Милосердие выше справедливости (с)
Название: Плохая концовка Асато
Переводчик: Laora
Бета: Red Fir
Форма: перевод скрипта из игры, вторичный перевод с английского
Канон: Lamento
Категория: слэш
Рейтинг: NC-21
Размер: 3027 слов
Предупреждения: тентакли; каннибализм; нон-кон; отсутствие ХЭ; к тексту прилагаются изображения с высоким рейтингом!
Примечание: в dark!моде Асато выглядит так
читать дальше[Все кончено]
…Это было невозможно. Коноэ упал на колени. Он смотрел вниз, широко раскрыв глаза, прижимая оба кулака к невидимой стене.
Асато совершенно изменился. Коноэ предупреждали. Он знал, что этот день наступит.
…Все из-за него. Он не понимал, в чем именно дело, и это мучило его. Он винил во всем собственный эгоизм.
Ликса забавляло отчаяние Коноэ.
— Ты, кажется, наконец понял, как серьезна твоя ошибка. Из-за тебя кот по имени Асато обречен на вечную тьму.
— ...
— Тебе придется заплатить за это.
Голос в его ушах упал до шепота. Коноэ услышал в нем угрожающие нотки. В то же время послышался громкий шум, и стеклянная стена треснула. Множество трещин прорезали ее, распространяясь, покрывая стену неравномерной паутиной, и в конечном итоге она рухнула, произведя лавину звенящих звуков.
— …?!
Коноэ был ошеломлен; он закрыл глаза и выставил перед собой руки, чтобы защитить голову. Слепяще-белые осколки лились каскадом. Слышать, как стекло сталкивается со стеклом, было почти болезненно.
Коноэ открыл глаза — и оцепенел.
Вокруг простирался лес. От изумления Коноэ сел на землю. Он больше не стоял перед древесной крепостью Ликса, оказавшись в совершенно ином месте. Пытаясь понять, в чем дело, Коноэ встал и огляделся.
Он стоял на утесе, освещенном алыми лучами.
...Скала.
В голове пронеслось неясное воспоминание. Он попытался вспомнить, но тут раздался рев.
— …!
Этот звук был прямо позади Коноэ. Он немедленно обернулся. В темноте лесной ночи выделялось что-то еще более темное. Два светящихся глаза отражали лунный свет. Взгляд, исполненный жажды крови, остановился на добыче.
На Коноэ.
— Ты знаешь, что это за место?
Коноэ прислушался к голосу, который внезапно отозвался эхом. Ликс стоял неподалеку, окруженный деревьями и темнотой.
— Ликс!..
Вытянув руку, Ликс указал ею на скалу.
— Ниже находится Долина Темного Ущелья. Там — деревня Кира. Убежать отсюда невозможно. Вселяет отчаяние, не правда ли?
Коноэ вспомнил. Он видел это место в памяти о прошлом. Никогда не увядающий лепесток, который был у Асато, и память, которую Коноэ уловил, коснувшись подарка матери Асато...
Мать Асато была загнана в угол котами Киры и Мейги. С этой скалы она...
— Это место — особенное для Асато. А теперь ты должен заплатить. Этой ночью, когда тьма сгущается, а луна красна как кровь, ты пожертвуешь своей душой.
Тварь, до времени скрытая в темноте, вышла на свет, будто повинуясь сигналу. Измененный Асато припал к земле и зарычал.
Коноэ забыл, что нужно моргать, и отступил, не видя ни проблеска разума в глазах, наполненных свирепым диким светом. Ликс наблюдал за ним со смехом.
— Хе-хе… Теперь ты — жертва. Твое тело удовлетворит голод Асато.
Тварь, окрашенная в алое лунным светом, взревела. Прижавшись к земле, она набросилась на Коноэ. Тот попытался увернуться, но не успел.
— …! Нгх, кх, гх!..
Коноэ опрокинули на землю. Шок и боль во всем теле вышибли дыхание из легких; он со стоном сцепил зубы. Снова вдохнув, Коноэ закашлялся и задрожал, увидев над собой темную тварь. Ее клыки были намного острее, чем у кота, и с каждым вдохом на лицо Коноэ капала слюна.
Когти, удерживавшие его за плечо, сжались, впиваясь в кожу, пропарывая одежду.
Хищник и добыча.
Волна холода прокатилась по позвоночнику Коноэ; шерсть на его теле встала дыбом.
— Нет… Асато!..
