Secret Valentine 2015: фик «То, что делает сильнее»

[chirals]

Название: То, что делает сильнее
Автор: Red Fir
Фандом: Togainu no Chi
Пейринг/Персонажи: Кейске, Акира, Шики, Гунджи, Киривар, Рин, Мотоми, Нано, Эмма, Арбитро, Ину
Категория: джен
Жанр: юмор, ужасы, повседневность
Размер: мини, 2 434 слова
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Кейске нес по городу шоколадку. Кейске хотел как лучше.
Предупреждения: в тексте присутствуют огурцы

Однажды, когда Кейске, распустив по ветру пунцовеющие уши, летел по городу с шоколадкой в руках, он споткнулся о Гунджи, треснулся лбом о трубу Киривара и, попятившись, наступил на ногу Иль Ре. Поскольку бросить последнему под ноги фугас не представлялось возможным, Кейске инстинктивно швырнул ему в пасть шоколадку и, пока король растерянно моргал, со всех ног припустился по улице. Пожалуй, труп Кейске вполне мирно остался бы плавать в ближайшей канаве, не случись все это четырнадцатого февраля.

Это делало грядущие перспективы еще более пугающими. Особенно пугающими Кейске отчего-то виделись перспективы четырнадцатого марта.

* * *

Пока Киривар гоготал, а Гунджи пытался выдернуть шоколадку из Шикиных зубов, король думал. Не то чтобы это когда-то ему помогало, но отсутствие мозгов в его случае полностью компенсировалось житейской смекалкой. Он не слишком хорошо разбирался в причинах человеческих поступков, зато прекрасно знал, чем стреляет артиллерийская установка, из кого можно сварить мыло и как из ничего сделать удочку.

В отличие от Кейске и коллег по цеху, Шики не следил за календарем (по его подсчетам, стояла примерно середина зимы) и уж тем более плевать хотел на чьи-либо чувства, но в городе шоколадку можно было выменять на банку с кофе (в последнее время Акира засыпал на ходу), или — тут Шики поскреб щетину — хотя бы на электробритву «Харьков».

С этим заключением король очнулся, отобрал у Гунджи трофей и, эффектно распустив по ветру плащ, Черным корсаром отплыл к месту назначения. Эффектность несколько смазывалась тем, что ветер бил не в лицо, а в спину, а потому «отплывать» приходилось гораздо быстрее.

Ему оставалось лишь перейти площадь и свернуть за угол — если бы только в это время над гнездом кукушки не пролетал Николь Премьер, а Шики по состоянию души мог пройти в тридцати метрах от него, не ввязавшись в драку. То, что драки всегда имели одностороннее развитие (Шики дрался, Николь читал) короля ни разу не останавливало. Какой-то лохматый мужик в растянутых трениках считался в городе сильнее него, а прочими обстоятельствами Шики не интересовался.

…Эта встреча мало чем отличалась от предыдущих… по крайней мере, на первый взгляд.

В обществе Нано вся ловкость Шики мгновенно улетучивалась в никуда. Король цедил проклятия, наступал на собственный плащ и размахивал катаной, как мент жезлом на нерегулируемом перекрестке, — Нано же, настырно хлопая глазами, наступал, пытаясь всучить ему очередной чемодан.

Шики скрежетал зубами. К концу смены кофе в баре могло не остаться, но долг перед родиной сумбурно требовал отнести чемодан куда подальше, не дав наркотику просочиться за пределы города. Зубов у Шики было много, долгов перед родиной — еще больше, и в итоге Иль Ре, ругаясь страшными итальянскими словами, в очередной раз поволокся с чемоданом к местному ДК.

* * *

Кейске бежал по улице, опрокидывая на своем пути вывески, пустые баки и не особенно крупных игроков. Иной раз его посещали мысли, что в то самое время, когда остальным людям на земле отмерялось и давалось, ему недомерили и недовесили. Порой ему и вовсе казалось, что создатель его ненавидит. У него была шоколадка, но этот город отнял у него все — все, включая возможность найти Акиру, улыбнуться и наконец-то сказать ему о… о том, что у него была шоколадка, — смешавшись, закончил мысль Кейске, начиная понимать, что, кажется, в какой-то момент его заело.

Неизвестно, сколько бы продолжались его мыслеблудия, не покажись в этот момент в подворотне знакомая макушка.

— А… А?.. А!.. Акира-а-а-а! — заголосил Кейске и бросился другу наперерез.

