Автор: Laora
Бета: Red Fir
Канон: Lamento
Пейринг/персонажи:
Кагари/
Мана
Категория: фемслэш
Размер: драббл, 760 слов
Жанр: мистика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Мана работает гадалкой
Предупреждение: модерн-AU
читать дальшеПокрытые малиновым лаком ногти барабанят по клавиатуре; браслет со странным орнаментом кажется удачным дополнением к образу провидицы, любительницы народного фольклора, но на самом деле это не так.
«Приветствую! С вами Мана Тайгел. Предлагаю послушать рунические медитации по книге Гундарссон «Тевтонская магия».
Пальцы отрываются от клавиатуры; Мана бросает беглый взгляд на браслет с орнаментом и глубоко вдыхает.
До прямого эфира три... две...
Пуск.
***
К осени в доме Маны все начинает ломаться.
Начинает «дрожать» свет в дневных лампах; засоряются водопроводные трубы, ржавеют краны, портится проводка.
Близится конец года.
В горячем кофе, который Мана глушит ведрами, умирают запоздалые насекомые. По утрам она находит их засохшие лапки на письменном столе.
Каждый день Маны расписан по минутам. Она ставит будильники на телефоне, первый, второй, пятый — чтобы ничего не забыть.
По вечерам сны приходят к Мане моментально — стоит только закрыть глаза. Обычно у нее не остается сил даже на то, чтобы подрочить.
Иногда Мана думает, что держится до сих пор только благодаря браслету на запястье.
***
Тем временем продажи растут. Все большее количество людей записывается на семинары и консультации к Мане; она помогает им найти себя, в ответ отдавая собственную частичку. Это похоже на жертвоприношение, возможно, но, чем больше отдаешь, тем сильнее становишься — Мане ли не знать.
Когда Мана выходит из дома, она больше не прячет шрам на щеке, не пытается скрыть его волосами.
Теперь она гордится им.
***
Они встречаются перед Днем всех святых, аккурат в последний день в году — по летосчислению, которое ушло в далекое прошлое.
На стене в кафе, куда Ману приглашает Кагари, — хрупкая мозаика из стекла; зубы Кагари белые, будто капельки молока, а глаза — темно-зеленые.
Очень красивые глаза.
— Это будто часть тебя выходит из тела, — пытается объяснить Мана. — Потому что ей слишком тесно. Будто твоей силы стало больше, и она сжигает тебя изнутри... Не поделишься с кем-то — умрешь.
Кагари хмыкает и ест растопленный шоколад.
— Я отдаю все, что могу, — Мана жестикулирует, не отводя взгляда от вышитого браслета на своей руке. — Слишком многое вижу... слишком уязвимая. Умру, если не сделаю. Наверное, это не сила, а слабость. Если бы я продавала свое тело, а не то, что вижу... мне было бы легче.
— Попробуй, — говорит Кагари, протягивая топленый шоколад.
Мана растерянно качает головой; тогда Кагари перегибается через стол и берет лицо Маны в ладони.
У ее губ вкус крови и шоколада.
Что-то вне тела Маны становится больше, еще, что-то обнимает Кагари, обвивает ее, присваивает — и Мане страшно от этого, потому что люди не бывают идеальными, потому что, если однажды Кагари от нее откажется...
Человек, оставивший Мане шрам на щеке, погиб несколько лет назад — несчастный случай.
Человек, в чьей фирме Мана когда-то работала, уволил ее без всяких на то оснований — и вскоре обанкротился.
Девушка, позавчера выхватившая у Маны из-под носа последнюю упаковку тайского чая, споткнулась на выходе из магазина и разбила колено.
В съемной квартире, где Мана живет, все ломается — гораздо чаще, чем в соседних, особенно к концу года.
Мана не знает, что это, вне ее тела.
Мана не может его контролировать.
Мана позиционирует себя как «провидицу» и проводит семинары один за другим, пока не падает без сил.
Мана отдает другим, позволяет им забирать по частичке себя. Только поэтому это, вне ее, не уничтожает ее саму.
Год назад Кагари подарила ей вышитый браслет. Мана не знает, что означает орнамент на нем, только точно такой же рисунок-татуировка охватывает бедро Кагари.
Кагари предпочитает деловой стиль в одежде, поэтому немногие видели эту татуировку.
Мана — видела.
— Не надо, — Мана отстраняется первой, спиной чувствуя чужие взгляды. Здесь не заграница, где на двух целующихся взасос девушек никто не обратит внимания. Кагари слишком долго прожила в другой стране, где даже однополые браки разрешены. — Конец года...
— Самое время начинать что-то новое, — соглашается Кагари. — Я приехала не для того, чтобы встретиться с тобой. Я приехала забрать тебя.
Мана не знает, что ответить.
Кагари говорит что-то о знакомых в посольстве, о том, что загранпаспорт можно сделать за два дня; Мана молчит.
Кагари ошибается.
Она думает, что приехала забрать Ману, но на самом деле угодила в ловушку. Если Мана не поедет с ней — долго Кагари не проживет, как и человек, когда-то оставивший на щеке Маны шрам.
То, что вне ее тела, не отпустило его. И Кагари тоже не отпустит.
Но Кагари — другая. Кагари подарила Мане браслет. Кагари поверила в Ману, доказала, что она имеет право на жизнь; Кагари сама ступила в зачумленный круг и не собирается бежать.
Кагари другая.
— Пойдем со мной, — Кагари опирается руками на стол, собираясь подняться; Мана задерживает ее, накрывает ее ладони своими.
Мане хотелось бы знать, какими на вкус кажутся ее губы для Кагари.
— Пойдем, — соглашается она.
Тому, что вне ее тела, плевать, как на них посмотрят окружающие: оно наконец заполучило Кагари в безраздельное владение.