— …
Выкрикнув это, Коноэ отчаянно попытался сбросить с себя тварь. Но, как бы яростно он ни боролся, как бы ни выпускал когти, все было бесполезно. Тварь выжидала, вылизывая клеймо на его руке.
Асато вдохнул запах кожи Коноэ, проверяя свою добычу. Потом он лизнул Коноэ в щеку. Асато тщательно облизал его челюсть, губы, кончик носа, веки, будто пробуя Коноэ на вкус. Острый клык впился в воротник, с силой надавил, разрывая ткань и плоть.
— ...Нгх!
Бледная грудь Коноэ выделялась в темноте. Язык Асато прошелся по ней.
— Ах… хватит...
Язык был куда теплее, чем слюна, и Коноэ невольно стеганул хвостом по воздуху, задохнувшись. Но чувство, которое он испытывал, не было удовольствием. Страх разливался по телу в каждом месте, где до него дотронулся Асато. Язык, исследующий его кожу, казалось, искал лучшее место для того, чтобы погрузить клыки.
Когда придет боль?
Перепуганный до полусмерти, Коноэ продолжил бесполезное сопротивление.
— Кх...
Он вцеплялся в плечи Асато, бил в голову, ударил даже ногой в живот, но тот будто не заметил. Это было все равно, что бить по камню.
— …
Язык Асато следовал вдоль его груди и живота, раз за разом возвращаясь к горлу. Одна из рук, прижимавших Коноэ к земле, разжалась.
Он мог убежать? Спустя момент после того, как такая мысль пришла Коноэ в голову, одежда с его ног была сорвана.
— …!
Звук рвущейся ткани резанул по ушам. Холодный ночной воздух коснулся голой кожи.
Из пасти Асато капала слюна, а его язык спускался все ниже, скользнул по низу живота, по бедрам. Потом Асато провел языком по мягкому члену. Коноэ почувствовал холод, отличающийся от холода ночного воздуха, и задрожал.
— Асато… нет, прекрати!..
Неспособный сопротивляться, он чувствовал вызывающий головокружение страх; его беззащитное тело было в полной власти голодного зверя. Низкое рычание Асато смешалось с тяжелым дыханием; похоже, игра с телом Коноэ ему понравилась. Это не была страсть, скорее — желание утолить голод.
Его... его съедят?
Чувство отчаяния охватило мысли Коноэ, повергая его в темноту. Он не мог думать, глядя на зверя перед собой.
...Жертва.
Как те, которых ели в Каро, внезапно понял Коноэ.
Он задался вопросом, чувствовали ли… они все себя вот так. Уже мертвыми, несмотря на то, что продолжали дышать; так, будто острые ножи постепенно погружаются в тело, с болью, как в настоящих ранах.
Сердце заходилось от страха. Его тело было измотано и готово освободить разум от действительности. В скором времени свобода могла стать абсолютной.
Асато поднялся от ног Коноэ и широко раскрыл рот. Его клыки отражали свет, влажные и скользкие от слюны; этот свет разорвал темноту в поле зрения Коноэ.
— …! А-а-а-х-х!..
Острая боль пробежала по шее. Перед глазами все окрасилось в красный; барабанные перепонки будто лопнули. Сведенное судорогой тело показалось твердым и чужим. Скрежет собственных зубов отозвался эхом в голове.
Клыки Асато разорвали кожу на шее Коноэ, проникая в его плоть. Он чувствовал сильный, густой запах крови. Мучительная боль парализовала все его тело, и еще большая боль распространялась из места, где он был укушен.
— Кх... нх... нгх...
Коноэ слышал резкий влажный звук, как будто его кровь слизывали. Неприятные прикосновения стягивали кожу. Сердце обезумело от страха, он едва дышал и жадно ловил ртом воздух.
Дрожащими руками Коноэ все еще пытался отодвинуть от себя Асато. Он знал, что это бесполезно. Это было инстинктивное действие, потому что он не мог не бороться за свою жизнь.
Как будто играя с Коноэ, когти Асато скользили по его груди и животу. Эти когти походили на лезвия, разрывая кожу, оставляя множество красных полос. Прикосновения вызывали боль. Коноэ уже не знал, что происходит с его телом и как реагировать.
Он мог думать только о возможности бежать. Отчаянно сопротивляясь, Коноэ почувствовал, как странный отросток обвил его талию. Отросток был невероятно горячим и покрытым слизью, более густой, чем слюна.
Коноэ чувствовал биение пульса в отростке, который продолжал обвивать его тело. Чувствуя физическое отвращение, Коноэ посмотрел на отросток — и с трудом поверил собственным глазам.