…Как из его причитаний понял Акира, Кейске где-то что-то потерял. Убедившись, что руки и ноги у него на месте и мимоходом пересчитав пальцы, Акира только пожал плечами. Игра не стоила ни свеч, ни спичек, однако все его попытки ободрить друга были безрезультатны: сколько Акира ни шевелил бровями, Кейске оставался безутешен. Похоже, здесь требовалась более действенная помощь, и Акира, не особенно вслушиваясь в нытье Кейске, решительно поволок его в бар.

В баре зачастую оставался помогать Рин — видимо, в последнее время фотографии Шики расходились не слишком удачно. Хозяин бара, стоя на тепловой трубе, на ощупь развешивал по залу неведомую околопраздничную дрянь, посетителей не было, и Рин с мрачным видом наблюдал за приготовлениями. Ко лбу он прижимал холодную пивную банку, а между коленей у него была зажата трехлитровая банка огурцов.

Остальные нераскрытые восемь банок — все недоеденное за новогоднюю ночь — батареей выстроились на стойке. Как успел оценить вошедший Акира, все это срочно следовало доедать, поскольку огурцы, по рецепту Мотоми, закатанные в спиртовом рассоле, закисали прямо на глазах.

— Бармен!.. — трагически воскликнул Кейске. — Налей чего-нибудь покрепче! Ай! — сконстатировал он, треснувшись обо что-то лбом.

Лампы в баре разбивались по мере своего появления, и в какой-то момент хозяин решил, что темнота посетителям пойдет только на пользу. За исключением светящихся банок, в полуподвале не было видно практически ничего, и Кейске, распластавшись по стене, пополз искать выключатель.

— Покрепче, — процедил Рин, выбираясь из-за стойки, — могу налить только чаю. Цыган с дрессированными медведями не предлагаю, все ушли в рейд.

— Что это? — удивился Акира, подслеповато щурясь, когда под потолком все же что-то зажглось.

— Лампочка Ильрича.

— В каком смысле?

— В прямом. — Светски отозвался Рин. — Он ее из дома принес.

— А… А чего не включаешь? — опешил Акира.

Рин угрюмо поболтал рукой в банке, приманивая огурцы.

— Потому что при одном взгляде на все это, — он красноречиво посмотрел на стены в мелкую сердечку, — у меня начинается диатез.

— Это еще почему?

— А у тебя, — рассердился Рин, — когда-нибудь был красивый брат, которого задаривали шоколадом в таком количестве, что все это приходилось доедать целый год?!

— А без этого нельзя? — на минутку отвлекся от страданий Кейске, поковыряв бантик на крышке чайника.

— Праздник сегодня, — ответствовали ему. — День любви.

— Кого с кем?

— Не важно. Любви в принципе. Один день придется потерпеть.

— Какая чушь… — пробормотал Акира.

— Один человек сказал мне, что когда ты кого-то теряешь, душа становится меньше. — Жестко отозвался Рин. — Но до тех пор, пока ты можешь любить, она не исчезнет полностью.

— И что с ним случилось? — наивно спросил Кейске.

— Его душа умерла.

Рин занялся чаем, разливая по посудинам заварку, и Кейске передумал спрашивать дальше.

— Все в порядке? — негромко осведомился Акира.

— У меня всегда все в порядке, — напомнил Рин. – Но иногда я не хочу об этом говорить. Так кому ты, Кейске, в любви сегодня признался?..

Кейске поперхнулся, разлив на себя оставшийся кипяток, и Акира, рассудив, что вечер будет долгим, отправился ставить еще один чайник.

* * *

Как Нано вычитал в книжке, все беды в его жизни были по одной причине: ему досталась не та женщина. Правда, прочие жители города по этому поводу ему нимало не сочувствовали, поскольку им не досталось и вовсе никакой.

В отличие от Шики, Нано знал, что сегодня четырнадцатое февраля — поскольку именно четырнадцатого февраля, помнил он, разгневанная Эмма выставила его за дверь с котом под мышкой и единственным чемоданом в руках. Когда Эмма поняла, что перепутала чемоданы, Нано успел ушуршать до канадской границы — вместо зубной щетки и пары стоптанных тапочек утащив с собой экспериментальные образцы «Николь», диссертацию Эммы и, что было хуже всего, ее магнитный пропуск в лабораторию. В тот день по побережью прокатилось цунами, а в Тошиме завелись первые местные жители, отправленные сюда с изначальным заданием «найти и уничтожить».

Посмотрев на обгрызенную шоколадку, выроненную Шики посреди битвы, Нано горько вздохнул. Шоколадка из далекого города едва ли могла привести Эмму в восторг (в восторг, на памяти Нано, Эмму могла привести разве что удачно выведенная колония стафилококка), но, кажется, пора было сделать хоть что-нибудь…

Нано в очередной раз вздохнул, развернул шоколадку, поднял голову… и встретился взглядом с Эммой.

