибудь? — предложил Шуи, таща лютню к себе на колени. — Это заставит вас остаться с нами?
— Вы можете попробовать.
Этого, казалось, было достаточно для Шуи, потому что он радостно улыбнулся и начал перебирать струны.
Вскоре вокруг него начали закручиваться мягкие бело-зеленые усики энергии, — его силы просыпались почти непрошенными, когда он пел, растворившись в музыке. Мэй закрыла глаза, чтобы лучше слышать, и даже лес казался необычайно тихим, как будто деревья напрягали слух, чтобы услышать эту песню. Ликс, в свою очередь, сидел очень тихо, наблюдая за Шуи и слушая, позволяя чужому голосу заполнить свой разум.
Было странно, что у источника всех его проблем была также власть отогнать их, распутывая хаос в его душе до тех пор, пока на сердце не оставалось ничего, кроме таинственной, спокойной удовлетворенности.
* * *
Поскольку день подходил к концу, Мэй начала неохотно собирать опустевшие тарелки и перепаковывать оставшуюся еду. Она вручила стопку тарелок и мисок Шуи, который отправился вымыть их в близлежащем ручье.
Ликс все еще был немного потерян в песне, его разум словно дрейфовал без особой цели, не касаясь ничего важного, так что он был абсолютно не готов к тому, что Мэй внезапно повернется к нему.
— Почему вы такой грустный? Он любит вас, очень.
Мгновение он только и мог делать, что смотреть на нее, — внезапность ее слов заставила его переспросить:
— Прошу прощения?..
Должно быть, это было ошибкой. Она не могла говорить о том, о чем он подумал.
Мэй смотрела на него серьезно, но в ее глазах не было ни следа презрения или гнева. Она казалась почти сочувствующей.
— И вы любите его, разве нет?.. Почему вы так стараетесь убить это чувство?
— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — натянуто отозвался он — ему совершенно не нравился ее понимающий взгляд.
Но Мэй проигнорировала его ответ.
— Он сотворил бы для вас чудо.
— Ты сошла с ума, женщина? — зашипел Ликс, стараясь держать под контролем все возрастающий гнев. — Что, черт возьми, ты пытаешься сделать?!
Она рассмеялась, коротко и остро, убирая с лица прядь волос.
— Вы знаете, я действительно не уверена, — призналась она. — Но... Вы очень напоминаете мне меня. То, какой я была.
—... Что?!
— Вы знаете, — сказала Мэй, поворачиваясь, чтобы понаблюдать за Шуи, который как раз стоял на коленях у ручья, не обращая внимания на их беседу, — что мы поженились не потому, что сами так решили?
Ликс моргнул. Из историй Шуи он никогда не предполагал чего-то меньшего, чем взаимную любовь.
Заметив его удивленный взгляд, Мэй кивнула.
— Ах, да. Шуи был очень влиятелен и популярен среди духовенства. Но он был слишком… свободомыслящим. Так что они решили, что могли бы связать его благодарностью, дав ему богатую, благородную жену... Меня.
Она сделала паузу, по-видимому, вспоминая.
— Я тогда даже не была еще взрослой. Марионетка собственного отца. Он сказал мне выходить замуж, так что я, конечно, должна была повиноваться. Я все еще помню тот день, когда они представили меня Шуи, всю разряженную, как кукла. Но под всем этим, мне было страшно. Я так боялась, что всю жизнь буду рабски связана с кем-то, кого даже никогда раньше не видела... Я думала, что буду... навсегда одинокой.
А затем она улыбнулась.
— Я никогда не предполагала... такой теплоты. Он любил меня даже при том, что я предназначалась, чтобы быть символом. Он смеялся и пел для меня, и смотрел на меня так, как будто был счастлив со мной. Он помог мне начать улыбаться. — Она снова сделала паузу, коснувшись рукой места над сердцем. — Легко влюбиться в него, разве нет?
Ликс продолжал молчать, не зная, что сказать на все это.
Мэй наклонилась, вынуждая его смотреть ей прямо в глаза.
— Просто... пообещайте мне, что вы будете думать о том, что делаете. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то сам выбрал для себя подобное одиночество. Вы могли бы быть счастливым. Шуи умеет делать других счастливыми. Вы только должны позволить ему.
Ликс все еще не нашел, что ему отвечать, и был благодарен, что на этом Мэй оставила его. Слишком много откровений для одного раза.
* * *
Обратно шли в тишине, в абсолютную противоположность той прогулке, которую они совершили утром.
Ликс действительно предпочитал молчание: ему было, что обдумать. Он все еще понятия не имел, что нашло на эту девчонку. Из всех рибика именно жена Шуи предлагала ему фактически... что?
Она заставила все это звучать так, как ему бы хотелось.
Он понятия не имел, что из этого следует, и больше не был уверен ни в чем, кроме того, что Мэй была еще более безумной, чем Шуи. И конечно, он также понятия не имел, что со всем этим делать.
Наконец, Шуи подошел к нему ближе, прерывая его попытки разобраться в ситуации.
— Я надеюсь, мы не слишком напугали вас, — сказал он, и хотя эти слова предназначались для того, чтобы подразнить, его тон был добр.
Ликсу понадобилось около минуты, чтобы обдумать ответ.
— Было... неплохо, — сказал, наконец, он, и с удивлением обнаружил, что это и имел в виду.
Уши Шуи оживленно дернулись.
— Правда? Вы имеете в виду, что мы сможем когда-нибудь снова сделать нечто подобное?
— Полагаю.
И снова — эта яркая, счастливая улыбка, как будто он только что подарил Шуи мир своим единственным ответом.
Ликс почти отвел глаза по привычке, но внезапно нашел, что не хочет этого делать.
Она сказала, что это будет моим решением. Если я захочу…
И он продолжал смотреть, все еще смущенный и нерешительный, но уже не боящийся того, что его собственные глаза предадут его.
-
-
14.12.2013 в 18:08-
-
14.12.2013 в 18:57-
-
17.12.2013 в 01:51-
-
17.12.2013 в 06:48-
-
17.12.2013 в 09:30а мне твои переводы много приятных минут подарили! я все сохранила и время от времени перечитываю)
в обчем спасибо тебе, солнце, за твой труд)
-
-
17.12.2013 в 19:39*буду стараться и впредь*