То, что обвивало его талию, более всего напоминало толстую темно-красную веревку. При этом поверхность отростка блестела, и он пульсировал, будто внутренний орган. Отросток, похожий на щупальце, был не один; они простирались от талии Асато. Еще несколько щупалец обвили тело ошеломленного Коноэ.
— ! А-а… Н-нет… нет!..
Он оцепенел от ужаса; основание его хвоста и задняя часть глаз, наоборот, стали горячими. То, что он видел, ужасало настолько, что Коноэ даже забыл о боли от укусов.
Щупальца цеплялись за его кожу, оставляя липкие следы, и не спешили отодвигаться, как бы ни боролся Коноэ. Они спускались от его талии к ногам, опутывая бедра и ниже; в скором времени все тело истекало болью.
Щупальца, следовавшие вдоль ран от когтей Асато, высасывали медленно сочащуюся кровь.
— ...нгх... кх...
Он ничего не мог сделать; с губ срывались хриплые рыдания. Коноэ почти кричал, хотя даже в этом не был больше уверен. Его тело покрывала прохладная слизь, начинало тошнить. У Коноэ не осталось сил, чтобы бороться. Его ослабевшие руки были обвиты щупальцами.
Отростки обвились и вокруг его полувозбужденного члена и, возможно, преднамеренно пульсируя, сжались вокруг плоти Коноэ. Ему показалось, будто его касаются обнажившиеся внутренности.
Затем в паху родилось удовольствие. Но, хотя тело Коноэ реагировало, это не затрагивало его сердце. Уши и хвост дрожали, удовольствие смешивалось с печалью и нарастающим страхом.
Несмотря на это ужасающее действо, несмотря на то, что от его разума ничего не осталось, этим зверем был Асато.
Хотя Коноэ понимал это, он не мог ничего сделать. Ему хотелось кричать.
Щупальца заскользили к ягодицам Коноэ, пытаясь втиснуться в отверстие между ними, затем обвили его хвост, и Коноэ задрожал, прогнувшись в спине.
— ...!
Щупальца сжались вокруг него, вызывая острую боль. В то же время слизистая плоть коснулась отверстия. Казалось, щупальце стало более твердым; постепенно оно проникло в тело Коноэ.
— !… Нгх, тч… нгх, ах!..
Нечто мягкое, как внутренний орган, стало массой плоти, которая погрузилась в него так глубоко, что это было невозможно вынести.
— Ух, кх… ах… а-а-ах!..
Острая боль сотрясла его тело. Он был растянут внутри до предела, почти вывернут наизнанку; болезненно раскрыт. Обжигающая боль, не такая, как от раны, разрывала его изнутри, и в голове будто что-то взорвалось.
Коноэ стиснул зубы, задерживая дыхание и пытаясь снести боль. Асато удовлетворенно зарычал и впился клыками в шею Коноэ.
Крови было слишком много; она стекала по его груди, пятная кожу.
— ...гх... нгх, кх...
Плоть, покрытая слизью, извивалась глубоко в его теле. Щупальце пульсировало. Коноэ опять затошнило.
Он чувствовал себя так, будто его пожирали изнутри. Внутри было все больше и больше плоти. Боль была так сильна, что он не мог больше думать. Сознание опустело.
Он не чувствовал удовольствия. Хотя щупальце продолжало обвивать его твердый член, это была просто реакция тела.
Если его собирались пожрать, лучше бы убили одним ударом. Его душа и тело постепенно подходили к пределу.
Влажное прикосновение погладило его грудь. Щупальца слизывали кровь, текущую из места укуса, одно из них неторопливо обвило шею Коноэ. Кончик щупальца попал в поле его зрения; а потом, невзирая на сопротивление, щупальце проникло в рот Коноэ.
— …?! М-м!.. М!..
Он в шоке попытался сжать губы, но было слишком поздно. Во рту появился вкус сырой плоти. Коноэ с трудом мог дышать.
Как бы он ни отодвигал голову, щупальце не покидало его рот; оно было слишком эластичным, чтобы прокусить его. На глазах выступили слезы боли. Щупальце дрожало во рту, что-то выплескивая.
— …Нх!.. Гуа… Кх, кха!..
Его рот наполнился вязкой жидкостью. Захлебнувшись, Коноэ закашлялся. Щупальце покинуло его рот. На языке остался неприятный горько-сладкий привкус. Странная жидкость стекала с его губ по подбородку. Он попытался сплюнуть ее, но не смог.