Эмма парила в воздухе — невысоко, всего метрах в трех над асфальтом — и чему-то загадочно улыбалась. Заходящее солнце заставляло ее волосы казаться бордовыми, а кожу — багряной. Подняв лицо и прижав к груди кота, Нано смотрел, как она поднимается все выше и выше; она была виновата перед ним, но не ему было судить — ни Эмму, ни то, что ее окрашивало.

Стоя рядом с сигаретой в зубах, Мотоми наблюдал, как Николь, трепетно кладя шоколадку на ближайший подоконник, поднимается следом за ней, улетая из города прочь, и раздумывал о том, сколь немногим, в сущности, удается обнаружить великое в малом.

* * *

Шики свернул в нужный коридор и остановился. Арбитро на месте не оказалось, но Шики ждал совсем не его.

— Принес? — негромко спросил он.

Явившийся из темноты Ину замер, прислушиваясь, а после помахал каким-то бумажным кульком. Шики кивнул, поставил на пол чемодан, открыл крышку…

А после выругался. Кажется, обморочный кретин перепутал чемоданы. Вместо ампул с райном Шики пер через весь город какую-то документацию «Энеда», но дело было вовсе не в этом.

Шоколадки на месте не оказалось.

Шики нахмурился, пробежал глазами первый лист и сел на коня окончательно. Информация на последующих листах понравилась ему еще меньше. Кажется, Нано мог быть не единственным источником наркотика. При должном подходе препарат можно было получить в лаборатории, а значит…

Значит, в Нано больше не было необходимости. Как и во всем остальном городе.

Король быстро огляделся, но собака, по-видимому, испугавшись, как сквозь пол провалилась — вместе с заветным кульком. Вместо нее у чемодана маячил длинный нос Арбитро, и Шики немедленно закрыл крышку.

Теперь он точно знал: чемодан не должен был попасть к главе Висцио, а думать, по обыкновению, Шики было некогда.

* * *

— Откуда ты ее только достал? — негромко осведомился Мотоми, когда силуэт Нано исчез в закатном мареве, а в окне появилась голова Рина.

Баннер-растяжка с Эммой, выполненный в лучших традициях пин-апа, колыхался на ветру, постепенно растворяясь в сумраке. Одной рукой Эмма прикрывала грудь, что получалось у нее довольно плохо, — чтобы прикрыть все остальное, рук у Эммы категорически не хватало, но вот как раз на всем остальном, похоже, у Рина закончились чернила, и распечатать Эмму удалось только до пояса.

— Откуда, откуда, — хихикнул Рин, обнаруживая на подоконнике трофейную шоколадку и кроша ее в банку огурцам. — Из корпоративного календаря «Энеда», откуда еще! И не смотри на меня так, можешь считать, это мой персональный подарок городу на Валентинов день... Вешали его вольнонаемные мальчики-зайчики, под бдительным руководством догадайся кого, — а потому цирк вчера здесь был тот еще.

— «Бдительное руководство» сильно обрадовалось? — уточнил Мотоми.

— Не особенно. У Арбитро новая акция: тот, кто сегодня бросит вызов Иль Ре и победит, получит его голову и плакат с голой бабой в подарок!

— Я так и думал, — вздохнул Мотоми. Рин был неисправим и полон энтузиазма.

Заметив на другой стороне улицы карателей, Мотоми свернул дискуссию и немедленно притворился мертвым бомжом. Каратели направлялись в бар, и Рину пришлось сдуть со лба прядь волос, захлопнуть окно и вернуться за стойку.

Обнаружив у себя в руках остаток шоколадки, Рин завернул ее обратно и сунул себе в карман. Кажется, после нее огурцы повеселели.

— И откуда в этом городе только берется шоколад… — пробормотал он.

— А откуда, раз уж на то пошло, в этом городе берутся дети? — подал голос Киривар, вваливаясь в подвал вместе с напарником.

— Знаешь, что…

— Не нуди, — посоветовал Гунджи, взбираясь на табурет. — Лучше достань дядям огурчик.

— Слушайте, что это? — негромко оборвал их Акира.

Где-то на другом конце улицы слышались крики и топот; неуловимо пахло паленым. Кажется, горело у особняка Арбитро.

«Да без разницы, — чуть не хихикнул Рин. — Главное, чтобы Эмма не узнала про баннер…»

…Но Эмма все-таки узнала. Выбираясь наружу вместе с остальными, Мотоми сделал вывод о том, что Нано все же удачно добрался до «Энеда», потому что на город шли танки. Они ползли, застревали между домами, увязали в кучах мусора и, наконец, проваливались под асфальт, где их разгрызали ближайшие Шикины родственники — заплывшие из реки крокодилы. В воздухе бахнуло, второй раз, третий, а затем что-то где-то задрожало и рухнуло.