Его сердце начало биться со странной силой и скоростью; член налился кровью и потяжелел. Сознание, прежде затуманенное, теперь прояснилось снова.
С телом Коноэ что-то происходило. Было жарко. Дыхание сбилось и ускорилось. Начала кружиться голова. Он видел все то в красных, то в белых тонах, и не знал, что происходит. Он слышал только звук собственного дыхания.
— …ха… м-м-ах...
Непонятное чувство пронзило его. Плоть, проталкивающаяся внутрь, истекала какой-то жидкостью, наверное, той же, которую он проглотил. Коноэ чувствовал густую слизь в собственном теле. Его ноющий член стал еще тверже.
...Было жарко.
Щупальце по-прежнему обвивало член Коноэ, и прозрачная жидкость стекала с головки. Казалось, все его тело стало сердцем.
Его пульс был таким быстрым, что Коноэ почти задыхался. Боль, терзавшая его сознание, начала стихать... Нет, что-то пришло ей на смену — нечто отличное от боли.
— М-м... нх... ах...
Он больше не мог выносить это; с губ срывались нежеланные звуки. Собственное тело предавало Коноэ.
Вдруг...
Плоть, вошедшая в него, толкнулась внутрь. Коноэ почувствовал острое удовольствие, пробежавшее по позвоночнику.
— Нх... ах... гх!
Голос прорвался без его на то воли; страх сменился смущением. Коноэ не знал того, кто стонал его голосом.
— Нх... Нет, Асато… Асато!..
— ...
Рычание Асато напоминало смех; его глаза блестели в темноте. Он протолкнул клыки в уже истекающую кровью рану на плече Коноэ.
— ...нгх!..
Коноэ проглотил крик. Было больно, но боль возбуждала его; малейшая стимуляция заставляла член болеть от напряжения. Из раны вновь полилась кровь.
Вдыхая ее запах и вглядываясь в ночное небо, Коноэ задыхался.
Удовольствие, боль, страх, — все сплелось воедино. Чужая плоть двигалась в его теле. Он слышал непристойные влажные звуки.
Каждый раз удовольствие было достаточно сильным, чтобы заставить забыть обо всем.
Коноэ заметил, что его живот покрыт белыми каплями; они смешались с кровью, оттеняя ее красный цвет. Очевидно, он уже кончил несколько раз и даже не заметил этого.
— Нгх, ах, ах... кх... нхах, ах!..
— ...А-ха-ха.
Мысли Коноэ стали мутными, как жидкости, смешавшиеся на его теле; тогда-то он и услышал голос Ликса.
— Если Асато готов разрушить то, что ценит больше всего, то его изменение закончено. Темная тварь, с легкостью убивающая... Он, без сомнения, будет полезен в этом заново рожденном мире.
— ...
Ликс что-то сказал, но Коноэ больше его не понимал. Его мысли истаивали, уходили вдаль. Он был парализован удушливым ароматом крови. Коноэ плакал от всего, сотворенного с его телом.
Внезапно он почувствовал что-то, кроме боли, пронизывающей его тело. Чувства кого-то, кого он хорошо знал.
Печаль… нет, крик горя, которое заставило его сердце вздрогнуть.
Асато?
Клыки врезались в его плечо снова, на этот раз глубже.
— Нгх...
Он чувствовал треск плоти будто на расстоянии. Влажные звуки эхом отзывались в истончающемся сознании Коноэ. Его видение, его тело, его сознание, — все было окрашено в кроваво-красный. Ему показалось?
Зверь хрипло дышал. Коноэ слышал его рычание. Клыки, прорывающиеся сквозь плоть, язык, который его облизывал, слюна, стекавшая из пасти… Когда кости Коноэ треснули, он даже не сразу это понял.
Хруст костей на чужих зубах ворвался в сознание. Коноэ видел рядом зверя, лес и ночное небо.
В пасти зверь держал чью-то руку. Коноэ задался вопросом, была ли это его рука.
Да, его пожирали. Но это было прекрасно. Если он мог удовлетворить голод Асато, то все было хорошо.
Коноэ медленно закрыл глаза.
Парализованный удовольствием, он, к счастью, не чувствовал боли. Можно было просто уснуть.
Последним, что он услышал, был рев, больше похожий на крик.
Переводчик: Laora
Бета: Red Fir
Форма: перевод скрипта из игры, вторичный перевод с английского
Канон: Lamento
Пейринг/персонажи:
dark!
Асато/ 
Коноэ, 
Ликс 
Категория: слэш
Рейтинг: NC-21
Размер: 3027 слов
Предупреждения: тентакли; каннибализм; нон-кон; отсутствие ХЭ; к тексту прилагаются изображения с высоким рейтингом!
Примечание: в dark!моде Асато выглядит так
читать дальше[Все кончено]
…Это было невозможно. Коноэ упал на колени. Он смотрел вниз, широко раскрыв глаза, прижимая оба кулака к невидимой стене.
Асато совершенно изменился. Коноэ предупреждали. Он знал, что этот день наступит.
…Все из-за него. Он не понимал, в чем именно дело, и это мучило его. Он винил во всем собственный эгоизм.
Ликса забавляло отчаяние Коноэ.
— Ты, кажется, наконец понял, как серьезна твоя ошибка. Из-за тебя кот по имени Асато обречен на вечную тьму.
— ...
— Тебе придется заплатить за это.
Голос в его ушах упал до шепота. Коноэ услышал в нем угрожающие нотки. В то же время послышался громкий шум, и стеклянная стена треснула. Множество трещин прорезали ее, распространяясь, покрывая стену неравномерной паутиной, и в конечном итоге она рухнула, произведя лавину звенящих звуков.
— …?!
Коноэ был ошеломлен; он закрыл глаза и выставил перед собой руки, чтобы защитить голову. Слепяще-белые осколки лились каскадом. Слышать, как стекло сталкивается со стеклом, было почти болезненно.
Коноэ открыл глаза — и оцепенел.
Вокруг простирался лес. От изумления Коноэ сел на землю. Он больше не стоял перед древесной крепостью Ликса, оказавшись в совершенно ином месте. Пытаясь понять, в чем дело, Коноэ встал и огляделся.
Он стоял на утесе, освещенном алыми лучами.
...Скала.
В голове пронеслось неясное воспоминание. Он попытался вспомнить, но тут раздался рев.
— …!
Этот звук был прямо позади Коноэ. Он немедленно обернулся. В темноте лесной ночи выделялось что-то еще более темное. Два светящихся глаза отражали лунный свет. Взгляд, исполненный жажды крови, остановился на добыче.
На Коноэ.
— Ты знаешь, что это за место?
Коноэ прислушался к голосу, который внезапно отозвался эхом. Ликс стоял неподалеку, окруженный деревьями и темнотой.
— Ликс!..
Вытянув руку, Ликс указал ею на скалу.
— Ниже находится Долина Темного Ущелья. Там — деревня Кира. Убежать отсюда невозможно. Вселяет отчаяние, не правда ли?
Коноэ вспомнил. Он видел это место в памяти о прошлом. Никогда не увядающий лепесток, который был у Асато, и память, которую Коноэ уловил, коснувшись подарка матери Асато...
Мать Асато была загнана в угол котами Киры и Мейги. С этой скалы она...
— Это место — особенное для Асато. А теперь ты должен заплатить. Этой ночью, когда тьма сгущается, а луна красна как кровь, ты пожертвуешь своей душой.
Тварь, до времени скрытая в темноте, вышла на свет, будто повинуясь сигналу. Измененный Асато припал к земле и зарычал.
Коноэ забыл, что нужно моргать, и отступил, не видя ни проблеска разума в глазах, наполненных свирепым диким светом. Ликс наблюдал за ним со смехом.
— Хе-хе… Теперь ты — жертва. Твое тело удовлетворит голод Асато.
Тварь, окрашенная в алое лунным светом, взревела. Прижавшись к земле, она набросилась на Коноэ. Тот попытался увернуться, но не успел.
— …! Нгх, кх, гх!..
Коноэ опрокинули на землю. Шок и боль во всем теле вышибли дыхание из легких; он со стоном сцепил зубы. Снова вдохнув, Коноэ закашлялся и задрожал, увидев над собой темную тварь. Ее клыки были намного острее, чем у кота, и с каждым вдохом на лицо Коноэ капала слюна.
Когти, удерживавшие его за плечо, сжались, впиваясь в кожу, пропарывая одежду.
Хищник и добыча.
Волна холода прокатилась по позвоночнику Коноэ; шерсть на его теле встала дыбом.
— Нет… Асато!..
— …
Выкрикнув это, Коноэ отчаянно попытался сбросить с себя тварь. Но, как бы яростно он ни боролся, как бы ни выпускал когти, все было бесполезно. Тварь выжидала, вылизывая клеймо на его руке.