Это был конец.

— Все, — вздохнул Рин. — Пора выпускать огурцы.

* * *

Рин сидел на трубе, болтая ногами и изредка прицеливаясь объективом к разворачивающейся внизу баталии. Конечно, на трубе было несколько тесновато, поскольку кроме Рина на ней сидела вся регулярная и нерегулярная армия города Тошима, — но спускаться вниз не было ни малейшего желания. Рин не знал, кто именно догадался поливать рассаду в оранжерее райном, но в отличие от карателей, теперь огурцы пленных не брали.

Со стороны особняка приближался Шики, прорубаясь вперед мечом, чемоданом и тяжелым сапогом, и сидящие на трубе нехотя заерзали, пододвигаясь. На сей раз чемодан, по-видимому, был тяжелым и странно топорщился, а проверять, кого именно сшибет Шики, метнув его с земли, не хотелось.

К тому времени, как он устроился на трубе, все было почти кончено. Мотоми докуривал последнюю сигарету. Зажатый на трубе между карателями Кейске предпочел бы свалиться вниз, но на коленях у него, как на зло, разлегся один из котов Гунджи. Акира сидел с краю, подперев подбородок ладонью, и задумчиво глядел вдаль.

— Ждем еще минут десять и начинаем отлавливать, - наконец сказал он, выразив общую мысль.

— Может, еще не поздно помочь «КФК» с «Никкореном»?..

— Лучше бегать по городу с банкой за плотоядными огурцами, чем делать все то же самое, когда на хвосте висит вражеский танк, — резонно заметил Гунджи.

Акира подумал, что иногда от него можно услышать на удивление мудрые вещи.

— И что, снова за каждым гоняться? — нехотя прогудел Киривар.

— Нужно попробовать договориться. Вдруг они сами согласятся вернуться…

— В банки со спиртовым рассолом? Я бы согласился, — заявил Гунджи.

Внизу огурцы массированной контратакой загоняли оставшиеся танки в реку, и Рин кивнул, сделав очередной кадр.

— Акира прав. Заключим соглашение.

— С кем?.. — вытаращился Шики.

— С Иль Ре огурцов, — невозмутимо ответствовали ему.

— Не буду я ничего заключать! — громыхнул король, едва не свалившись с трубы. — Это ниже моего достоинства!

— Если не заключишь, — и Рин вновь во что-то прицелился камерой, — ничего из того, что «ниже» достоинства, у тебя не останется.

— Ты!..

— Не переживай, — отмахнулся Рин. — Сходишь, подпишешь, похороны — за наш счет. С меня зажигательный некролог в «Тошимской звезде», с города — памятник.

— Какой еще памятник?!

— Шоколадный. В честь праздника, — отрезал Рин.

Шики осекся, странно взглянув на него, и разговор затих. Акира устало моргнул — глаза слипались. С чемодана что-то стекало, и там, где на плиты капала живая кровь, распускались металлические цветы.

Шики больше ничего не добавил, и Акира внезапно подумал: в этом было нечто почти комичное — в том, как он сидел, не шевелился и, кажется, даже не дышал, — потому что все это время Рин снимал вовсе не мост и не реку, и город молчал вместе с ним; где-то внизу сжимались и перестраивались его стены, а наверху куда-то размеренно текло бесконечное, светло-сиреневое небо, спускаясь к земле широкой желтой полосой. Она опускалась на город, растворяясь в зыбком и вечном, легком, глупом и необходимом, прекрасном и уродливом, — всем, что составляло его человечность.

— На вот, держи, — буркнул Рин и протянул брату огрызок шоколадки, покопавшись в кармане. — Сладкое они, наверное, любят не так, как человечину, но не идти же с пустыми руками.

— Мои чувства!.. — возопил Кейске, наконец разглядев, во что превратился его подарок Акире.

— А-а-а? Вообще-то, моя еда! — возмутился Гунджи, потянувшись за целью багнакой, но промахнувшись.

— Да тебе же все равно, что жрать!..

— Руки, мразь!

— Ох-х, нога моя…

— Акира-а-а! — заголосил Кейске, и тот нехотя очнулся от размышлений.

— М? Да ладно вам, — рассеянно произнес он. — Могли бы и раньше сказать, я на кондитерской краны чиню, всем принесу завтра… Что, — не поверил он, — действительно так хотите шоколадку?..

Удивление его было вполне оправданным — скорее всего, на месте кондитерской в Тошиме раньше была гуталиновая фабрика, — но когда над головой скрестилось пять откровенно злых взглядов, Акира успел подумать, что дело было совершенно не в этом.