Асато вдохнул запах кожи Коноэ, проверяя свою добычу. Потом он лизнул Коноэ в щеку. Асато тщательно облизал его челюсть, губы, кончик носа, веки, будто пробуя Коноэ на вкус. Острый клык впился в воротник, с силой надавил, разрывая ткань и плоть.
— ...Нгх!
Бледная грудь Коноэ выделялась в темноте. Язык Асато прошелся по ней.
— Ах… хватит...
Язык был куда теплее, чем слюна, и Коноэ невольно стеганул хвостом по воздуху, задохнувшись. Но чувство, которое он испытывал, не было удовольствием. Страх разливался по телу в каждом месте, где до него дотронулся Асато. Язык, исследующий его кожу, казалось, искал лучшее место для того, чтобы погрузить клыки.
Когда придет боль?
Перепуганный до полусмерти, Коноэ продолжил бесполезное сопротивление.
— Кх...
Он вцеплялся в плечи Асато, бил в голову, ударил даже ногой в живот, но тот будто не заметил. Это было все равно, что бить по камню.
— …
Язык Асато следовал вдоль его груди и живота, раз за разом возвращаясь к горлу. Одна из рук, прижимавших Коноэ к земле, разжалась.
Он мог убежать? Спустя момент после того, как такая мысль пришла Коноэ в голову, одежда с его ног была сорвана.
— …!
Звук рвущейся ткани резанул по ушам. Холодный ночной воздух коснулся голой кожи.
Из пасти Асато капала слюна, а его язык спускался все ниже, скользнул по низу живота, по бедрам. Потом Асато провел языком по мягкому члену. Коноэ почувствовал холод, отличающийся от холода ночного воздуха, и задрожал.
— Асато… нет, прекрати!..
Неспособный сопротивляться, он чувствовал вызывающий головокружение страх; его беззащитное тело было в полной власти голодного зверя. Низкое рычание Асато смешалось с тяжелым дыханием; похоже, игра с телом Коноэ ему понравилась. Это не была страсть, скорее — желание утолить голод.
Его... его съедят?
Чувство отчаяния охватило мысли Коноэ, повергая его в темноту. Он не мог думать, глядя на зверя перед собой.
...Жертва.
Как те, которых ели в Каро, внезапно понял Коноэ.
Он задался вопросом, чувствовали ли… они все себя вот так. Уже мертвыми, несмотря на то, что продолжали дышать; так, будто острые ножи постепенно погружаются в тело, с болью, как в настоящих ранах.
Сердце заходилось от страха. Его тело было измотано и готово освободить разум от действительности. В скором времени свобода могла стать абсолютной.
Асато поднялся от ног Коноэ и широко раскрыл рот. Его клыки отражали свет, влажные и скользкие от слюны; этот свет разорвал темноту в поле зрения Коноэ.
— …! А-а-а-х-х!..
Острая боль пробежала по шее. Перед глазами все окрасилось в красный; барабанные перепонки будто лопнули. Сведенное судорогой тело показалось твердым и чужим. Скрежет собственных зубов отозвался эхом в голове.
Клыки Асато разорвали кожу на шее Коноэ, проникая в его плоть. Он чувствовал сильный, густой запах крови. Мучительная боль парализовала все его тело, и еще большая боль распространялась из места, где он был укушен.
— Кх... нх... нгх...
Коноэ слышал резкий влажный звук, как будто его кровь слизывали. Неприятные прикосновения стягивали кожу. Сердце обезумело от страха, он едва дышал и жадно ловил ртом воздух.
Дрожащими руками Коноэ все еще пытался отодвинуть от себя Асато. Он знал, что это бесполезно. Это было инстинктивное действие, потому что он не мог не бороться за свою жизнь.
Как будто играя с Коноэ, когти Асато скользили по его груди и животу. Эти когти походили на лезвия, разрывая кожу, оставляя множество красных полос. Прикосновения вызывали боль. Коноэ уже не знал, что происходит с его телом и как реагировать.
Он мог думать только о возможности бежать. Отчаянно сопротивляясь, Коноэ почувствовал, как странный отросток обвил его талию. Отросток был невероятно горячим и покрытым слизью, более густой, чем слюна.
Коноэ чувствовал биение пульса в отростке, который продолжал обвивать его тело. Чувствуя физическое отвращение, Коноэ посмотрел на отросток — и с трудом поверил собственным глазам.
То, что обвивало его талию, более всего напоминало толстую темно-красную веревку. При этом поверхность отростка блестела, и он пульсировал, будто внутренний орган. Отросток, похожий на щупальце, был не один; они простирались от талии Асато. Еще несколько щупалец обвили тело ошеломленного Коноэ.
— ! А-а… Н-нет… нет!..
Он оцепенел от ужаса; основание его хвоста и задняя часть глаз, наоборот, стали горячими. То, что он видел, ужасало настолько, что Коноэ даже забыл о боли от укусов.
Щупальца цеплялись за его кожу, оставляя липкие следы, и не спешили отодвигаться, как бы ни боролся Коноэ. Они спускались от его талии к ногам, опутывая бедра и ниже; в скором времени все тело истекало болью.
Щупальца, следовавшие вдоль ран от когтей Асато, высасывали медленно сочащуюся кровь.
— ...нгх... кх...
Он ничего не мог сделать; с губ срывались хриплые рыдания. Коноэ почти кричал, хотя даже в этом не был больше уверен. Его тело покрывала прохладная слизь, начинало тошнить. У Коноэ не осталось сил, чтобы бороться. Его ослабевшие руки были обвиты щупальцами.
Отростки обвились и вокруг его полувозбужденного члена и, возможно, преднамеренно пульсируя, сжались вокруг плоти Коноэ. Ему показалось, будто его касаются обнажившиеся внутренности.
Затем в паху родилось удовольствие. Но, хотя тело Коноэ реагировало, это не затрагивало его сердце. Уши и хвост дрожали, удовольствие смешивалось с печалью и нарастающим страхом.
Несмотря на это ужасающее действо, несмотря на то, что от его разума ничего не осталось, этим зверем был Асато.
Хотя Коноэ понимал это, он не мог ничего сделать. Ему хотелось кричать.
Щупальца заскользили к ягодицам Коноэ, пытаясь втиснуться в отверстие между ними, затем обвили его хвост, и Коноэ задрожал, прогнувшись в спине.
— ...!
Щупальца сжались вокруг него, вызывая острую боль. В то же время слизистая плоть коснулась отверстия. Казалось, щупальце стало более твердым; постепенно оно проникло в тело Коноэ.
— !… Нгх, тч… нгх, ах!..
Нечто мягкое, как внутренний орган, стало массой плоти, которая погрузилась в него так глубоко, что это было невозможно вынести.
— Ух, кх… ах… а-а-ах!..
Острая боль сотрясла его тело. Он был растянут внутри до предела, почти вывернут наизнанку; болезненно раскрыт. Обжигающая боль, не такая, как от раны, разрывала его изнутри, и в голове будто что-то взорвалось.
Коноэ стиснул зубы, задерживая дыхание и пытаясь снести боль. Асато удовлетворенно зарычал и впился клыками в шею Коноэ.
Крови было слишком много; она стекала по его груди, пятная кожу.
— ...гх... нгх, кх...
Плоть, покрытая слизью, извивалась глубоко в его теле. Щупальце пульсировало. Коноэ опять затошнило.
Он чувствовал себя так, будто его пожирали изнутри. Внутри было все больше и больше плоти. Боль была так сильна, что он не мог больше думать. Сознание опустело.
Он не чувствовал удовольствия. Хотя щупальце продолжало обвивать его твердый член, это была просто реакция тела.
Если его собирались пожрать, лучше бы убили одним ударом. Его душа и тело постепенно подходили к пределу.
Влажное прикосновение погладило его грудь. Щупальца слизывали кровь, текущую из места укуса, одно из них неторопливо обвило шею Коноэ. Кончик щупальца попал в поле его зрения; а потом, невзирая на сопротивление, щупальце проникло в рот Коноэ.
— …?! М-м!.. М!..
Он в шоке попытался сжать губы, но было слишком поздно. Во рту появился вкус сырой плоти. Коноэ с трудом мог дышать.
Как бы он ни отодвигал голову, щупальце не покидало его рот; оно было слишком эластичным, чтобы прокусить его. На глазах выступили слезы боли. Щупальце дрожало во рту, что-то выплескивая.
— …Нх!.. Гуа… Кх, кха!..
Его рот наполнился вязкой жидкостью. Захлебнувшись, Коноэ закашлялся. Щупальце покинуло его рот. На языке остался неприятный горько-сладкий привкус. Странная жидкость стекала с его губ по подбородку. Он попытался сплюнуть ее, но не смог.
Его сердце начало биться со странной силой и скоростью; член налился кровью и потяжелел. Сознание, прежде затуманенное, теперь прояснилось снова.
С телом Коноэ что-то происходило. Было жарко. Дыхание сбилось и ускорилось. Начала кружиться голова. Он видел все то в красных, то в белых тонах, и не знал, что происходит. Он слышал только звук собственного дыхания.
— …ха… м-м-ах...
Непонятное чувство пронзило его. Плоть, проталкивающаяся внутрь, истекала какой-то жидкостью, наверное, той же, которую он проглотил. Коноэ чувствовал густую слизь в собственном теле. Его ноющий член стал еще тверже.
...Было жарко.
Щупальце по-прежнему обвивало член Коноэ, и прозрачная жидкость стекала с головки. Казалось, все его тело стало сердцем.
Его пульс был таким быстрым, что Коноэ почти задыхался. Боль, терзавшая его сознание, начала стихать... Нет, что-то пришло ей на смену — нечто отличное от боли.
— М-м... нх... ах...
Он больше не мог выносить это; с губ срывались нежеланные звуки. Собственное тело предавало Коноэ.
Вдруг...
Плоть, вошедшая в него, толкнулась внутрь. Коноэ почувствовал острое удовольствие, пробежавшее по позвоночнику.
— Нх... ах... гх!
Голос прорвался без его на то воли; страх сменился смущением. Коноэ не знал того, кто стонал его голосом.
— Нх... Нет, Асато… Асато!..
— ...
Рычание Асато напоминало смех; его глаза блестели в темноте. Он протолкнул клыки в уже истекающую кровью рану на плече Коноэ.
— ...нгх!..
Коноэ проглотил крик. Было больно, но боль возбуждала его; малейшая стимуляция заставляла член болеть от напряжения. Из раны вновь полилась кровь.
Вдыхая ее запах и вглядываясь в ночное небо, Коноэ задыхался.
Удовольствие, боль, страх, — все сплелось воедино. Чужая плоть двигалась в его теле. Он слышал непристойные влажные звуки.
Каждый раз удовольствие было достаточно сильным, чтобы заставить забыть обо всем.
Коноэ заметил, что его живот покрыт белыми каплями; они смешались с кровью, оттеняя ее красный цвет. Очевидно, он уже кончил несколько раз и даже не заметил этого.
— Нгх, ах, ах... кх... нхах, ах!..
— ...А-ха-ха.
Мысли Коноэ стали мутными, как жидкости, смешавшиеся на его теле; тогда-то он и услышал голос Ликса.
— Если Асато готов разрушить то, что ценит больше всего, то его изменение закончено. Темная тварь, с легкостью убивающая... Он, без сомнения, будет полезен в этом заново рожденном мире.
— ...
Ликс что-то сказал, но Коноэ больше его не понимал. Его мысли истаивали, уходили вдаль. Он был парализован удушливым ароматом крови. Коноэ плакал от всего, сотворенного с его телом.
Внезапно он почувствовал что-то, кроме боли, пронизывающей его тело. Чувства кого-то, кого он хорошо знал.
Печаль… нет, крик горя, которое заставило его сердце вздрогнуть.
Асато?
Клыки врезались в его плечо снова, на этот раз глубже.
— Нгх...
Он чувствовал треск плоти будто на расстоянии. Влажные звуки эхом отзывались в истончающемся сознании Коноэ. Его видение, его тело, его сознание, — все было окрашено в кроваво-красный. Ему показалось?
Зверь хрипло дышал. Коноэ слышал его рычание. Клыки, прорывающиеся сквозь плоть, язык, который его облизывал, слюна, стекавшая из пасти… Когда кости Коноэ треснули, он даже не сразу это понял.
Хруст костей на чужих зубах ворвался в сознание. Коноэ видел рядом зверя, лес и ночное небо.
В пасти зверь держал чью-то руку. Коноэ задался вопросом, была ли это его рука.
Да, его пожирали. Но это было прекрасно. Если он мог удовлетворить голод Асато, то все было хорошо.
Коноэ медленно закрыл глаза.
Парализованный удовольствием, он, к счастью, не чувствовал боли. Можно было просто уснуть.
Последним, что он услышал, был рев, больше похожий на крик.
@темы: переводы, Lamento, R – NC-21, игровые скрипты
-
-
29.02.2024 в 08:24Посетите также мою страничку
transcribe.frick.org/wiki/59_Of_The_Market_Is_C... уведомление об открытии счета в иностранном банке в налоговую физическому лицу
33490-+